Виктор Кротов - Мелкий дождик. Свободные трёхстишия

Мелкий дождик

Свободные трёхстишия

Виктор Гаврилович Кротов

© Виктор Гаврилович Кротов, 2016

ISBN 978-5-4483-3088-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

На обложке: акварель Валерия Каптерева "У реки".

От автора

Что может быть проще и неназойливее мелкого дождичка? Но он обладает каким-то магическим свойством усиливать те переживания, которые разворачиваются внутри тебя. Если тебе хорошо, он радуется вместе с тобой, если грустно – вместе с тобой плачет… А сколько всего другого происходит вокруг тебя, рядом с тобой – и в то же время с тобой самим. Ветер и деревья, облака и речка, утро и вечер: все они о чём-то говорят тебе, на что-то твоё откликаются. И от этого всё твоё связано-перевязано со всем общим, так что не отделить внутреннее от внешнего.

Эти загадочные и неуловимые (но ощутимые) связи наводят на мысль, что мы гораздо меньше отделены от природы, от космоса и друг от друга, чем кажется нашему самоуверенному «эго». Когда нам хорошо, нам есть кому и чему быть благодарным за радость. Когда плохо, есть силы, способные поддержать нас и вывести из уныния. И чувство одиночества – всего лишь временная слепота и глухота, которая проходит, стоит нам как следует присмотреться и прислушаться. И в этом смысле книга «Мелкий дождик» примыкает к «Искусству соединения».

Может быть, образ мелкого дождика придёт на ум читателю и при взгляде на эти страницы, покрытые капельками-трёхстишиями, которым далеко до больших стихотворений, а уж тем более до поэм. Тоже неплохо. Ведь капелька – это стихия, присевшая отдохнуть. А может быть, и что-то сообщить нам.

Утренний взгляд

Утро для меня – совершенно особая часть дня. Время, когда ты весь распахнут навстречу своим сегодняшним возможностям. А может быть даже – и навстречу невозможностям. Утреннее начало присутствует и в весне, и в юности. Но весна переходит в лето, юность в зрелость, а утро остаётся каждодневным подарком, новой встречей с жизнью и шансом обновления души.

Этот цикл относится к первому десятилетию моего увлечения свободным трёхстишием (1972—1983). Может быть, это тоже своего рода утренний период?..

Оттаяло…

И снова сугробы снега…

Лишь в душе всё громче журчит весна.

Влажный поцелуй белки,

подбежавшей к моей ладони

за робко протянутым орехом.

Так долго любовался хлопотливым дятлом,

что тот улетел, подумав:

ему что-нибудь от меня нужно.

Сухие умершие листья,

чуть за зиму не ставшие землёй,

подсохли – и как бабочки порхают.

Смущенья полон, сторонюсь влюблённых.

Я не стыжусь объятий откровенных.

Стыжусь, что я один в разгар весны.

Красивый день.

В такие дни сбываются желанья.

Когда им сбыться суждено.

Цветок сирени с пятью лепестками

валяется на асфальте,

раздавленный чьей-то подошвой.1

Не ночь приходит, а уходит день.

И то, что он оставил нам на бедность,

мы с уваженьем называем Ночью.

Пожал приятелю руку,

и вдруг стало так радостно,

словно в мире воцарилась любовь.

Не кота, не собаку, не канарейку.

Я завёл бы ветер в своей квартире,

но ветер в доме – всего лишь сквозняк.

Как светло в этой комнате!

Одно окно,

зато сколько картин…

Мятущееся порхание мотылька,

не знающее ни преград, ни клеток…

Куда он успеет за день своей жизни?..

Всё-таки не совсем извели планету.

Ещё раз решилась на весну.

Привет, прошлогодняя травка!

Человек и дерево

– Сколько я перевидал вас, стоячих…

– Меньше, меньше, чем я – вас,

ходячих и самоуверенных.

Не кривя душой, говорю: нет, я занят.

Кладу трубку.

И снова – свободен.

Закат

Весёлый вор влезает в окно,

соскребая растопыренными пальцами

золотистый мох книжной пыли.

Хочешь узнать свой рост —

иди в лес

или в горы.

Надо ногами глядеть города,

руками рассматривать ремесла,

сердцем вглядываться во встречного.

Ну что ж, будем жить —

говорит день, начинающийся внутри,

дню, начинающемуся снаружи.

По весне

Все течёт и меняется.

Снова течёт и меняется.

И так неизменно.

Желтоглазые одуванчики,

яркие и беззаботные,

обожающие толпиться на газонах.

Жизнь – как погода,

нежная, смутная или грозная,

входит без спроса и делает, что хочет.

Вселенная цветущей яблони…

Да что там, каждый цветок – вселенная

во вселенной цветущих яблонь.

Проснуться хоть на миг,

взглянуть на мир утренним взглядом

и – уже не заснуть.

Всё вокруг понятно и просто.

Таинственное и неясное

пчелиным роем гудит в груди.

На выдохе

Слово – всегда на выдохе, даже если его не говоришь, а пишешь. Наступает время выдохнуть то, что вобрал от жизни, что пережил, что передумал. И здесь начианется великое таинство словесного творчества. В свободном трёхстишии оно особенно ощутимо: каждое слово становится самоценным. Ни рифма, ни размер не диктуют своих требований. И тем сложнее найти именно такие слова, которые сохранят твоё дыхание.

Стихи 1974—1986 годов.

Как же мне до сих пор удавалось

отыскивать слово за словом?..

А если не вспомню?

Ещё одна минута…

ещё одно воспоминание…

ещё одно слово…

Странное дело – стихи да картины:

прямоугольники бесконечной музыки,

звучащей под взглядом.

На выдохе целитель шлёт энергию пациенту.

И поэт

выдыхает слово за словом.

Имена летают между нами всеми,

нами придуманные имена.

Кто знает настоящие?

Не всё же быть косноязычным.

Хочется внятных слов,

не заглушающих друг друга.

Как легко нам встретиться с тобой,

незнакомый гость.

Приоткрыл строку и – здравствуй!

Не торт, не букет, не бутылку…

Три строчки – мой странный подарок,

который здесь никому не нужен.

Чистописательство.

Метла из павлиньих перьев

по разбитой мостовой.

Разве нужно войти в хрестоматию?

в золочёный список лауреатов?..

Разве не в Вечность?..

Отталкиваюсь карандашом от бумаги,

как гондольер.

Кто ты, невидимый пассажир?

Шершавые треугольники.

Посылаю их тем, кого люблю,

со своей линии фронта.

Изобретаю короткое замыкание,

пробивающее возрасты и страны,

характеры и судьбы.

Разбил сегодня копилку

и тащу тяжёлое серебро

в сберегательную кассу стихосложения.

Кто упрекнёт, что дышу воздухом,

ем хлеб,

пишу о жизни…

Достичь высшего признания —

пролистать свои старые страницы

и пробормотать: вроде неплохо.

Торопливым пауком

убегаю от своего письменного стола

на незаметной никому паутинке.

Так и этак закалял мгновение

в огне бессмертия —

и не успел.

Как научиться живописи слов,

чтобы каждое – было живым мазком,

чтобы страница становился живой картиной…

Помоги пишущему, читающий.

Пойми сказанное и несказанное.

Или посочувствуй – ему и себе.

Как много красивых слов.

А прекрасные наперечёт,

и каждый раз – заново…

Слова мечтают стать заклинаниями

и стекаются к тому,

у кого нет ничего, кроме мечты.

Вольным каменщикам литературы,

нам поручено из сложных слов

слаживать простые.

Какие волны

прокатывают сквозь душу,

оставляя обломки слов?..

Вечер, письменный стол.

Освещённые бумаги и книги —

Как распахнутые навстречу двери.

О, каллиграфия тысячелетий!..

Шариковой тушью на серой бумаге

вывожу неуклюжие славянские иероглифы.

Ночные скитания

Кроме утреннего взгляда на мир, существует и ночной – бессонный и маятный. Он хорошо памятен мне по некоторым периодам жизни. Стихи этого цикла, как и следующего (ещё более ночного), были написаны в конце 1972 года и в 1973 году. Хотя у каждого из дней того времени, несомненно, было утро, но ночные мысли и чувства оставили свой особый след. Ночью тоже случается мелкий дождик, соединяющий землю с небом, пусть даже и слезами.