Сергей Михалков - Стихи о войне Страница 10

Запомни!

Посмотри хорошенько на этот портретРусской девочки двух с половиною лет.

Быстрый Берег – лесная деревня звалась,Та деревня, где жизнь у нее началась,Где ее молодая крестьянская матьНаучила ходить и слова понимать.Где ее Валентиной с рожденья назвали,Где росла она, славная девочка Валя.

Посмотри хорошенько на этот портретРусской девочки двух с половиною лет.

Шоколадом маня, подзывая к себе,Немец бил ее плетью, ночуя в избе,Поднимал над землею за прядку волос,Вырвал куклу из рук и с собою унес.

Это немцы ее «партизанкой» назвали,Это немцы отца у нее расстреляли.

Разве сердце не скажет тебе: «Отомсти?»Разве совесть не скажет тебе: «Не прости!»Слышишь, матери просят: «Она не одна!Отомсти за таких же других, как она!»

Посмотри и запомни, товарищ, портретЭтой девочки двух с половиною лет.

Твой ребенок

Ты все ждал его. Ждал и дождался.Сам ты имя ему выбирал.Долго на руки взять не решался.Волновался и все-таки брал.Твой ребенок. Твой сын. Твой мальчишка.Сколько радости, сколько тревог…Ты принес ему первую книжку,Сделать первых три шага помог.Он болел. Он метался в постели,Мучил мальчика сон бредовой,И бессонные ночи летелиНад отцовской твоей головой…Нам на память и жены, и детиФотографии дарят свои.Мы храним фотографии эти,А когда затихают бои,В дни затишья, в часы передышки,Когда чай откипит в котелках,Наши дети – девчонки, мальчишки —Оживают в солдатских руках.И боец, наклонившись к соседу,Показав на любимый портрет,Говорит: – Отвоюем, приеду.Он узнает меня или нет?– Почему не узнает? Узнает! —Улыбается другу соседИ, планшет отстегнув, вынимаетФотографию дочки в ответ.– Как, похожа? – Конечно, похожа.Прямо копия. Что за вопрос!И лицо ее смуглое – то же,И отцовский веснушчатый нос.

Мы храним за слюдою планшетовСотни писем от наших детей,Сотни ласковых детских приветовИ домашних простых новостей.И когда мы идем в наступленьеПод разрывами мин и гранат,Мы не знаем к врагу сожаленья —Мы деремся за наших ребят!

Слушая скрипку…

«Пока спокойно небо голубое,Пока накрыто ветками крыло,Сыграй мне, Ваня, что-нибудь такое,Чтоб за сердце, чтоб за душу взяло!»

Упрашивать не надо музыканта.Смычок нашел певучую струну,И скрипка верная, любимица сержанта,Запела про любовь и про весну.

То как поток бурлящий водопада,То как ручей невидимый журча,Звучит мелодия. И с нежной скрипкой рядомВ содружестве – винтовка скрипача.

И слушатель готов в одно мгновеньеПрервать концерт, чтоб ринуться в полет…Вот в этом – нашей жизни утвержденье,И дух страны, и русский наш народ!

Данила Кузьмич

Немножечко меньше их, чем Ивановых,Но все-таки много на свете Смирновых:Смирновы – врачи и Смирновы – шоферы,Радисты, артисты, танкисты, шахтеры,Швецы, кузнецы, продавцы, звероловы,Смирновы – певцы, и поэты Смирновы.Есть дети Смирновы и взрослые тоже,И все друг на друга ничуть не похожи:Веселые, мрачные, добрые, злые,Смирновы – такие, Смирновы – сякие.

Один из Смирновых попал в эту книжку.Приехал я раз в небольшой городишко,На карте отмечен он маленькой точкой —Географ ему не поставил кружочка.

В том городе были: аптека и баня,Больница, и школа, и парк для гулянья,Некрасова улица, площадь Толстого,Базар и вокзал пароходства речного.

Но самое главное – в городе этомБыл выросший за год и пущенный летом,Кругом огорожен стеной здоровенной,Завод номерной. Очень важный. Военный.Из не пробиваемой пулями сталиВ три смены он делал для танков детали.

И я вам хочу рассказать про Смирнова,Который вставал в половине шестого,Который, с трудом подавляя зевоту,Садился в трамвай и спешил на работу,Где восемь и десять часов, если надо,Работал как мастер шестого разряда.

Я шел по заводу, вдруг слышу: «Здорово!»Вот так в первый раз я услышал Смирнова.«Здорово!» – хотел я кому-то ответить,Кого не успел еще даже заметить.«Что ходишь? Что смотришь?» —послышалось снова.И тут в первый раз я увидел Смирнова.

Я знал, что бывают какие-то гномы,Которые людям по сказкам знакомы.Я помню, что слышал однажды от сына,Что жил человечек смешной – Буратино,Которого ловкий топор дровосекаИз чурки простой превратил в человека.Но в жизни своей не встречал я такого,Как этот Смирнов, человечка живого!

В большой, не по росту, казенной тужурке,В огромной ушанке из кроличьей шкурки,В таких сапожищах, что я испугался,Стоял человечек и мне улыбался.

– Как звать? – я спросил.– По работе кто знает —Ответил малыш, – Кузьмичом называет.Смирновым Кузьмой был покойный папаша,Данила Кузьмич – будет прозвище наше.

– А сколько вам лет? —я спросил у Смирнова.– Четырнадцать минулодвадцать восьмого, —Сердито ответил он басом солидным(Должно быть, вопрос показался обидным).– Да ты не сердись!– А чего мне сердиться! —Кузьмич отмахнулся большой рукавицей. —Таких-то немало у нас на заводе.И ростом другие поменее вроде!

Мы шли с Кузьмичом корпусами завода,И нас проверяли у каждого входа,У каждого выхода нас проверяли —Мы оба свои пропуска предъявляли.– Куда мы идем? – я спросил у Смирнова,Но я из ответа не понял ни слова.

Гудели динамо – жуки заводные,Шуршали, как змеи, ремни приводные.И масло машинное ниточкой тонкойТянулось без устали над шестеренкой.И падали на пол, цепляясь друг к дружке,Витые стальные, блестящие стружки.И нужные танку стальные деталиСо звоном одна за другой вылетали.

И вот, наконец, мы дошли до плаката:«Берите пример со Смирнова, ребята!В тылу не расходится дело со словом,На фронте танкисты гордятся Смирновым!»

А сам мужичок с ноготок знаменитыйПо шумному цеху шагал деловито.И кто мог подумать, что в эту минутуЕго вспоминали в сражении лютом!

Смирнов по-хозяйски зашел за решетку,Умело взял в руки железную щетку,Протер этой щеткой поверхность металла,Как зеркало, сразу она засияла.

– Включайте рубильник. Готово? —Готово! —И я за работой увидел Смирнова.И понял я, что никакой БуратиноНе смог бы стоять возле этой машиныИ что никакие волшебники-гномы,Которые людям по сказкам знакомы,Которые силой чудесной владеют,Творить чудеса, как Смирнов, не сумеют.И я, человек выше среднего роста,Себя вдруг почувствовал карликом просто.

Прославим же юного мастерового:Ткача, маляра, кузнеца и портного,Сапожника, токаря и столяра.Даниле Смирнову и прочим – ура!

С Новым годом!

Друзья, товарищи мои!Осталось пять минут —На Красной площади часыдвенадцать раз пробьют,И тридцать первое число слетит с календаря,И толстый новый календарь начнется с января.

От нас уходит старый год —суровый год войны,По всем обычаям его мы проводить должны.Он прожит нами. Нам, друзья,он стоил многих лет,И среди всех, что за спиной, ему подобных нет.

Не всем сегодня суждено собраться за столом,В кругу семьи, в кругу друзейподнять бокал с вином,Друг другу счастья пожелать,встречая Новый год,И выпить за старуху-мать,что письма с фронта ждет.

Из тех друзей, кто с нами былв году сорок втором,Не все смогли бы в эту ночьсобраться за столом.Иных уж нет, и слава им, погибшим за народ!Последним годом был для нихминувший этот год.

Другим сейчас не сужденодержать бокал в руках —Они встречают Новый годот смерти в двух шагах.Они врываются в блиндаж с гранатою в рукеИ обращаются к врагам на русском языке.

Мы не забудем в эту ночь того, кто в этот часСнаряды точит на станках, броню кует для нас,Стоит у доменной печи, идет в ночной полет,Кто, лежа в поле на снегу,встречает Новый год.

Мы пожелаем им, друзья, удачей год начать,Из дома письма от семьи почаще получать.А если ранят на войне – чтоб рана та былаИ неопасна, и легка, и скоро зажила.

Подруги наши в эту ночь от нас так далеко…Мы знаем все, как грустно им и как им нелегко.И мы поднимем свой бокал за тех,что нам верныИ будут терпеливо ждать нас до конца войны.

…Осталось несколько секунд —уже куранты бьют.На Спасской башне никогда часы не отстают.Они идут за часом час и не бегут вперед.Они сейчас нам говорят: —Победы час придет!

Улетел штурмовик на заданье…