Юрий Кузнецов - Стихотворения и поэмы Страница 10

1998

Рана

Я пел золотому народу,И слушал народ золотой.Я пел про любовь и свободу,И плакал народ золотой.

Как тати, в лихую погодуЯвились враги и друзья,Схватили за горло свободу,А в горле свободы был я!

Прощайте, любовь и свобода!Как тати, враги и друзьяУдарили в сердце народа,А в сердце народа был я!

Над бездной у самого краяШатает от ветра народ.В нём рана зияет сквозная,И рана от ветра поёт. 

1999

На кладбище

Я пришел не без дыма и хлеба,Вот стою, о туман опершись.Оседают под тяжестью небаИ родная могила, и жизнь.

Стыд и скорбь моего окаянстваСтали тягче небес и земли.Тридцать лет олимпийского пьянстваПо горам мою душу трясли.

Из нутра окаянные силыИзлетают кусками огня.У креста материнской могилыРвет небесная рвота меня.

Покаяния вздох излетаетИ летит до незримых высот.На лету его ангел поймаетИ до Бога его донесет. 

2 января 1999

Страхи героев

На родину души героевСмотрят издалека,И на земле замечаютРебёнка и старика.

Ребёнок с огнём играет,Рядом старик стоит.Ребёнок с огнём играетТак, что земля горит.

И голоса героевСливаются в долгий крик:— Ребёнок с огнём играет!— Как знать! — говорит старик. —

Не только вечная славаИ поминальный стих —Страхи от вас остались…Он выжигает их.

Он тоже станет героем:Нрав у него таков.Он выжигает страхи,Как тени от облаков.

Вы скажете: — Он рискуетВсё сущее истребить…

Не больше того рискует,Чем ближнего возлюбить. 

1999

На пирушке

В мире скука, а у нас пирушка,Честь по чести дольный стол накрыт.На одном конце палит Царь-пушка,На другом Царь-колокол гремит.

Поднимите, дьяволы, стаканыВыше свеч и белых облаков!Не про нас ли говорят курганыИ тоскуют сорок сороков?

То не сизы соколы слетались,То встречались наши хрустали.В честь встречались, в почесть расставались,Мед и пиво по усам текли.

Все имело место или дело,Даже время Страшного суда.Не в твою ли душу залетелаСнулая падучая звезда?

И не ты ли посреди пирушкиПал лицом на стол, зело разбит?На слухах ни пушки, ни хлопушки,Даже колокольчик не звенит.

А когда превечный гром ударил,Вскинул ты, не открывая глаз,Голову, стакан рукой нашарилИ хватил во сне, благословясь.

Может, Бог тебя во сне приветилИли черт поставил свой рожон?Страшный суд проспал и не заметил…Вот что значит богатырский сон!

Мы такие версты отмахали,Догоняя свой последний час!А про Страшный суд мы не слыхали.Он прошел, но не дошел до нас. 

2000

Невидимая точка

Я надевал счастливую сорочку,Скитаясь между солнцем и луной,И всё глядел в невидимую точку -Она всегда была передо мной.

Не засекли её радары мира,Не расклевало злое вороньё,Все пули мира пролетали мимо,И только взгляд мой западал в неё.

Я износил счастливую сорочку,Я проглядел чужое и своё.И всё смотрел в невидимую точку,Покамест мир не сдвинулся с неё.

Смешалось всё и стало бесполезно.Я растерял чужое и своё.В незримой точке зазияла бездна -Огонь наружу вышел из неё.

И был мне голос. Он как гром раздался:"— Войди в огонь! Не бойся ничего!"— А что же с миром? " — Он тебе казался.Меня ты созерцал, а не его…"

И я вошёл в огонь, и я восславилТого, кто был всегда передо мной.А пепел свой я навсегда оставилСкитаться между солнцем и луной.

2001

Полюбите живого Христа…

Полюбите живого Христа,Что ходил по росеИ сидел у ночного костра,Освещённый, как все.

Где та древняя свежесть зари,Аромат и тепло?Царство Божье гудит изнутри,Как пустое дупло.

Ваша вера суха и темна,И хромает она.Костыли, а не крылья у вас,Вы разрыв, а не связь.

Так откройтесь дыханью куста,Содроганью зарницИ услышите голос Христа,А не шорох страниц. 

2001

Русский маятник

Качнулся влево русский маятник,И нас налево занесло.Налево чёрт, как понимаете,Увеличительное зло.

Во всю ивановскую маятникУдарил чёрта между глаз.Идут часы, как понимаете,И нас качает всякий раз.

На этом сказка не кончается,Она уходит вглубь и вширь,Где русский маятник качается,Как на распутье богатырь.

Качнётся вправо русский маятник.Направо Бог. Он нас простит.Часы идут, как понимаете,Покамест богатырь стоит.

2001

Деревянные боги

Идут деревянные боги,Скрипя, как великий покой.За ними бредет по дорогеСолдат с деревянной ногой.

Не видит ни их, ни РоссииСолдат об одном сапоге.И слушает скрипы глухиеВ своей деревянной ноге.

Солдат потерял свою ногуВ бою среди белого дня.И вырубил новую ногуИз старого темного пня.

Он слушает скрипы пространства,Он слушает скрипы веков.Голодный огонь христианстваПожрал деревянных богов.

Мы раньше молились не Богу,А пню среди тёмного дня.Он вырубил новую ногуИз этого старого пня.

Бредёт и скрипит по дорогеСолдат об одном сапоге.Скрипят деревянные богиВ его деревянной ноге.

Скрипят деревянные вздохи,Труху по дороге метут.Народ разбегается в страхе.А боги идут и идут.

По старой разбитой дорогеВ неведомый тёмный конецИдут деревянные боги.Когда же пройдут наконец?..

Прошли деревянные боги,Прошли на великий покой.Остался один на дорогеСолдат с деревянной ногой. 

2003

Поэт и монах

То не сыра земля горит,Не гул расходится залесьем, —Поэт с монахом говорит,А враг качает поднебесьем.Монах недавно опочил.Но сумрак, смешанный со светом,Его в дороге облачил,И он возник перед поэтом.Его приветствовал поэт:— Как свят, монах? Как живы черти?

МОНАХ

Не очень свят. А живы нет.Вся жива — сон. Готовься к смерти.

ПОЭТ

Искал я святости в душеИ думал о тебе порою.И вот на смертном рубежеЯвился ты передо мною.Признайся, что не любишь тыМечты, любви и красоты,Запросов сердца и ответов.

МОНАХ

Признаться, не люблю поэтов.Изображать вы мастера,Но только зло и только страсти,Что так и валят из нутра.

ПОЭТ

Ты прав, монах. Но прав отчасти.

МОНАХ

А птицы вашего пера —Воображение и память.Но что касается добра,Ваш слог и бледен и натянут.

ПОЭТ

А мощь Державина! Вот слог:"Я царь — я раб — я червь — я Бог!"

МОНАХ

Отвратна мне гуденьем кровиДержавинская ода "Бог".

ПОЭТ

А что ты скажешь о любови?

МОНАХ

Исходит кровью не любовь,А ваше самовыраженье.В отмирном самоотверженьеЯ умерщвляю плоть, и кровь,И память, и воображенье.Они затягивают насВ свистящий вихрь земного праха,Где человек бывал не раз,Был и монах — и нет монаха.

ПОЭТ

Пускаешь пыль в глаза, монах!Уж пел Давид под диким кедром,Что человек есть только прах,С лица земли взметённый ветром.

МОНАХ

В искусстве смешано твоёмДобро со злом и тьма со светом,Блеск полнолунья с божеством,А бремя старости с последом.Покуда мысли есть в уме,Покуда в сердце есть желанья,Для узника очарованья.Не мысли, не желай — и тыДостигнешь высшего блаженстваПри созерцанье совершенстваДобра, любви и красоты.

ПОЭТ

Монах, ты о каком умеИ о какой толкуешь тьме?Что есть в уме, то есть и в чувстве,А значит, в сердце и в искусстве.Искусство смешано. Пусть так.Пусть в нашем поле плевел много.Но Богу дорог каждый злак.Ведь каждый злак — улыбка Бога.А ты готов всё поле сместьЗа то, что плевелы в нём есть.Не слишком ли ты судишь строго?Что ж остается нам, творцам?

МОНАХ

Плач покаянья остаётсяТворцам, а может, мертвецам.

ПОЭТ

Давно в искусстве раздаётсяСей плач.

МОНАХ

Искусство — смрадный грех,Вы все мертвы, как преисподня,И ты мертвец — на вас на всехНет благовестия Господня.В предверье Страшного СудаНа рафаэлевой картине —Завеса бледного стыда,А не сияние святыни.

ПОЭТ

Загнул юрод! Ещё чего!Чтоб на лице Пречистой девыНе выражалось ничегоОт прародительницы Евы?Так отреши её тогдаОт человеческого рода,От богоданного стыдаПод знаком совести юрода.Ты умерщвляешь плоть и кровь,Любовь лишаешь ощущенья.Но осязательна любовь,Касаясь таин Причащенья.Какой же ты христианинБез чувственного постоянства?Куда ты денешь, сукин сын,Живые мощи христианства?Так умертви свои уста,Отвергни боговоплощенье,Вкушая плоть и кровь ХристаИ принимая Причащенье!

При грозном имени Христа,Дрожа от ужаса и страха,Монах раскрыл свои уста —И превратился в тень монаха,А тень осклабленного рта —В свистящую воронку праха.И смешаны во прахе томДобро со злом и тьма со светом.И ходит страшным ходуномСвистящий прах перед поэтом.Под ним сыра земля горит,И гул расходится залесьем.— Смотри, — поэту говорит,—Как я качаю поднебесьем.

Поэт вскричал: — Да это враг! —Окстился знаменным отмахом —И сгинул враг, как тень, в овраг…Но где монах? И что с монахом? 

1 и 5 ноября 2003