Евгений Евтушенко - Мама и нейтронная бомба Страница 10

Эпилог

Сто тридцать два яйца,          проколотых личной иголкой дучеи выпитых им для смазки                                 голосовых связок,в маленькой траттории                         сохраняются религиознокак самое белоснежное,                          оставленное фашизмом.Каменный профиль дуче                         рядом высечен в скалах.Профиль взрывали-взрывали,                 да только чуть нос повредили.В яйцах фашистские знаки,                       словно змееныши скрыты,и надписи прямо на стены                          из скорлупы выползают:«Мы сына назвали Бенито… —                Джузеппе с Терезой из Пизы».«Да здравствует дуче! —       Марчелло семнадцати лет из Навоны»,«Гордимся, что жили в эпоху                                  великого человекаи с именем этим сражались… —                            Неапольские ветераны».Какая проклятая глупость                в любви к фальшивым великим!Великих диктаторов нет.           Зачем на их профили тратить скалы!А я называю великой                   мою белорусскую бабку Ганну,которая была диктатором                               только гусей и куриц.Это летит не ангел                      над шоссе Перуджа — Ассизи:это летит,        облака загребая рукавами,                          старенькая кожанка мамыс кусочком утреннего солнца                   в дырке от мопровского значка,а на руках участников марша мира              качается не деревянная богоматерь,а бабка Ганна из партизанского Полесьяс мопровскими значками ожогов                          на высохшей желтой груди.Бабку Ганну несут подростки с фабрики «Перуджина»,где они,     как скульпторы,            шлепают до глыбам теплого шоколада,и бабка Ганна их спрашивает:                                    «А можете зробитьпетушков на палочке для усих моих унуков?»Бабку Ганну несут рабочие с фабрики «Понти»,сотни раз обвившие шар земной                           золотыми нитями спагетти,а бабка Ганна им пальцем грозит:                                        «У Хомичах нашихя шо-то такой вермишели не сустракала…»Бабку Ганну несут студенты университета Перуджи,изучающие Кафку,                   структуру молекул                                            и кварки,а бабка Ганна знает не Кафку,                        а лишь огородную кадкуи про кварки, наверно, думает,                                     что это шкварки.Бабку Ганну несут                         и Толстой                                       и Ганди,и превращается непротивление —                                     в сопротивленье.Бабку Ганну несёт Иисус                      в пробитых гвоздями ладонях,и она его раны,                    шепча,                        заговаривает по-полесски.Бабка Ганна покачивается                               над людьми и векамив руках Эйнштейна                          и Нильса Бораи страшный атомный гриб                                   не хочеткласть в свою ивовую корзину.А за бабкой Ганной ползут по планетееё белые,          черные,                  желтые                          и шоколадные внуки,и каждый сжимает в руках                 картофелину земного шара,и бабке Ганне кажется,                           что все они —                                           Явтушенки.А у поворота шоссе Перуджа — Ассизистоит газетный киоск                          с Рижского вокзала,где мама продаёт                      послезавтрашние газеты,в которых напечатано,                 что отныне и навсегда                                     отменяется война.

Примечания

1

Сонгми — деревенская община в пров. Нгиабинь в центральной части Вьетнама, в которой 16.3.1968, во время вооруженной агрессии США во Вьетнаме, американское вооруженное подразделение расстреляло ок. 500 жителей, сожгло постройки, уничтожило домашний скот и посевы. Преступление вызвало глубокое возмущение мировой общественности, в т. ч. и в США.