Иван Котляревский - Энеида Страница 10

Часть четвертая

Обедка три не поденькуешьНа муторне и засердчит.Тогда тоскою закишкуешьИ в буркоте заживорчит.Попробуй позубать жевами,Харчудок нажелуть пихами!Веселье сразу понутрит,Об лихо гряпом заземлюешь,Про свой забуд поголодуешь,К досаде бег и учертит.

Да что язычить зря болталом.Не басню кормом соловят.А ну закошелькуй бряцалом!Небось бренчата заденьжат.Коли давало спятакуешь —Узнащее свое грядуешь:Куда плавам теперь челнать,И что с тобою впередится,И как ловчей уминервиться,Чтоб у годиле Юнонать?»

Всю тарабарщину, до слова,Не я придумал, видит бог.Лишь мозг Сивиллы бестолковойТакую чушь состряпать мог.Карга недаром ахинеюПлела — пророчила Энею,Что с ним стрясется, где и как.Хотела, напустив туману,Ударить крепче по карману,Хоть был Эней совсем бедняк.

Что делать! Нужно догадатьсяИ как-то узел разрубить.Да с ведьмою не торговаться,Чтоб горьких слез потом не лить.Сынок Анхизов старой сукеСказал спасибо на науке,Грошей двенадцать в руку дал.Задрав исподницу, СивиллаВ мешочек медяки сложилаИ сгинула как черт слизал!

Эней Троянец от хрычовкиИзбавился и к морю шасть.Он от Юноны ждал издевки,Боялся к сатане попасть.Все разом на челны метнулись,Баграми тотчас отпихнулись.По ветру славно было плыть.Кипела дружная работа,Махали веслами до пота.Челны летели во всю прыть.

Плывут — а ветры не на шуткуПустились выть, реветь, свистать.Энею задали закрутку,И некуда ему пристать.Челны швыряло, бултыхало,Торчмя и боком колыхало —Не удержаться на ногах!Трясло троянцев мелкой дрожью,И, положась на волю божью,Они играли на зубах.

Но постепенно вал кипучийСмирился, ветры улеглись.Вот месяц выглянул из тучи,И звезды кое-где зажглись.Троянский род приободрился,От сердца камень отвалился.Уж было думали тонуть!Все люди так: не остерегся,Разок на молоке ожегсяИ на воду привыкнешь дуть.

Пловцы остались невредимы.Они, распив магарычи,Свернулись, что твои налимы,И ну храпеть, как на печи.Никто не ожидал подвоха.Но вдруг паромщик их, пройдоха,Запричитал и бросил руль:«Как только доплывем до суши,Пропали, дескать, наши души!»И шлепнулся, что с воза куль.

«Заклятый остров перед нами.Не миновать его никак!Уткнемся в берега челнамиИ мигом попадем впросак.Цирцея, злая чаровница,На этом острове царица.Она сердита на людей.Не ждите, братцы, снисхожденья:Кто угодит в ее владенья,Всех превратит она в зверей!

Придется бегать не на паре,А на четверке! ЗадармаПропал, как Серка на базаре.Готовь загривок для ярма!Ведь по хохлацкому покроюНе быть козлом или козою,А не иначе, как волом!Небось потащишь плуг по пару,Дровец навозишь пивовару.Пойдешь в упряжке одинцом.

По-польски цвякать лях не будет,Навеки сбросит он жупанИ «Не позволяй!» позабудет,Заблеет в голос, как баран.Того гляди, что с бородоюМоскаль замекает козою.Хвостом пруссак вилять горазд.Точь-в-точь как старый лис виляет,Когда и выжлец настигает,И хорт уже угонку даст.

Цесарцы ходят журавлями,Не хуже записных гусар,Цирцее служат сторожами,А итальянец тут фигляр.Он мастер на любые штуки,Танцор, ну, словом на все руки.Умеет и ловить чижей.Он — обезьяна, он — затейник.На нем сафьяновый ошейник,Его удел — смешить людей.

Французы щелкуны, вояки,Головорезы-мясники —На этом острове собаки:Чужие гложут мослаки,Они и на владыку лают,Всех прочих за кадык хватают.Промеж собой у них раздор,И старший младшего по чинуЖестоко треплет за чуприну.Здесь каждый на расправу скор.

Гуляют индюки-испанцыИ португалец черный краг.В болоте квакают голландцы,Не просыхая круглый год.Стал жеребцом датчанин дюжим,А турок мишкой неуклюжим,Швед — волком, а еврей хряком.Швейцарцы ползают червями.Шныряют финны муравьями.Какая сласть в житье таком?»

Беда казалась неминучей.Смутился крепко пан Эней,И все троянцы сбились кучей —Подумать о судьбе своей.Давай креститься и молиться,Чтоб от напасти удалиться,В другую сторону махнуть.Молебен грянули Эолу,Чтоб ветрам он по произволуНаискосок велел подуть.

Эол доволен был молебномИ сразу ветры повернул.Волом на острове волшебномЭней не стал — улепетнул.Уже в руках у всей ватагиЗабулькали бутылки, фляги.Ни капли не пролив из них,Горелки досыта хлебнули,Дружней весельцами гребнули,Рванули, как на почтовых!

Гребнули раз, два, три, четыре…Челнами врезались в песок.Мотню но ветру растопыря,На сушу все троянцы скок.Давай проворно рыть землицу,Как будто место под станицуИм суд отвел без дальних слов.Эней вскричал: «Моя здесь воля,И — сколь окину глазом поля –Везде настрою городов!»

А между тем царем ЛатиномБыл крепок сей латинский край.Как Каин, трясся над алтыномЗаядлый этот скупердяй,Чьи подданные — голодранцы —Носили рваные «голландцы»,Точь-в-точь как их сквалыжный царь.На деньги там не козыряли,А только писанки каталиИ черствый прятали сухарь.

Пока, Эолу повинуясь,Летел вовсю троянский флот,Роменским табачком балуясь,Анхизов сын глядел вперед.Он гаркнул: «Братцы, шевелитесь!На весла шибче навалитесь.Вон Тибр уже маячит наш!Ведь эта речка с берегамиНам предназначена богами!Гребите! — скоро и шабаш».

Богам родня — хоть не из, близких —Был царь Латин, а потомуЗанесся и поклонов низкихНе расточал он никому.Мерика, мать его, исправноКогда-то навещала Фавна,Затем Латина родила.Имел он доченьку-воструху,Красотку, модницу, моргуху.Одна лишь у царя была.

Залетная такая птичка!Всего в пропорции у ней:Осанкой — пава; круглоличка,Румянец — яблочка красней;Стройна, дородна и красива,Добра, спокойна, не спесива,Гибка, проворна, молода.Кто на нее хоть ненарокомПосмотрит молодецким оком,Тот сразу влюбится — беда!

Скажу я, не жалея красок,Девица лакомый кусок!Смачнее греческих колбасок,Вкусней, чем грушевый квасок.Взглянул и в голове забота,В желудке резь, в костях — ломота…Не пожелаешь и врагу!Остолбенеют ясны очи,И недоспишь петровской ночи.Я по себе судить могу.

Подбиться к девушке пригожейПытались уж не первый год.С Латином породниться тожеСоседним хлопцам был расчет:Заполучить не только дочку —В придачу к сладкому кусочкуСо временем и царство взять.Но маменька ее, Амата,Была причудами богата.Годился ей не всякий зять.

А некий Тури, царек, заметьте,С Латином но соседству жил.У дочки с матерью — в предмете,К тому же и с отцом дружил.Детина был на редкость бравый,Высокий, толстый, кучерявый,Обточенный, как огурец.И войска он имел немало,И серебро в мошне бренчало.Куда ни кинь – был молодец.

Пан Турн, однако, подсыпалсяК Латина дочке всё сильней.На каблучки приподнималсяИ выправлялся перед ней.Латин, царевна и АматаОт пана Турна ждали свата.Уже нашили рушниковИ мелочей любого родаДня свадебного обихода,Как водится спокон веков.

Чего руками не ухватишь,Того не называй своим.Кто знает? Может быть, утратишьИ то, что было впрямь твоим.Не испытав заране броду,Не суйся опрометью в воду,Иначе насмешишь людей.А если в сети не заглянешьИ похваляться рыбкой станешь —Ты, скажут, круглый дуралей!

Все ждали сватов у ЛатинаНикак не позже четверга.А тут Анхизов сиротинаПриплелся вдруг на берега,С собой привел троянцев племя,Не стал напрасно тратить время,По-молодецки закрутил:Горелки, пива, меду, брагиОн выставил своей ватагеИ сбор немедля затрубил.

Голодное троянство с ходуПосыпало на сей кутеж,И, словно галки в непогоду,Ужасный подняли галдеж.Сивушки сгоряча глотнулиПо склянице — и не моргнули.Пустились яства убирать,А запивали всё ковшами:Трещало даже за ушамиТак лихо уплетала рать.

Хрен с квасом, редьку и капустуШинкованную, огурцы,Хоть было в пору мясопуста,Умяли наши удальцы.Не стало тюри, саламаты,И пшенник уписали хваты,До крошки сгрызли сухари,Убрали дочиста съестное,До капли выдули хмельное,Как на вечере косари.

Эней Анхизович оставилКувшин горелки про запас,Но, клюкнув, крылышки расправилИ тут, как водится у нас,Решил последним поделиться,Чтоб окончательно напитьсяСо всей своею голытьбой.Он из носатого сосудаСначала дернул сам нехудо,За ним другие — вперебой.

Бочонки, сулеи, бутыли,Баклажки, тыквы и жбанкиДо дна троянцы осушили,Посуду истолкли в куски.Достойно справив новоселье,Проснулись хмурые с похмелья:«Узнать бы надо край, где впредьВелели нам укорениться,Осесть, построиться, жениться,Айда латинцев посмотреть!»

Ходили там иль не ходили,Но, вскорости придя назад,Нескладицы нагородили –Эней и слушать был не рад.Сказали: «Тут народ лопочет,На языке чудном стрекочет,И ничего не разберешь.Слова свои на «ус» кончает,По-нашему не понимает.Пропали, дескать, ни за грош!»

Что делать с речью тарабарской?Эней скорее землякамВелел за азбукой ПиарскойТолкнуться к тамошним дьякам.Купил он октоихи, святцы.«А ну-ка, складывайте, братцы,Латинское тму, мну, здо, тло».Троянцев засадил за книжкиИ муштровал без передышки,Чтоб им ученье впрок пошло.

Эней взялся задело строго.Он всех тройчаткой пригонял,А кто ленился хоть немного,Тому субботки задавал.И не прошло еще недели,Как по-латыни загудели,Привыкли говорить на «ус»,Энея звали Энейусом,Уже не паном — доминусом,Свой род и племя — Троянус.

Эней за то, что так отменноСмогли латынщину постичь,Всем нацедил по кружке пенной,И вновь распили магарыч.С десяток выбрал бойких, смелых,В латыни самых наторелых,Притом разумнейших голов,И ко двору царя ЛатинаОт своего лица и чинаОтправил пан Эней послов:

«Царю, сидящему в столице,Скажите: шлет Эней поклонТебе, а также и царице.Латинской дружбы ищет он.Для первого знакомства проситПринять хлеб-соль и преподноситПодарки дорогие вам.Засим, добившись ласки панской,Эней, сударь и князь троянский,В твой терем явится и сам».

Уж сватовство не за горами,А тут услышал царь Латин,Что хлебом-солью и дарамиПочтил его Анхизов сын,Хотят водиться с ним троянцыИ приплелись от них посланцы.Латин вскричал: «Откройте дверь!Я хлеба-соли не чураюсьИ с добрыми людьми братаюсь.Вот на ловца бежит и зверь!»

Амату царь велел покликатьИ хату, сени, двор мести.Повсюду зелени натыкать,Шпалер печатных принести,Оклеить заново светлицыПо изволению царицы,И чтоб она дала совет —Как выскоблить столы скребками,Как застелить полы коврами,Убранство подобрать под цвет.

Гонца послали к богомазу —Картин затейных приобресть.Купили угощенья сразу.Нашлось, чего попить, поесть.Рейнвейн, конечно, с кардамономИ пиво черное с лимоном,Сивухи чан Латин припас.Отколь взялись волы, телята,Бараны, овцы, поросята!Для заговенья в самый раз!

Первейших мастеров твореньяГонец доставил все сполна:Богатырей изображенья,Царя Гороха времена;От Александра взбучка Пору,Чье войско задавало деру;Как старый Муромец гулял,И как дубиной молодецкойИлья от рати половецкойПереяславль оборонял.

Бовы с Полканом мировая;Как Соловей-разбойник жил;Как Пересвет побил Мамая;Как в Польшу Железняк ходил.Портрет француза был — Картуша.И Ванька Каин, и Гаркуша…Залюбовался царь Латин.Чего там только не купили!Всплошную стены облепили,И не упомнишь всех картин!

Латин, распорядившись толком,Хоромы осмотрел подряд,Прошелся по сеням, светелкамИ подобрал себе наряд:Накидку из клеенки новойНа пуговке литой свинцовой;Надел на голову тpeyx,В коты без голенищ обулся,Взял рукавицы и надулся,Точь-в-точь как на огне лопух.

Вошел в торжественной одёжеЛатин, в кругу своих вельмож.Они понадувались тоже,Был каждый на ерша похож.Царя с почтеньем проводили,Его на стульчик посадилиИ молча стали у дверей.Царица тут же на скамейкеУселась в травчатой шубейке,В кораблике из соболей.

Лавися-дочка пpиоделась,В немецком платье, налегке,Всё время в зеркальце гляделась,Вертясь, как муха в кипятке.От стульчика царя ЛатинаБыла разостлана ряднинаДо самых, почитай, ворот.Стояли удальцы латинцы,Здесь — конные, там — пехотинцы,Воловье войско и народ.

Ввели послов — нельзя пышнее,Придворный соблюдая чин.Несли они дары Энея:Пирог без малого с аршин(На радость царскому желудку),Соль крымскую и соль-бахмутку,Лохмотьев чуть не целый воз.К Латину подступили близкоИ трижды поклонились низко.Рацею старший произнес:

«Энеус, постер магнус паннусИ славный Троянорум князь,Шнырял по морю, как цыганус,Ад те, —о реке! — прислал нунк нас.Рогамус, домине Латине!Спаси наш капут и отнынеПермитте жить в твоем краю,Хоть за пекунии, хоть гратис.Уж мы, поверь, оценим сатисБенефиценцию твою.

О реке! Будь нашим меценатомИ ласкам туам окажи.Энеусу названым братомСтань, оптиме! Не откажи!Энеус, принцепс наш удалый,Формозус и проворный малый,Инномине увидишь сам!А прежде чем распить по чарке,Вели акципере подарки,От сердца присланные вам.

Вот коврик-самолет чудесный…Его топтал еще царь Хмель.Взовьется он под свод небесный,Умчит за тридевять земель.Тебе скажу я без утайки:Годится он для таратайки,И лавку можно покрывать.Царевне он придется кстати:Расстелет около кровати,Как будешь замуж отдавать.

Ват эту скатерть-самобранкуДавно из Липска привезли.Захочешь кушать — спозаранку,Днем, ночью — скатерть расстелиИ загадай. Невесть откудаПоявится любое блюдо,К нему в придачу хлеб и соль,Медок, пивцо, винцо, горелка,Рушник, нож, ложка и тарелка.Царице поднести дозволь!

А вот сапожки-самоходы(Их, видишь ли, носил Адам),Козловые, давнишней моды,Не знаю, как попали к нам.Их завезли, кажись, пендосы,Когда мы удирали босы,А во главе — Эней-сударь.Диковинную вещь такуюТебе с поклоном презентую —Носи, мол, на здоровье, царь!»

Латин, Амата и царевнаГлазами друг на дружку хлоп.Едва не кончилось плачевно:К себе подарки всякий греб.Насилу удалось без дракиПринять расположенья знаки,И молвил царь Латин послам:«Энею передайте, братцы:Моя семья и домочадцыНе описать как рады вам!

И всё мое владенье радо,Что вас господь привел сюда.Мне ваша нравится громада!Не отпущу вас никуда.Пokjioh Энею, а дотолеПрошу отведать хлеба-соли,Куском последним поделюсь.Лавися, дочь моя, — хозяйка.Шить, прясть умеет, не лентяйка…Возможно, с вами породнюсь».

Царя Лапша хлебосольствоПришлось троянцам по нутру.Хлестало пенную посольство;Все ели бублики, икру;Была похлебка с потрохами,К борщу — грудинка с бураками,Затем с подливой каплуны;На перемену — лещевина,За нею — с чесноком свинина.Кисель, что кушают паны.

Заморских вин запас немалыйТроянцы выдули в обед.Но слюнки потекут, пожалуй!Расписывать охоты нет.Кизиловую и дулёвку,Вернее, крымскую айвовку,Там распивали, что квасок.Нa «виват» из мортир стреляли,Туш громко трубачи играли,А дьякон многолетье рек.

Расщедрился на этот случайЛатин, Энею отрядивЛубенский каравай пахучий,Корыто опошнянских слив,Сивухи бочку из Будянки,Бычков и телок из Липянки,Сто решетиловских овец,Орехов киевских каленых,Полтавских коржиков печеных,Яиц гусиных, наконец.

Латин связался, столковалсяС Энеем, нашим удальцом.Эней и зятем назывался, —Но дело славится концом!Пошли забавы и потехи.Сынок Анхизов без помехиУспел на радостях гульнуть,Хотя по-прежнему ЮнонаЗа ним следила неуклонно,Не позволяя увильнуть.

Ирися — торопыга, врунья,Богов заядлый вестовой,Заноза, таранта, крикунья —Спешила долг исполнить свой:Юноне натрещать скорее,Как чествует латынь Энея,Как попросту и без затейОн тестем, вишь, зовет Латина,А царь Энея счел за сына,И с дочкой снюхался Эней.

«Эге! — Юнона закричала. —Сквернавец далеко зашел!Не осадила я нахала,Уж он и ноги класть на стол.Ну, проучу я фордыбаку!И перцу дам ему, и маку.По-свойски с ним поговорю.Стравлю латинцев и троянцев,Вмешаю Турновых поганцев.Я киселя им наварю!»

И — эстафетою к ПлутонуЗа подписью своей приказ:Чтоб фурию, мол, ТезифонуПослал к Юноне сей же час.Чтоб ни в берлине, ни в дормезе,Чтоб ни в рыдване, ни в портшезе,А духом — на перекладных.Чтоб не было в пути препоны,Немедля заплатить прогоны —И отговорок никаких!

Из пекла Тезифона бурейПримчалась, подняла содом.Ехиднейшей из ведьм и фурийЕe считали поделом.Вошла с ужасным стуком, криком,Со свистом, ревом, треском, зыком.Тут гайдуки шагнули к нейИ повели под ручки в терем,Хотя она смотрела зверемИ сатаны была страшней.

«Ко мне, голубка Тезифона!Здорово, дитятко мое! —Смеясь от радости, ЮнонаБежит расцеловать ее. —Душа моя, как поживаешь?Троянского ублюдка знаешь?Ему в Латыни — Карфаген!Небось и дочку и мамашуРасхлебывать заставит кашу,И в дурни выйдет старый хрен!

Мне злоба, видишь ли, несродна.Людей губить я не люблю.Но так, поверь, богам угодно,И я Энея погублю.Из свадьбы сделай панихиду,Латинцам нанеси обидуИ пир похмельем оберни!Энея, дьяволова сына,Царицу, Турна и ЛатинаТы хорошенько припугни!»

«Я милости твоей подвластна,Безропотно тебе служу,—Взревела ведьма громогласно,—Троянцев заживо сгложу.Свяжу я Турна и Амату,В ущерб Энею-супостатуВобью Латину в темя блажьИ заведу такую склоку,Что в сватовстве не будет проку.Всех растерзаю — и шабаш!»

Клубком прикинувшись, к АматеШмыгнула в горницу, когдаУж дело было на закате,Домой шли с пастбища стада.Амата сумрачно вздыхалаИ, вся в слезах, перо щипала.Зятьком желанным Турн ей был!Кляла Лавинии родины,Соседей, кумовьев, крестины.Да кто ж полезет на копыл?

К Амате под подол сорочкиГадюкой ведьма заползла,В укромном сердца уголочкеОна приют себе нашлаИ, как бобов, наклала злобыНа дно царицыной утробы.Амата лаялась, дралась,Сулила сто чертей ЛатинуИ всех таскала за чуприну,Как будто с цепи сорвалась.

Еще украдкой навестилаКнязька рутульского ягаИ на Энея напустилаТем самым лишнего врага.Уклад военный соблюдая,Напился Турн с горелкой чаяИ пьяный завалился спать.Но тут прокралась ведьма в щелку,Чтоб наважденье втихомолкуНа Турна сонного наслать.

Попритчилось ему, помстилось,Что, вишь, Анхизово дитяС Лависей в разговор пустилосьИ женихалось не шутя.С Лависей вроде обнимался,До пазухи ее добралсяИ вроде перстень взял у ней.Лавися вроде отбивалась,А после уж не вырывалась,И вроде ей сказал Эней:

«Лавися, милое созданье,Ты знаешь, как тебя люблю.Что толку в нашем жениханье?Тебя навек я погублю.От пана Турна ждешь ты свата,С ним спелась, видишь ли, Амата,Да и тебе он по нутру.Скажи, кого предпочитаешь?Кого, признайся, выбираешь?Я с горя, так и быть, помру!»

«Живи, живи, Энейчик милый,Очей моих желанный свет!На что мне сдался Турн постылый? —Царевна молвила в ответ. —Скорее пентюх околеет.Чем он Лависей овладеет!В тебе — блаженство, жизнь моя!Когда тебя не вижу — плачу,Часы и дни впустую грачу.Ты — мой владыка, я —твоя!»

Вскочив как встрепанный с постели,Пан Турн как вкопанный торчал,Oт злости трясся и, с похмелья,Где сон, где явь, не различал:«Кого? — меня! И кто? — троянец!Бродяга, беглый, голодранец!Надуть? Лавинию отнять?Мне впору смазывать колеса,Не будь я князь, будь я без носа,Коли Эней Латину зять!

Лавися — кус не для злодеяИ проходимца, как Эней!Голубка сизая, скорееПогибнешь от руки моей!Я кверх ногами всех поставлю,Не пощажу, к чертям отправлю,Эней узнает, как я зол!Прижму и своего соседа.Безмозглого Латина-деда,Амату посажу на кол!

Вскипев, на поединок вызовЧеркнул тотчас Энею сам:Не хочет ли сынок АнхизовОт князя Гурна — по усам?Дубьем ли биться, кулакамиПощекотать ли под боками —Но победить иль умереть!Пихнул он также драгоманаВ шатер латинского султана —Ему мордасы утереть.

Зловредной фурии по нраву,Что дело обернулось так.Людское горе ей в забаву,Затеять любо кавардак.Она с коварством сатанинскимСпешит к нахлебникам латинским,Троян ей надобно допечь.А те задумали с налетуСкакать на заячью охоту,Чтоб своего князька развлечь.

Но «горе грешникови сушу, —Так киевский скубент изрек, —Благих дел вовся не имущу!».Нам божьи судьбы невдомек:Где сам не чаял — там застрянешь,Где дал бы драла — мешкать станешь.Что делать? Жребий наш таков.Читатель, ты узнаешь далеО том, как сильно пострадалиТроянцы из-за пустяков.

Вблизи троянскою кочевьяСтоял невзрачный хуторок:Строенье ветхое, деревья,С плотиной пруд, мостки, лужок,За хатой маленькая банька.Владела всем Аматы нянька.Была девицей иль вдовой —Не знаю, но слыла ворчливой,Скупой, злой, ябедой, сварливой.Двору платила чинш большой:

Колбас десятка три — Латину,Лавинии к Пегру — коржей,В семь дней Амате по алтыну,Три фунта воску для свечей,Две сотни фитилей давала,И кисеи на покрывало,И пряжи три мотка в платеж.Латин на няньке наживался,Зато за няньку заступался.За няньку был готов на нож!

Жил беленький у няньки песик,Свою хозяйку забавлял.Не то чтоб из дворняг, — из мосек!Носил поноску, танцевалИ госпоже своей от скукиЛизал частенько ноги, руки.Царице он казался мил.Смеясь и веселясь душевно,Играла с мопсиком царевна,А царь всегда его кормил.

В рога троянцы затрубилиИ на прогалину скорейСо своры гончих псов спустили.Защелкали бичи псарей.Ревя, повизгивая, лая,Неслась неистовая стая.Тут мопсик выскочил за дверь,На голос гончих отозвался,Чихнул, завыл и к ним помчался.Стремянный думал — это зверь.

Спустив борзых, собакам гикнул:«Ату его!» — что было сил,А мопсик наш к земле приникнул,Дрожа, дыханье затаил.К нему борзые подоспели,Рванули мопсика и — съели.Остались от него клочки.У няньки —посудите сами —Глазищи вспучились шарамиИ с носа съехали очки.

Сперва остервенилась бурно,Осатанела и орет.Затем хрычовке стало дурно,Ее прошиб холодный пот.Ну биться, ну трястись в припадке,В истерике и в лихорадке.Совали под нос ей камедь,Салфеткой пуп ей согревали,Ромашковый клистир вливали,Не допустили помереть.

Как только память к ней вернулась —Давай весь мир костить и клясть.И сразу челядь к ней метнулась —Ее ругни послушать всласть.Схватила нянька головешку —Троянцам сунуть под застрешку! —И дернула через бурьян —Сжечь курени, убить Энея,Головореза, лиходея,И всех троянских басурман.

За нею повалила челядь.Кухарка — сковородник хвать!Лакей тарелками стал целить,А прачка рубелем махать.С цепом гуменщик лезет в драку,За ним коровница в атакуБежит, подойник прихватив.А косари с гребцами смелоПустили косы, грабли в дело,И каждый был в бою ретив.

Нo у троянскою народуЗа грош алтына не проси.Не трожь Энееву породу,А т ронул — ноги уноси!Упорного троянцы нрава,Их разве устрашит расправа?Они любому нос утрут.И, с нянькиным схватившись войском,Они в сражении геройскомЕго к стене приперли тут.

Но в самое лихое время,Пока лилась их кровь, покаТроянцев и латинцев племяВрагов пихало под бока,Примчался скороход к ЛатинуС письмом, завернутым в холстину.Весть о войне принес гонец:Не в пир царя зовет, напиться,А в поле выкликает битьсяКнязь Турн, великий удалец.

«Латин, ты поступаешь дурно!Не сам ли слово мне давал?Теперь навеки дружбу с ТурномТы столь бесчестно разорвал!Ты слово царское ломаешь,Кусок у Турна отнимаешь,Суешь его Энею в рот.Со мной побьешься на кулачках,Домой вернешься на карачках,Иль вовсе лунь тебя сожрет!»

Не так вспылит помещик чванный,Когда пан возный иск вчинит;Поживы не найдя желанной,Голодный вор не так сердит, —Как наш Латин тут распалился;Так на гонца он рассердился,Что губы искусал со зла,Великой яростью пылаяИ гнев свой царственный желаяИзлить на Турнова посла.

В окошко глянув ненароком,Латин пришел в великий страх:Шумел народ пред царским окомНа улицах и площадях,Толпа латинцев так и перла,Швыряли шапки, драли горлоИ лезли с криками вперед:«Война! Война против троянцев!Мы всех Энеевых поганцевПобьем, искореним их род!»

Царю чужда была отвага.Рубиться не любил он — страсть!От слова «смерть» Латин, бедняга,Готов был замертво упасть.Имел он стычки лишь в кровати,Когда не угождал Амате.В ту пору он уже был сед,Держался тихо и несмело,В чужое не мешался дело,Как всякий дряхлый старый дед.

Латин ни сердцем, ни душоюНе пожелал войны никак.Запасшись мудростью большою,Чтоб не попасть ему впросак,Созвал к себе панов вельможных,Чиновных, старых, осторожных,Чье слово часто слушал сам.Уславши с глаз долой Амату,Их всех завел к себе в палатуИ речь сказал он старшинам:

«С угару вы или с похмелья?Вас черт ли за душу щипнул?Иль напились дурного зелья?Иль ум за разум завернул?Кто вбил в башки вам дурь такую?Я лить не стану кровь людскую.Когда я тешился войной?Разбойник ли с большой дорогиИль хищник я четвероногий?Мне ненавистен всякий бой!

Вдобавок был бы я глупенек,Когда бы воевать полезБез войска, без харчей, без денег.Мозги вам затуманил бес!Кто будет наш провиантмейстер,Кому доверю я казну?Никто из вас не хочет биться,Все только думают нажиться,Как следует набить мошну.

И царское скажу я слово:Коли зудят у вас бока,Иль ребра, иль спина — чужогоЗачем просить вам кулака?Я крепко почешу вам спинуИ, если надобно, дубинуГотов на ребрах сокрушить.Я послужить вам рад кнутами,И розгами, и батогами,Чтоб жар военный потушить!

Бросайте глупое гусарствоИ расходитесь по домам,Паны, вельможное боярство!А про войну — приказ мой вам! —Оставьте помыслы и речи.Толкуйте, не слезая с печи,Чего бы, мол, поесть, попить…Кто о войне проговорится,Кому во сне она приснится,Того пошлю куниц ловить!»

Сказав сие, махнул рукою,Напыжась грозно, вышел вонНадменной поступью такою,Что всякий был ошеломлен.Остались в дураках вельможи,У них повытянулись рожи,Никто и жизни был не рад.Рысцою в ратушу беднягиМетнулись после передряги,Когда уж наступил закат.

Совет они держали долгий,До хрипоты кричали тут;Шли про царя Латина толки, —Что, дескать, на нею плюют,Его угроз ни в грош не ставятИ всё равно войну объявят,Что рекрут набирать пора.При этом из казны ЛатинаПросить не станут ни алтына,А только у бояр. Ура!

Итак, латынь зашевелилась,Троян задумала побить…Откуда ухарство явилось,Отколь взялась такая прыть?Царя ослушалось боярство,Вельможи взбунтовали царство.Вельможи! Лихо будет вам.Пропали головы и души!Обрежут всем носы и ушиИ предадут вас палачам.

О муза, — панночке парнасскойТвержу, — спустись ко мне на час!Утешь меня своею ласкойИ опиши не без прикрасЛатынь в разгар военных сборов:И рекрутов, и волонтеров,Порядок войсковой и лад,Оружие, мундиры, сбрую.Мне сказку расскажи такую,Где слово каждое впопад.

Бояре на листе бумагиЧеркнули живо манифест,Чтоб войско собралось под стягиИз разных округов и мест;Чтоб головы при этом брили,Но чтоб у всех чуприны былиИ чтоб торчал с пол-локтя ус;Чтоб котелок и меть и ложку,Пшена, мучицы понемножку,Да сухари, да сала кус.

На сотни, на полки разбилиВсё войско; для таких причинПернач полковникам вручили,А сотникам — патент на чин.По городам полки назвали;По шапкам их распознавали.В ранжир построили вояк,Одели в синие жупаныИ белые полукафтаны —Чтоб был казак, а не вахлак.

Определили на квартиры,По сотням расписали ратьИ, нарядив людей в мундиры,Пошли присягу принимать.Верхами сотники финтили,Свой ус хорунжие крутили,И нюхал есаул табак.Ог новых шапок и жупановСмесь раздувала атамановИ всех урядников, служак.

У нас в гетманщине, бывало,Свои обычаи велись.Равняясь, войско застывалоБез всяких «стой, не шевелись!».Казацкий полк любой заправский —Лубенский, Гадячский, Полтавский —Все в шапках, словно мак, цветут.Нагрянут с копьями стальными,Ударят сотнями лихими —И подчистую все метут.

Здесь были также горлодеры,Головорезы, храбрецы, —Не рекруты, а волонтеры,Как запорожцы-удальцы.Конечно, регулярно ратьюНе назовешь такую братью,Зато сердиты воевать:Украдут и живьем облупят,Пред сотней пушек не отступят,Коль «языка» велишь достать.

На склад приволокли подаркиЛатинцы для своих дружин:Мушкеты, пики, янычарки,Винтовки, ружья без пружин:Горой лежали самопалы,В углу — фузей запас немалый,Пищалей и пороховниц.Там были страшные мортиры:Тряслись от выстрелов квартиры,И пушкари валились ниц.

Из ульев, буков и кадушекСпешили мушки сколотить,А причиндалы к ним — из вьюшек,Сновалок, донцев смастерить.Нужде не писаны законы:И водовозки, и фургоны,Колеса, грабли, помело,Песты, мочальные мазилкиИ погребальные носилки —В приказ пушкарский всё пошло!

Хоть рады были, хоть не рады,А про военный обиходПришлось готовить впрок снаряды, —Так много, просто дрожь берет!Из глины ядер налепили,Для пуль — галушек насушили,Солили сливы — на картечь.В щиты корыта превращали,Из бочек днища вышибали,Прилаживали их у плеч.

Беда без палашей и сабель!Ведь у латинцев Тулы нет.Ну что ж! Убит не саблей Авель, —Дубиной, слышь, он был огрет.Решили все из деревяшекПонастрогать казацких шашек,А вместо ранцев, так и быть,Лукошки, кузовки, плетенки,С какими ходят по опенки,Для новобранцев раздобыть.

Всю амуницию пригнали;На сало били кабанов.Сушили сухари, взималиВезде подымщину с дворов.И расписали напоследок,Кто — выборный, кто — подсоседок,Кто — конный, пеший, кто — с тяглом,Кто — за себя, кто — на подставу,В какое войско, сотню, лаву.Порядок навели кругом.

Здесь муштровали рать помногу:Метать учили артикул,Выкидывать красиво ногу,Мушкеты брать на караул.Была у всех одна забота:Шагает левою пехота,А клячи — правой марш вперед!За регулярность у боярстваСходило ратное фиглярство.Грозились на троянский сброд!

На страх Энею ополченьеВ латинском царстве поднялось.Повсюду началось ученье.Хлебнуть солдатчины пришлось.На прутьях девки гарцевали,Хлыстами хлопцев муштровали,Меж тем как старые хрычи,Баталии примерной ради,Своих старух держа в осаде,Их штурмовали на печи.

К войне рвались латинцы смело.Не столько требовала честь,Как придурь в головах заселаИ надо было в драку лезть.Три дня подряд свои пожиткиВ горячке до последней ниткиСпешили жертвовать на рать.Отчизне в помощь отовсюдуТащили хлеб, казну, посуду.Уж было некуда девать!

Старалась о войне АматаИ хлопотала, как могла.Казалась ей постылой хата,На улице она жила.А женщины с Аматой спелисьИ, словно белены объелись,Всех подстрекали воевать,Водили с Турном шуры-мурыИ зареклись, хоть вон из шкуры,Энею девки не отдать!

Коль женщины не впору встрянут —Сперва захнычут невзначай,Затем соваться всюду станут, —Советчицам лишь волю дай!Тогда забудешь о порядке,Пойдет все к черту без оглядки,О женщины! Не утаю,Что, если б вы побольше елиИ меньше тарантить умели,За это были бы в раю.

Пока, беснуясь, Турн посланцевВ соседние державы шлет,На сукиных сынов троянцевИскать управы всех зовет.Пока Латин от потасовкиСкрывается в своей кладовкеИ ждет, когда беде конец,Пока Юнона всюду вьется,Пока богине сбить нейметсяС Энея свадебный венец, —

Гудит сигнал тревоги ратной,Скликая на войну латынь.Бьет злоба в колокол набатный.Сумятица, куда ни кинь,Шум, гомон, крики, звон клепала;Уже война, подняв забрало,В кровавых ризах тут как тут.За ней — раненья, смерть, увечье;Безбожность и бесчеловечьеПодол плаща ее несут.

В земле латинской синагогаСтояла с дедовских временДля Януса, лихого бога,И был о двух обличьях он.Пригожи с виду или хариДня устрашенья смертной твари —Про то молчит Вергилий сам.Известно, впрочем, по преданью,Что мир в стране сменялся бранью.Как только отмыкали храм.

По звону люди всколыхнулись,К войне у всех припала страсть.Ворота храма распахнулись,И Янус, как разбойник, шасть!В сердцах латинских бедокуря,Военная взыграла буря,И каждый ухарством объят.«Войны, войны!» — кричат, желают,Гееннским пламенем пылают,Стремятся в битву стар и млад.

Однако для такой затеи —Где должностной народ? Где власть?Нужны же войску грамотеиИ мастера на счетах класть!Замечу кстати, не речамиПитают войско, а харчами,И воин без вина — хомяк.А без прелестницы-злодейки,Без битой меченой копейкиНам воевать нельзя никак.

Златые были дни Астреи,И славный был тогда народ;Менялу брали в казначеи,А фигляры писали счет;Раздатчик порций был аптекарь;Картежник был усердный пекарь,Гевальдигером был шинкарь,Слепорожденный был вожатый,Косноязычный был глашатай,Шпион из церкви пономарь.

Возможно ль описать словамиЛатинцев ошалелый вид?Они уж признавали сами,Что в головах у них гудит.От спешки впрямь оторопели,Метались, как в котле кипели,Всё делали наоборот:Что строить нужно, то ломали,Что кинуть — с полу поднимали,Что класть в карман — то клали в рот.

Теперь мы знаем, как латинцыПоход готовят на троян,Какие припасли гостинцыЭнею нашему в изъян.Еще проведать бы недурно,Какой ждать каверзы от Турна?Он — хват, сам черт ему не брат!Уж коли пьет — не проливает,Уж коли бьет — так попадает.Людей, как мух, давить он рад.

Турн витязь был не из посл