Автор неизвестен - Тень деревьев Страница 10

СЕНТИМЕНТАЛЬНАЯ ПРОГУЛКА

По небу струились закатные чары,И ветер, слабея, качал ненюфары,Большие цветы на уснувших прудахПечально белели в густых тростниках.

Я шел одинокий и думал тоскливо,Меня провожали плакучие ивы.Туман безнадежный над темной водойСвивался, как призрак, усталый, больной.

Сливаясь с туманом, с моими слезами,Пугливые птицы звенели крылами.Я шел одинокий с печалью моей,И ивы клонили верхушки ветвей.

Вечерние тени сбегали безмолвноНа черное небо, на блеклые волны.Одни ненюфары в густых тростникахПечально белели на тихих прудах.

СЕНТИМЕНТАЛЬНЫЙ РАЗГОВОР

В покинутом парке, печальном, пустом,Две скорбные тени проходят вдвоем.

Глаза их погасли, уста побледнели,Их тихие речи звучат еле-еле.

В покинутом парке, печальном, пустом,Две тени, встречаясь, грустят о былом.

— Скажи мне, ты помнишь ли счастья былое?— Зачем вы хотите, чтобы помнил его я?..

— Душа моя снится тебе, и тогда,Скажи мне, ты плачешь во сне? — Никогда.

— О, прошлая радость тебя не тревожитИ первых признаний восторги? — Быть может…

— И синее небо и вера в сердцах?— Но вера исчезла в ночных небесах…

Так тихо проходят две скорбные тени,И ночь только слышит их речи сомнений.

АМУР НА ЗЕМЛЕ

Сегодня ночью ветер тягостный и хмурыйВ аллее самой темной и пустой,Блуждая, сбросил с пьедестала хитрого            Амура,Коварного Амура с тоненькой стрелой.

Вчера мы целый день о той стреле мечтали,А ветер сбросил статую. Едва-едваВ тени дерев на опустевшем пьедесталеМы разбираем стертые почти слова.

О мысли грустные, одна другой грустнее…Себя я вижу одиноким и пустым,Как этот пьедестал в заброшенной аллее,Перед которым мы сейчас вдвоем стоим.

О грустно это! Даже ты грустить готова,Почти растроганная… Но исподтишкаТы весело глядишь на ярко-золотого,Играющего над цветами мотылька.

СВЕТ ЛУНЫ ТУМАННОЙ…

Свет луны туманнойСеребрит леса.И стихают странно,Где-то замирая,Птичьи голоса.Нежная, родная!

И под ветром мрачнымТихо и ленивоНад прудом прозрачнымСкорбною листвоюНаклонилась ива.

Погрусти со мною!

Помечтаем вместе,С высоты небеснойК нам доходят вестиМира и прощенья.Это миг чудесный,Это миг забвенья!

ТЕНЬ ДЕРЕВЬЕВ…

Тень деревьев, склоненных над ручьем            неживым,Умирает, как призрак, как дым.А в кустах, наклонившись над зеркалом вод,Соловей, засыпая, поет.

Расскажи мне, прохожий, этот вечер, скорбя,Заставляет скорбить и тебя;И как жалобно плачут средь ночной тишиныИ твои безнадежные сны?

РУКА ПЕЧАЛЬНАЯ ЛАСКАЕТ ПИАНИНО…

Рука печальная ласкает пианино,И звуки льются медленной волнойИ в пахнущей ее духами маленькой гостинойЛетают тихо надо мной.

Каков напев знакомый, но забытыйТак ласково баюкает меня?Окно в уснувший сад полуоткрыто.И звуки, тихо плача и звеня,Как будто умирают на закате дня…

СЕРДЦЕ ТИХО ПЛАЧЕТ…

Сердце тихо плачет,Точно дождик мелкий,Что же это значит,Если сердце плачет?

Падая на крыши,Плачет мелкий дождик,Плачет тише, тише,Падая на крыши.

И дождю внимая,Сердце тихо плачет.Отчего — не зная,Лишь дождю внимая.

И ни зла, ни боли!Все же плачет сердце,Плачет оттого ли,Что ни зла ни боли?

БЕДНЫЕ ДОБРЫЕ ПОМЫСЛЫ…

Бедные добрые помыслы, снова я вижу вас, сноваКрепкая вера и грусть о растраченной силе былого,Разум суровый с печальной и нежно покорной душой,Строгая бдительность эта и сердцу внушенный покой.Все вы! Покуда идете вы медленно, робко и вяло,Шли бы вы бодро, но теплая ночь ваши очи застлала.Все вы идете за самой неловкой, и светом луны,Белым и сладостным светом, вы, бедные, все смущены.Все вы как овцы, что только что вышли из хлева на            волю:Тихо одна за другой, опустив свои головы, в поле,Жмутся они и ступают, пугливо взирая кругом,Тихо проходят, не зная куда, за своим вожаком.Он остановится — все они тотчас, не зная причины,Кротко застынут, сложив свои морды друг другу на            спиныБедные овцы, ваш пастырь не я, я не вижу пути,Это Иной и Достойный — Он знает, куда вас вести.Он вас держал взаперти, но настанет минута, и стадоВыпустит Он и своею рукой поведет куда надо.Овцы, идите за Ним, и под блеянье ваших сердецБуду я псом пастуха моих бедных и добрых овец.

Артюр Рембо

(1854–1891)

СОН НА ЗИМУ

Ей

Зимой уедем мы в вагоне розовом и скромном    Среди подушек голубых,Нам будет хорошо, и в каждом уголке укромном    Гнездо для наших ласк шальных.

Ты глаз закроешь, чтоб не видеть в этот час            вечерний    За окнами больших теней,Чудовищных кривляний их и всей противной черни,    Больших и маленьких чертей.

Ты станешь, может быть, еще смущенней и краснее,Когда, твою щеку ужалив, побежит по шее    Мой поцелуй, как паучок.

Ты скажешь: «Поищи его», — склонив свою головку,И мы начнем искать того, кто так умно и ловко    Ужалил лучшую из щек.

LES CHERCHEUSES DE POUX

Когда ребенок, полный красной муки,Оплакивает сказок белый дым,Две старшие сестры, закинув руки,К кровати маленькой идут за ним.

Ведут к окну, раскрытому широко,Где листья моет вечер голубой,И с нежностью, особенно жестокой,Скользят в кудрях, обрызганных росой.

Он слушает, как сестры дышат ровно,В дыханьи их сокрыт цветочный мед.И иногда одна из них любовноЕго тем ароматом обдает.

И в тишине трепещут их ресницы,Исходит свист из их прилежных уст.Когда ж их взор добычей насладится,Под острыми ногтями слышен хруст.

Он чувствует вино сладчайшей лени,Под ласками сестер не плачет он,Овеян негой медленных движенийИ словно погружаясь в тихий сон.

Жан Мореас

(1856–1910)

САТИРЫ И ОСЕНЬ

Вчера, блуждая по редеющему лесу,Я встретил трех сатиров за кустом.Один, как будто подражая Геркулесу,Махал большим оливковым стволом,Другой тащил свой козий мех. Сгущались тени,И вечер гас в прозрачной вышине,А третий, сидя на замшенном пне,Дул нежно в дудочку, и в тишине осеннейПротяжный звук дрожал едва-едва,И два сатира, прыгая, вкруг пня плясали,Шуршала под копытами трава,И листья мертвые испуганно взлетали.

СТАНСЫ

Когда тебя гнетет судьба земная,    Над ней смеешься ты,На лире ты играешь, сам не зная,    К чему твои мечты.Осудит, может быть, старик ученый    Твой бесполезный дар,Не верь ему — у муз и Аполлона    Так много дивных чар.Оставь людей! Растут и крепнут дети,    Сменяют стариков,Но для тебя их жизнь, как все на свете,    Лишь средство для стихов.

Когда, рыдая, точно над могилой,    В златые листья облаченПромчался над долинами унылый    Печальный Аквилон,

Что рассказал он ветке, сохранившей    Последний жалкий цвет,Заре ноябрьской и душе, таившей    Еще былого след?

О море, когда я приду к тебе сноваИ сяду один над тобой,Чтоб скучные жалобы сердца земногоПокрыл твой растущий прибой,

Не только кидай в меня пеной соленой,Хлестни меня острой волной,Чтоб в горечи спал я, навек утоленныйТвоей золотой глубиной.

Мне внемлют только мертвецы, и я живу            в могилах,Я ненавижу сам свою игру,Кидаю горстью семена для воронов унылых,И пышной жатвы я не соберу.

Я не ропщу на жизнь… Что сердцу буйства            Аквилона,И клевета, и боль, и горечь дней,Когда касаюсь я тебя, о лира Аполлона,И ты звучишь все чище и сильней?

Внезапно прорывая муть небес тяжелых,На воды, на сады и на печаль моюСквозь ветки праздные каштанов полуголыхТы, солнце осени, льешь теплую струю.

Но для чего? Оставь осенней непогодыИ холод злой, и ветер, и ночей печаль,Которые срывают листья, мутят водыИ душу делают упорной, точно сталь.

Поль Руанар