Юрий Колкер - Кентавромахия Страница 10

И с подругой в лукошко стихи соберу.

Все несчастья на свете приносит любовь.

Раны, узы и сети приносит любовь.

Но и всё, для чего мы с тобой существуем, —

Даже птичку в анкете, — приносит любовь.

Пусть же эти напасти сопутствует нам.

Нет желаннее власти и пут мудрецам.

Пусть до гроба сладчайшее в мире несчастье

Нас приводит к причастью в языческий храм.

июнь 1971

* * *

Что снилось мне? Турусы на колёсах,

Весёлые такие, с огоньком.

И молодая ведьма, босиком,

С колосьями, запутанными в косах.

Что снилось мне? Изба на курьих ножках,

Две галки на облупленной трубе,

Облезлый кот на крыше, а в избе

Сокурсница моя в одних серёжках.

Что снилось мне? Всего не вспомню я.

Веселая была галиматья.

июнь 1971

СОНЕТ

Сложу александрийский стих.

Скажу, что, мол, вздыхает лира,

И ток таинственен и тих

Быстротекущего эфира.

Признаюсь, что меня манит

Полет высоких женских ножек

И прелесть томная ланит...

Но кто соседу объяснит

Предназначенье мест отхожих?

Он к раковине семенит!

Тут храм, кричу, а не квартира!

А он в кругу друзей своих

Соображает на троих.

Попробуй, отрешись от мира!

июнь 1971

* * *

Над твоими стихами я плачу четвертую ночь,

Над твоими стихами, тончайшими, как паутинки.

Их высокому строю шепчу: приговор свой отсрочь!

Может статься, по мне эта осень справляет поминки.

Над твоими стихами луна одиноко взошла,

На столе у меня тишину сообщила предметам.

Может быть, ты и знала, что зло я творил не со зла.

Может быть, ты и знала, но нет искупления в этом.

21 августа 1971

* * *

Девятое чудо земное,

Фонтанки литой парапет,

Не мною, конечно, не мною

Открыт и впервые воспет.

И деды уже замечали,

И дети заметят стократ:

Записаны наши печали

Арабскою вязью оград.

Решёток таинственный очерк,

Сквозной, невесомый почти.

Поди, разбери этот почерк,

О радостях наших прочти!

26 августа 1971

* * *

В хижине светит лучина.

В сумерках светит луна.

Есть и у счастья причина.

Есть и у горя она.

Мы забываем обиды.

Годы тихонько летят.

Звёзды меняют орбиты.

Кошки приносят котят.

30 августа 1971

* * *

Посмотри, дорогая,

наш год невзначай пролетел.

Одуванчика пух

не быстрее слетает с ладони.

Влага выпита залпом,

и дно показалось в бидоне.

Чуть успели пригубить,

а он и совсем опустел.

Вот он весь перед нами, как был...

Посмотри, посмотри:

Он не так уж и плох, этот год,

он не так уж и скуден.

Он прощается с нами —

шеренгою правильных буден

На Гражданском проспекте

кивают ему фонари.

31 августа 1971

НА ВОЗВРАЩЕНИЕ В.М.

Там, где память приходит в себя,

В сентябре, на излучине года,

Как вернешься, застолье с тебя,

А с меня причитается ода:

— Леденящий глоток высоты,

Полоса на армейском погоне,

Два костра по бокам — две звезды,

И одна — на крутом небосклоне...

Обещаю без лишних прикрас

Для потомства оставить анналы —

Напишу... но потом, а сейчас —

Мы за дружбу подымем бокалы!

За студенчество наше — о нём

Мы вспомянем с тобой, как умеем,

И о прошлом без грусти вздохнем,

Как однажды Гораций с Помпеем.

5 сентября 1971

Помпея Вара не путать с Гнеем Помпеем,

а также с Квинтилием Варом.

* * *

Я живу от письма до письма,

Будто нету забот настоящих.

По утрам меня сводит с ума

Целый месяц пустующий ящик.

Извожу нетерпеньем родню,

Извожусь в ожиданье ответа.

По три раза с работы звоню.

Принесли, отвечают, газеты.

Сколько верст между нами легло?

Сколько дней путевой канители?

Растеряет бумага тепло:

Даже авиапочтой — неделя.

Все равно по три раза на дню

Я зачем-то с работы звоню

И некстати, смешно и печально,

Это имя твержу машинально.

29 сентября 1971

ВОСПОМИНАНИЕ

В том сквере на углу мне каждый куст знаком.

Дорожки подметать и соблюдать газоны

Приставлена была ещё во время оно

Старуха в этот сквер с метлою и совком.

С ватагой детворы, мальчишкой-босяком,

Глаза на этот мир тараща удивленно,

Я флоры не щадил, и бабка исступленно

Гнала нас прочь и вслед грозила кулаком.

Была она худа, криклива и скуласта

И вечно занята работою своей.

Казалось нам, что ей перевалило за сто...

Старухи нет давно, и сквер теперь ничей.

Я стал совсем большим, бываю здесь не часто,

Но как ни загляну, а всё взгрустну о ней.

1971

* * *

Вот новость: ты живёшь на этом свете!..

Так ветер наши годы пролистал,

Что я уже и верить перестал,

И вижу вдруг в каком-то новом свете:

Ведь ты живёшь, живёшь на этом свете!

И я живу, но я глупее стал:

Что может быть разумнее на свете?

Должно быть, просто я умнеть устал

И годы упустил, не наверстал,

И навсегда от прошлого отстал...

Но важно то, что ты живёшь на свете.

Я понимаю, мы давно не дети:

Работа, муж, и ты за всё в ответе.

Я понимаю, я умнее стал.

Но ты живёшь, живёшь на этом свете!

1 ноября 1971

* * *

Ах, какое чудо!

Тающий снежок,

Взявшись ниоткуда,

Щёку мне обжёг,

Плачет виновато,

Становясь водой —

Вот и всё, что надо

Для слезинки той.

В этот день воскресный,

Ясный и сухой,

Этот дар небесный

Чувствуя щекой,

Я грущу послушно

По его вине —

Вот и всё, что нужно

Для улыбки мне.

24 ноября 1971

* * *

Потороплюсь! Минута длится,

Живу, и старше становлюсь.

И может всяко получиться.

Потороплюсь! Потороплюсь!

Пока дышу, читаю, мыслю

Смеюсь и плачу на земле,

Потороплюсь — и перечислю

Предметы на моем столе.

30 декабря 1971

ДУЭЛЬ

Сани на Волковом поле.

Утро. Отменный мороз.

Ветер гуляет на воле,

Воет тихонько, как пес.

Два сумасбродных поэта,

Два секунданта... Конец! —

Вынуты два пистолета,

В дула положен свинец.

— Вилли, ты звал его братом!

— Пушкин! Зачем ты молчишь?

Ну, повинись же!.. — Куда там!

Разве таких помиришь?

Оба запальчивы, юны,

Оба играют с судьбой.

Жребий. Улыбка фортуны.

— Выстрел, Вильгельм, за тобой.

— Уж не убийство ли часом

Я замышляю? Тяжёл

Поднятый в уровень с глазом

Тусклый лепажевский ствол!

Пасть от приятельской пули

В этой глухой стороне?

Вот незадача! Ему ли?

Ах, кюхельбекерно мне!

Вот он на мушке... так близко,

Так безмятежны черты!

Нет! не могу... Это низко. —

Вилли стреляет в кусты.

Точно его подменили,

Кинув оружье в сугроб,

Пушкин в объятиях Вилли

Долго смеётся взахлёб.

Долго ночная пирушка

Тянется, близится день,

Месяц блестит, как полушка,

В кружках кипит шамбертень.

январь 1972

* * *

Ну, смелее, снежок!

Хоть зима на исходе,

Мой печальный дружок,

Покружись на свободе!

Всё с тобой веселей!

Всё — привычное дело.

Даже скука милей,

Даже грусть посветлела.

Чем ты дорог, уму

Не откроется внятно.

Хорошо одному!

Почему, непонятно.

Почему — не понять,

Но и думать не надо —

По Фонтанке шагать

Мимо Летнего сада,

Где снежок порошит,

Безоружен и тонок,

И без страха летит

Мне навстречу спросонок.

4 февраля 1972

БЕРНГАРДОВКА

Вот полный свод моей вчерашней муки:

Тетрадь, перо, бутылка на столе,

Охапка дров, заноженные руки,

И утро в остывающей золе.

Предметов нежилое постоянство

Перебирая, чувствую виском

Нетронутое зимнее пространство,

Нависшее над низким потолком.

6 февраля 1972

* * *