[СТЕНА] - Николай Александрович Гиливеря Страница 10

Но в уме её — близок день

перерождения;

день чуда, где она снова молода,

да в белом платье.

Обретает вечную жизнь задарма,

да за руки, что скрещивала

на груди у распятья.

Неусвоенность

Человек позабыл

о присутствии смерти.

Забыл человек,

что глаз она не сводит.

Её нутро бессонно –

это бесспорно.

Бесформенный рот её –

ест души,

питается смерть страхом,

но если без шуток,

то блюдо её — глупость;

человеческая халтура,

что понесёт наказание

полного тела причастия.

Жестоко, но как иначе,

если первый урок

до сих пор не усвоен

со времён Диогена.

Балет

Бледность танец красит. Голодный взгляд источает:

знание, характер, непокорность.

Ты прекрасна по природе своей — естественная наглость.

Твои плечи носят пальто с чужого пояса.

Старая севшая шерсть, но под эгидой тени твоей

вырисовывается таинственный корпус.

Не видит зритель всей боли той,

слёз и усталости в твоих горящих глазах.

Они скрыты непокорностью закулисных пустых пространств.

Так танцуй, лебедь свободы, свою печаль и радость солнцу;

утоли чужую печаль, подарив слепую надежду своим торсом.

Переход

Они твёрдо решили уйти из квартир.

Он — за рулём ржавой «Волги», заезжает

только за «своей», остальные трое друзей

ждут на остановке.

Утренний свет греет салон. Пятеро ртов молчат.

Ответственный день для игрушек,

которые захотели стать людьми.

Повороты, светофоры, машины –

всё реже попадаются на пути.

Прямая дорога уносит колёса вдаль,

где по приданию сбываются мечты.

Меняются пейзажи, новый фон –

всегда ночной отель справа.

Каждую ночь они складируют аккуратно

свои пластмассовые тела.

Всё больше доминирует пыль и солнце;

здесь обиталище таинственного бога,

он ждёт смельчаков для серьёзного разговора.

Пять теней идут к горизонту событий.

Солнце переполняет их.

Песчинки проглатывают плоть, но только,

чтобы переродить их заново.

Отличия

Что отличает человека от зверя?

Умение погрязнуть в принципах.

Что отличает его от травы и деревьев?

Желание всегда быть там, где ещё не был.

Что отличает человека от железа?

Время, которое скоро всё уровняет,

приведёт все действия к законному выводу.

День воссоединения

Во снах всё чаще вижу

близких мне людей.

Тех, кто далеко сейчас

и тех, кого нету уже с нами.

Но во сне,

да в хороводе –

все мы там дружны!

Там с ними мне не одиноко.

Во сне мой праздник души,

мой настоящий день

воссоединения.

После

Но!

Если я умру?

Что тогда?

Страх смерти –

прижизненный порок

малых и больших сердец.

В час смерти, на её одре,

я буду умолять о своём

спасении;

я буду плакать о том,

что не успел.

А после…

я просто обрету покой.

И вот уже я — вовсе и не я,

не человек –

фрагмент гниющей плоти,

да смутное воспоминание

на слезах людей.

Кончина Немезиды

Дышит механический организм

общества новых нравов;

порабощенные цифры –

поработили весь мир!

Сейчас здесь,

на новой площадке экономики,

прав тот, кто при деньгах.

Где же ты,

справедливый каратель?

Слово чести.

Неужели боги конечны?

Никто не видел след Немезиды,

весь мир поёт о её смерти.

Подражая Бродскому

Когда на душе бардак;

когда кажется, что жизнь –

пустяк!

Когда начал напрягаться,

что бы просто дышать!

Продай имущество,

да раздай бедным.

Уедь автостопом далеко туда,

где круглый год танцы и лето!

Деревянная лодка

Ты возьми меня далеко

на деревянной рыбацкой

лодке.

По большому аквариуму

налегке

мы без пищи будем искать

ответы друг в друге.

Природа возьмёт своё,

она подбросит нас на волне!

Под тяжестью сил мне легко –

сжимая ладонь твою,

идти в пучину воли.

Излечение

На тротуаре всё больше воды,

скопищ зеркальных путей.

Нет в этом месте святых, только уставший

голод.

Сесть на бетон — заплакать.

Ударить, разбить кулаки.

Ярость пройдёт туннель,

став маской скорби людей.

Дождь продолжит идти,

и всё он сидит один.

Человек с искаженным лицом,

человек со сложной судьбой.

Всё по капле, и вот — поток:

грозовой водопад реки.

Унесёт всю боль далеко.

Человека излечат дожди.

Благодарность

Хочется сказать отдельное спасибо поэту и редактору журнала «Город» Владимиру Мисюку за помощь в составлении сборника. Без него все эти комбинации смыслов так бы и остались пылиться в виде единиц и нолей где-то в недрах черновиков.