Александр Пушкин - Борис Годунов Страница 11

Москва. Царские палаты

Борис, Басманов.

Он побежден, какая польза в том?Мы тщетною победой увенчались.Он вновь собрал рассеянное войскоИ нам со стен Путивля угрожает.Что делают меж тем герои наши?Стоят у Кром, где кучка казаковСмеются им из-под гнилой ограды.Вот слава! нет, я ими недоволен,Пошлю тебя начальствовать над ними;Не род, а ум поставлю в воеводы;Пускай их спесь о местничестве тужит;Пора презреть мне ропот знатной черниИ гибельный обычай уничтожить.

Ах, государь, стократ благословенТот будет день, когда Разрядны книгиС раздорами, с гордыней родословнойПожрет огонь.

                         День этот недалек;Лишь дай сперва смятение народаМне усмирить.

                         Что на него смотреть;Всегда народ к смятенью тайно склонен:Так борзый конь грызет свои бразды;На власть отца так отрок негодует;Но что ж? конем спокойно всадник правит,И отроком отец повелевает.

Конь иногда сбивает седока,Сын у отца не вечно в полной воле.Лишь строгостью мы можем неусыпнойСдержать народ. Так думал Иоанн,Смиритель бурь, разумный самодержец,Так думал и его свирепый внук.Нет, милости не чувствует народ:Твори добро — не скажет он спасибо;Грабь и казни — тебе не будет хуже.Входит боярин.Что?

          Привели гостей иноплеменных.

Иду принять; Басманов, погоди.Останься здесь: с тобой еще мне нужноПоговорить.(Уходит.)

                     Высокий дух державный.Дай бог ему с Отрепьевым проклятымУправиться, и много, много онЕще добра в России сотворит.Мысль важная в уме его родилась.Не надобно ей дать остыть. КакоеМне поприще откроется, когдаОн сломит рог боярству родовому!Соперников во брани я не знаю;У царского престола стану первый...И может быть... Но что за чудный шум?Тревога. Бояре, придворные служители в беспорядке бегут, встречаются и шепчутся.

За лекарем!

                     Скорее к патриарху.

Царевича, царевича зовет!

Духовника!

                   Что сделалось такое?

Царь занемог.

                        Царь умирает.

                                                 Боже!

На троне он сидел и вдруг упал —Кровь хлынула из уст и из ушей.Царя выносят на стуле; все царское семейство, все бояре.

Подите все — оставьте одногоЦаревича со мною.Все удаляются.                               Умираю;Обнимемся, прощай, мой сын: сейчасТы царствовать начнешь... о боже, боже!Сейчас явлюсь перед тобой — и душуМне некогда очистить покаяньем.Но чувствую — мой сын, ты мне дорожеДушевного спасенья... так и быть!Я подданным рожден и умеретьМне подданным во мраке б надлежало;Но я достиг верховной власти... чем?Не спрашивай. Довольно: ты невинен,Ты царствовать теперь по праву станешь.Я, я за все один отвечу богу...О милый сын, не обольщайся ложно,Не ослепляй себя ты добровольно —В дни бурные державу ты приемлешь:Опасен он, сей чудный самозванец,Он именем ужасным ополчен...Я, с давних лет в правленье искушенный,Мог удержать смятенье и мятеж;Передо мной они дрожали в страхе;Возвысить глас измена не дерзала.Но ты, младой, неопытный властитель,Как управлять ты будешь под грозой,Тушить мятеж, опутывать измену?Но бог велик! Он умудряет юность,Он слабости дарует силу... слушай:Советника, во-первых, избериНадежного, холодных, зрелых лет,Любимого народом — а в боярахПочтенного породой или славой —Хоть Шуйского. Для войска нынче нуженИскусный вождь: Басманова пошлиИ с твердостью снеси боярский ропот.Ты с малых лет сидел со мною в Думе,Ты знаешь ход державного правленья;Не изменяй теченья дел. Привычка —Душа держав. Я ныне должен былВосстановить опалы, казни — можешьИх отменить; тебя благословят,Как твоего благословляли дядю,Когда престол он Грозного приял.Со временем и понемногу сноваЗатягивай державные бразды.Теперь ослабь, из рук не выпуская...Будь милостив, доступен к иноземцам,Доверчиво их службу принимай.Со строгостью храни устав церковный;Будь молчалив; не должен царский голосНа воздухе теряться по-пустому;Как звон святой, он должен лишь вещатьВелику скорбь или великий праздник.О милый сын, ты входишь в те лета,Когда нам кровь волнует женский лик.Храни, храни святую чистотуНевинности и гордую стыдливость:Кто чувствами в порочных наслажденьяхВ младые дни привыкнул утопать,Тот, возмужав, угрюм и кровожаден,И ум его безвременно темнеет.В семье своей будь завсегда главою;Мать почитай, но властвуй сам собою.Ты муж и царь; люби свою сестру,Ты ей один хранитель остаешься.

(на коленях)Нет, нет — живи и царствуй долговечно:Народ и мы погибли без тебя.

Все кончено — глаза мои темнеют,Я чувствую могильный хлад...Входит патриарх, святители, за ними все бояре. Царицу ведут под руки, царевна рыдает.                                                 Кто там?А! схима... так! святое постриженье...Ударил час, в монахи царь идет —И темный гроб моею будет кельей...Повремени, владыко патриарх,Я царь еще: внемлите вы, бояре:Се тот, кому приказываю царство;Целуйте крест Феодору... Басманов,Друзья мои... при гробе вас молюЕму служить усердием и правдой!Он так еще и млад и непорочен...Клянетесь ли?

                         Клянемся.

                                            Я доволен.Простите ж мне соблазны и грехиИ вольные и тайные обиды...Святый отец, приближься, я готов.

Начинается обряд пострижения. Женщин в обмороке выносят.

Ставка

Басманов вводит Пушкина.

Войди сюда и говори свободно.Итак, тебя ко мне он посылает?

Тебе свою он дружбу предлагаетИ первый сан по нем в московском царстве.

Но я и так Феодором высокоУж вознесен. Начальствую над войском,Он для меня презрел и чин разрядный,И гнев бояр — я присягал ему.

Ты присягал наследнику престолаЗаконному; но если жив другой,Законнейший?..

                           Послушай, Пушкин, полно,Пустого мне не говори; я знаю,Кто он такой.

                       Россия и ЛитваДимитрием давно его признали,Но, впрочем, я за это не стою.Быть может, он Димитрий настоящий,Быть может, он и самозванец. ТолькоЯ ведаю, что рано или поздноЕму Москву уступит сын Борисов.

Пока стою за юного царя,Дотоле он престола не оставит;Полков у нас довольно, слава богу!Победою я их одушевлю,А вы, кого против меня пошлете?Не казака ль Карелу? али Мнишка?Да много ль вас, всего-то восемь тысяч.

Ошибся ты: и тех не наберешь —Я сам скажу, что войско наше дрянь,Что казаки лишь только селы грабят,Что поляки лишь хвастают да пьют,А русские... да что и говорить...Перед тобой не стану я лукавить;Но знаешь ли, чем сильны мы, Басманов?Не войском, нет, не польскою помогой,А мнением; да! мнением народным.Димитрия ты помнишь торжествоИ мирные его завоеванья,Когда везде без выстрела емуПослушные сдавались города,А воевод упрямых чернь вязала?Ты видел сам, охотно ль ваши ратиСражались с ним; когда же? при Борисе!А нынче ль?.. Нет, Басманов, поздно споритьИ раздувать холодный пепел брани:Со всем твоим умом и твердой волейНе устоишь; не лучше ли тебеДать первому пример благоразумный,Димитрия царем провозгласитьИ тем ему навеки удружить?Как думаешь?

                       Узнаете вы завтра.

Решись.

               Прощай.

                              Подумай же, Басманов.(Уходит.)

Он прав, он прав; везде измена зреет —Что делать мне? Ужели буду ждать,Чтоб и меня бунтовщики связалиИ выдали Отрепьеву? Не лучше льПредупредить разрыв потока бурныйИ самому... Но изменить присяге!Но заслужить бесчестье в род и род!Доверенность младого венценосцаПредательством ужасным заплатить...Опальному изгнаннику легкоОбдумывать мятеж и заговор,Но мне ли, мне ль, любимцу государя...Но смерть... но власть... но бедствия народны...(Задумывается.)Сюда! кто там?(Свищет.)                         Коня! Трубите сбор.

Лобное место