Леонид Латынин - Праздный дневник Страница 11

Из книги «Фонетический шум»

* * *

Это жизнь налетает как ветер,Крышу рвет и бросает во тьму,Словно нету мне места на светеДаже в собственном бедном дому.

Что я значу средь этой юдоли,Что оставлю на скучной земле? —Крохи мысли в убогом глаголе,Крохи уголий в белой золе?

А еще – невесомее пуха,Незаметнее тени тенет,Тускло, скучно, устало и глухоТо ли женщина, то ли старухаМне прошепчет в открытое ухоБезнадежно и бережно: – Нет…

14 января 2000* * *

За окном какой-то городИ какой-то вдруг народ,По друзьям небывшим голод,По врагам – наоборот.

Но, увы, ни то, ни этоИзбежать вполне нельзя:Эмиграция поэта —Неизбежная стезя.

Я судьбу сию не мину,Жизнь на мелочи дробя,И отечество покину,Уходя себе в себя.

И забуду аты-баты,Ваши всуе языкиИ поганкины палатыУ разлучины Оки.

И потом, к финалу ближе,Может, вспомню: хоть умри,Был в женеве и парижеИнородцем, как в твери.

9 июня 2000* * *

Небес отверстых половинаЛегла на камни вдалеке.Еще дымится пуповина,Отражена в земной реке.

Но пробил час чумы и страха,Кнута и пряника уже,Еще смирительней рубахаЛетит на пятом этаже.

Она зовет себе и плачет,Она смеется и поет,Как будто день прошедший начат,Не прожитый от «до» до «от».

И я вослед с надеждой тати,Следя за взмахом рукава,Летаю рядом на кровати,В окно не вылетев едва.

8 июля 2000* * *

Судьба озвучилась не сразу,Случившись прежде, чем прийти,Не вслух промямлив полуфразуС восьми до полудевяти.

И, развалясь в углу дивана,На ногу ногу положа,Шутя позволила ивануПитаться яблоком с ножа.

И в полудреме выпив пива,Она уснула до утра —Судьба, увы, была ленива,Слаба, доверчива, стара, —

Пока не выглянуло что-то,Стекло рассветом осеня,И началась ее забота,Как будто не было меня.

21 июля 2000* * *

К. ПрошутинскойА. Малкину

На полу – правее чурки, мирно спящей с перепою,На полу – левее входа на небесные полати,Он поет внутри пространства с той тоскою неземною,Что известна только волку, но крылатому некстати.

В промежутке меж столетий, между рыбою и хреном,Между сном и вспышкой блица, между музыкой и страхом,В этом времени коротком, в этом времени мгновенном,Что кончается когда-то – воскрешением и прахом.

В этом времени просторном, где в бассейне дремлют куры,В парнике в сугробе белом запеленатые розы,Где летают в полушубках посиневшие амуры,Несмотря на все метели, несмотря на все морозы.

И легко нелепый лепет с хрипотцою небольшою,Как дымок от сигареты, потечет в миры иные,Где мы вместе жили тесно, вразнобой дыша душою,Согревая музыкантов пальцы в кольцах ледяные.

1 января 2001Новоглаголево* * *

Ни на шаг не ближе света, поздней ночью в воскресенье,Ни на шаг не ближе солнца к моему кривому дому,Возле церкви у Никитских, бедной церкви Вознесенья,Примыкающей проездом и к Гоморре, и к Содому.

Не построив – не разрушишь, не разрушив – не построишь,Тяп да ляп, кривые доски, долото, шипы, зубило.Что ты, тварь земная, хочешь, что ты, тварь живая, стоишь,Отчего так душу трезву зазнобила, зазнобила?

Тварь, товар, Творец Небесный, Тора, трубы, холод местный.Где тебя, трепло, носило, где тебя, скажи, мотало? —Вид твой тусклый, взгляд твой жалкий, мелкий, тесный,Неизвестный, неуместный, пасть удава, в пасти жало.

На, возьми, что хочешь, с лету, заглоти с лихвой и гаком,Удави своей удавкой, что скоромностью прикрыла.Я помечен был когда-то непонятным людям знаком,Посему не мог не ползать, где положено бескрыло.

И еще – не мучай долго, жизнь и так полна надежды,Под Содомом плещет Волга, стынет берег одиноко,Обещай любить не больно, закрывая дланью вежды,Занавесивши подолом мне недреманное око.

8 января 2001* * *

Пришла судьба и села,Сказала чуть дыша:– Любимый мой, несмелоУстроена душа,

Запутанно немного,Распутаннее чуть,Чем путь от нас до БогаИ дальше даже путь.

Пришла судьба, спросила,К восходу наклонясь:– Где Вас с утра носило,Мой нареченный князь?

Едва я Вас застала,Когда спустилась тьма,Но этого мне мало,Чтобы сойти с ума.

Придется потрудитьсяИ время наверстать,Я бабочка, не птица,Хотя могу летать.

Пришла судьба с дороги,Убога и стара.И все-таки, в итоге,Когда пришла пора.

8 января 2001* * *

Благодарю вас за «люблю»В начале января,За то, что жизнь свою продлюВне стен календаря.

Благодарю вас, как могу,Неловко и всерьезЗа эти руки на бегуУ ледяных берез.

Благодарю, когда войдуВ открытый настежь крикИ в этом медленном адуЗасну с тобой на миг.

За тайный жар и там на днеНетронутую плоть,Благодарю, что Ты ко мнеТак милосерд, Господь.

Еще за то, что, выжить чтоб,Поверив и в игру,Я буду пить ее взахлеб,Покуда не умру.

25 января 2001* * *

В Венеции, может быть, в Риме,На темно-атласной парчеВозникло нежданное имя,Что губы твои изрече.Витала по небу остуда,И март забирался в зенит,Спросила ты молча, откудаВ душе твоей имя звенит.

И я, не ответив, коснулсяЩеки твоей теплой щекой,Опять на мгновенье проснулсяОт спячки своей вековой,

Медвежьей, мохнатой и грубой,В тотемно-барочном мирке,Под – с кожею снятою – шубой,С рукою живою в руке.

8 февраля 2001* * *

Свет истины все же неярокИ, может, увы, неглубок.Черти свою жизнь без помарокНа запад или на восток,

А лучше на север убогий,Что тянется к югу тайкомИ связан с тобою дорогой,Как с горлом таинственный ком,

Как связана жизнь ненарокомС посмертным гореньем души,Как Библия – с первым пророкомВ зачуханной жаркой глуши,

Как некто с никем до порога,К которому движемся мы.В тебя мне открылась дорогаСлучайно в начале зимы.

И свет не кончается болеИ движется, еле светя,Где слышно, как плачет в неволеПока еще наше дитя.

12 февраля 2001* * *

Напомните мне о распахнутом небе,И в центре мерцающей ярко звезде,И в Дельфы летящей оранжевой Фебе,Светящейся нежно в январском дожде,

Где шпиль упирается пальцами в сушуИ медленных туч неподвижен полет,Где мы открываем озябшую душу —На выдох и вдох, на закат и восход,

Где тень гаража над ночною дорогой,Движение ветра навстречу лицуИ вон уходящей привычной тревогой,Меж пальцами кожей, прижатой к кольцу.

И птицей, летающей вольно и властноВ закрытой надежно, открывшейся мгле.И каждому врозь одинаково ясно,Что не было нас никогда на земле.

19 февраля 2001* * *

Поживи безрассудно со мной,Полмгновения, можно короче,Этой жизнью иначе иной,Этой ночью иначее ночи.

Позабудь свои правила сна,Все резоны и даже законы,По которым приходит весна,Зеленя и тела о газоны.

И, закрыв свой стреноженный ум,Протяни, как когда-то однажды,Сквозь мирской равнобедренный шумЗвуки недорастраченной жажды.

20 февраля 2001* * *

Как дом не существует за окном,Так тяга безрассудна к диалогу.Не лучше ли раскрыть тяжелый томИ обратиться прямо к эпилогу,

Чем в оный раз надеяться на то,Что тяга эта впрямь необходима, —Не лучше ли купить себе пальтоИ два билета до ночного Рима.

Не лучше ли отправиться на бал —Куда-нибудь в окрестности Калуги,Где кружится и стонет красноталПод музыку умеренную вьюги.

Не лучше ли, отребье полюбя,Добыть в толкучке толику азарта —На этот раз не только для себя,А в целом для теории соцарта.

И дальше, некой жаждой заболев,Берлогу завалив еловой веткой,Впрыгнýть во время скоком, аки лев,С безмолвия покончив пятилеткой.

Но это, друг, скучнее многих скук.Но это, друг, погибели подобно.Я лучше вновь, не расплетая рук,Любить останусь долго и подробно.

А вот когда оставит душу хмельИз чаши Пана, ветреного бога,Я застелю лишь нежностью постельИ опущусь ужо до диалога.

26 февраля 2001* * *

Накануне ночь бессонна,Коротка и не темна.Невеселая мадоннаНапевает у окна.

Горловые звуки льютсяИ курлычут надо мной.Чашка чая в центре блюдцаС еле видимой луной.

Мысли движутся по кругу,Руки в кольцах горячи.Мы доверили друг другуК Царству Божьему ключи.

Три ступеньки вниз, и дале —Рук тепло. Короткий миг.И на выбитой медалиВ темноте нездешний лик.

И еще помимо светаЭтой тьмы наискосок —Наше медленное летоМежду пальцами в песок.

И потом, спустя немного —Над землей недолгий час,Где летает отзвук Бога,Не дошедшего до нас.

1 марта 2001* * *

Кожа теплая дивана,Чая темная струя,Запотевших два стакана,Справа – ты, и слева – я.

И еще немного сбоку —Мир, затерянный давно,Еле видимое окуПолутемное окно.

Еле видимая глазуТень с подносом на весу.Хочешь, ветреную фразуЯ тебе произнесу?

Я скажу, осмелясь еле,Не сейчас – потом, весной:– Неужели в самом делеВы помолвлены со мной?

И прожив года, наверно,Вспомним ясно и светло —Чай. Диван. Подвал. Таверна.Запотевшее стекло.

1 марта 2001* * *

Елене Сарни

Седьмая ночь. Поземка еле.Пусты проспекты и немы.Здоровый дух в нездешнем теле,Где мы еще уже не мы,

Где гололед натерт до блескаИ шум машин далек и мал,Где сон скрывает занавескаМеж полотном старинных шпал,

Где спит трамвай, унизив дуги,И спит «рено» на свой манер,И в нем – две пьяные подруги,Меж ними – милиционер.

А нам идти еще далёко,Увы, неведомо куда.Зачем недрéманное окоУткнулось взглядом в провода,

Где среди пятен интернетаБессонниц улицы густыИ нежно падает кометаСквозь разведенные мосты?

4 марта 2001* * *

Вот и кончилась слякоть в округе,И асфальт почернел от тепла,Отгуляли вчерашние вьюги,Оттемнела вчерашняя мгла.

И луной осиянные далиТак торопятся в никуда,Как когда-то в нездешнем началеТоропили меня провода,

Разрезая зарю на зарницы,Не один совершая витокВдоль Земли, что проворно крутитсяСнова с запада на восток.И легко мне, и весело дажеПовторить этот путь не спеша,Где белее становится сажиНезнакомая прежде душа,

Где звенит не монетой в карманеИ не птицей в самóй вышине —Медным коло-колом в туманеТо, что в Генуе слышалось мне.

5 марта 2001* * *

Теплая Генуя, плещет волна.Розы, лотки и машин вереница.Вид из двустворчатого окна —Возле фонтана веселые лица.

Что я забыл в этом тусклом раю,Розовом черезвычайно?Я на два голоса вновь не спою,Сделать стремясь это нощно и тайно.

Лебедь, застыв, неподвижен вовне.Облако в небе, похоже, застыло.Рифма природы случилась во мне,Сердце забилось и позже заныло.

Господи Боже, у белой стеныЯ на коленях молюсь тебе долго —Слишком во мне накопилось вины,Слишком убавилось веры и долга.

Дом мой далек, и беспамятен ум,Руки сильны, тяжелы и напрасны.Слушает слух фонетический шум,С коим душа и язык не согласны.

Город чужой и чужая страна,Время чужое, и все же, и все же —Дай мне допить мою чашу до днаИз милосердия, Боже.

5 марта 2001* * *

Пошуми, говоришь ты глухо,Волчью шерсть подымая в рост,Ты исчадие сна и слуха,Вдруг прервавшая трезвый пост.

Желтой кровью налиты зенки,Красных век отверсты черты,Это предки твои, эвенки,Довели нас до той черты.

Как грехи наши нынче тяжки,Плащ скользит, торопясь с плеча.Две уродины, две дворняжки,Две дыры, поперек – свеча.

И над всем этим тонко-тонкоСветлый серп сквозь весенний дым,И оранжевая трехтонкаИз миров, где я был молодым.

5 марта 2001* * *

Ветви ничего, и сны оттудаИзначально переплетены,Два больших качаются верблюдаВдоль земли по краешку вины.

Бережны, слепы, велеречивы,Обжигая ноги о песок,Слушают надежды переливы —Бездны неглубокой голосок.

Вот они снимают с мехом кожу,Вот ложатся медленнее сна.Душу, на томление похожу,Поднимают бережно со дна.

Словно соли, нализавшись смертиИ припав к придуманной воде,Чертят на линованном конвертеБукву «мы» и следом букву «где».

Наливаясь яростью незримо,Поднимают неподвижный глаз —На недоразвалины не Рима,Дородивших незаметно нас.

15 марта 2001* * *

Принеси мне куклу из чулана,Поиграть на время одолжи,А потом, не поздно или рано,Ты ее обратно положи.

Я сошью ей модную одежу,Выглажу и фартук, и жабо.Жизнь свою нескладную умножу,Что без куклы было бы слабо.

Посажу ея на подоконник,Брови незаметно подведу.Будет у голубушки поклонникУ прохожих нижних на виду.

Что тебе до пожилой игрушки,Как проводит чучело часы?Ведь остались у твоей подружкиЛоконы от срезанной косы.

Выпьем за развалины чулана,И, устав от медленной игры,Мы уснем на краешке диванаДо другой, доверчивой, поры.

17 марта 2001* * *

Беседа затянулась дотемна,И жаба незаметно задремала.Она жила, естественно, одна,Любила также сон и одеяло.

И я ей неудобен был вполне,Незваный гость, напрасно гладил холку,Но мы успели выпить при луне,Побормотать в охотку втихомолку.

Потом я положил ее в карманИ позабыл про это ненароком.Москва была тепла, кругом лежал туман,И от столбов потряхивало током.

И мы гуляли долго, до утра,Пока звезда не вылезла из пены,Пока не улеглись в лугах ветра,Спокойно ожидая перемены.

Я бормотал о дорогом жилье,Она сопела бережно и сладко,Кругом плыла на миллионы льеВесенняя земная лихорадка.

И думал Бог о выгоде тепла,Надежно помогавшей нашим планам,И о планетке, вымерзшей дотла,Украшенной булавочным вулканом.

17 марта 2001* * *

Евгению Витковскому

Дорожденье не неотвратимо,Цвет и плод единством не больны,Только умирание не мнимоБез вины и даже без войны.

Вот крыльцо осевшего барака,Вот листва вчерашнего числа,Вот мосты железные Монако —Знаки и труда, и ремесла.

Сяду с нищим возле тротуараИ увижу белое пальто,Ленту цвета позднего муараИ лица сплошное решето.

Дыры глаз, нацеленные в душу,Звуки флейты, медленнее сна,Где качает беззаботно сушуЧья-то ненапрасная весна.

Малому сегодня сердце радо —Теплый шарф, непраздные слова,Гроздь полуживого винограда,Выжившая вовремя едва.

А толпа тягуча и нарядна,Лица равнодушны и строги,Впереди босая АриаднаСтавит в неизбежное шаги.

Нищий мил и сбором озабочен,День прекрасен, свеж и отстранен,Тот, что был мне веком напророчен —Не моим, но нынешних времен.

Нам сидеть до позднего закатаИ смотреть, дыханье затаив,Повторяя звуки виноватоНа чужой бессмысленный мотив.

19 марта 2001* * *

Ворона ладила гнездоИ, ладя, громко напевалаДве ноты «си», полноты «до»И трижды – ноту «одеяло».

И завершив свои дела,Мне предложила в воскресенье,В начале самого тепла,Конечно, ноту вознесенья.

Мне предложила покружить,Покаркать вволю и от пуза,Мне предложила ноту «жить»В пределах фрачного союза.

А я, увы, уже давноБыл нанят сторожем при складе,И посему… – Но нота «но»Меня б оставила в накладе.

И полетав с немногим час,Присели на излете крыши.Светило солнце выше нас,И тьма светила – солнца выше.

26 марта 2001* * *

Вокруг видны безмолвия черты:Молчит вода, и дерево безгласно,И сон, гонец нездешней немоты,Мне объясняет истину напрасно.

И сам я нем не менее травы,Но и не боле возгласа и слова,Людских судеб, людской молвы,Венца творенья – мони иванова.

Перебирая пригоршни словес,Рот разодрав от уха и до уха,Живу без понимания и безИ собственного голоса, и слуха..

И рядом – рой полубезумных рыб,С отъятой головой, на блюде дышит,И, несмотря на музыкальный хрип,Никто и никого уже не слышит.

Все глуше мир, все музыка слышней,Все безразличней поиски ответаНа склоне лет, на склоне дней,На склоне гор, на склоне света.

27 марта 2001* * *

Горлинка воркует глубоко в горах,И ручей не речью – реченькой поет,Мне твое наскучило муромское «ах»,Угрское упрямство от «до» и до «от».

Лодка с легким паром движется на юг,На остроге рыба корчится в огне.Что с того, что кончилось время поздних вьюг, —Лето заполярное не спешит ко мне.

Прячется, бедняга, в каше ледяной,Не расслышать голоса, не узнать лица.Посиди, пожалуйста, полсудьбы со мнойНа краю окраины, на краю крыльца.

Прохрипи, пожалуйста, полсловца в ответ,Речью завороженной к выдоху прильни,Хитрое чухонское колдовское «нет»Из пистоля ветхого невзначай пальни.

И потом, не меряя мерою мирской,Раствори, как облако, как вода в воде,В той воде немереной, в той воде морской,В том, не знаю, около, но твоем – нигде.

2 апреля 2001* * *

Шарики ртути на желтом полу,Синяя с белым коробка,Красную нитку в кривую иглуВдела ты робко.

Медленно месяц за тучей погасВербного цвета,Мир этот поздний совсем не про насВ шорохе лета.

Сколки печали на влажном ковре,Руки и стены,В самой прекрасной, прощальной пореВсе перемены.

Ветер устало вздохнул за окном,Кровь остывает под кожей,Все наблюдавший задумчивый гномДремлет в прихожей.

Отсвет волос на зеркальном плечеВ вероподобной пустыне.Голос чуть слышно извне изрече:– Мой господине…

2 апреля 2001Колыбельная до-диез минор

Евгению Витковскому

В мире рыб полуночное пенье,Хороводы, медленная тьма,Бедное негромкое мгновенье,Майская короткая зима.

Уплывают в теплые закутыСвиньи, плавниками шевеля,Забывая долгие минутыВ трюме молодого корабля.

Снова опускаются туманы,Шепчутся ворона и треска,На траву осыпались романы,Буквы и страницы из песка.

Водоросли взрослые застыли,Вымытые Богом поутру,Спины в пене, еле руки в мыле,И фонарь немытый на ветру.

9 апреля 2001* * *

Алле Латыниной

Серый цвет второпях на рябине,Серый цвет на лазоревом дне,И еще – на другой половине —Пол-окна, обращенных ко мне.

Полуслышно и полупонятно,Полубережно, полусветлоВозвращается нежность обратноСквозь немытое, в пятнах, стекло.

Шелестит, шебуршит и витает,За спиной невозможно молчит,То взойдет, то вспорхнет, то растает,То простонет, а то прокричит.

И кому, до кого и откудаЭтот свет невесомее тьмы,Неизбежный давно, как простуда,Из деревни по имени – Мы.

10 апреля 2001Страстная пятница

Пчелы шумели громко,Слова похоже шумели,Неба закатного кромкаСветилась сквозь ветви ели.

Чай остывал сладкий,Ложка лежала рядом,Шмель, на сладкое падкий,Кружился над белым садом.

Птицы летали близко,Ветры дышали в спину,И солнце кланялось низкоВ ноги Отцу и Сыну.

Иуда молился где-то,Ростом в зеленую милю,В тридцать четвертое летоУже по новому стилю.

13 апреля 2001* * *

Ежедневник прошедшей любвиНа мелованной, в клетку, бумаге,Сонный взгляд пожилой визавиКак отрывок из саги.

Полбокала сухого вина,И парижские грязные стены,И откинутая спинаВозле призрачной Сены.

От избытка неведомых силЯ убогого текста во власти,Где никто никого не любилВ ожидании страсти.

Где лениво сочилась душаОбывателя в лоно курсистки,Загогулины карандашаПолупошлы и низки.

Оказалось, что наши слова,Наши жесты, забытые вздохи —Только мусор машин естества,Пыль ушедшей эпохи.

17 апреля 2001* * *

В мусоре кварты страстейМелочь моих ожиданий,Пара коротких свиданийВ сонме незваных гостей.

Цвет не меняется глаз,И аппетит не приходит,Снова луна пароходитВ небе в полуночный час.

Кто этот желтый стрелок,Сбивший ворону в полете,Черную, в перьях и плоти,Прямо навылет в висок?

Чей это суп на столе,Дымный, походный, горячий,Суп из вороны незрячей,Сваренный в черном котле?

Чьи это в перьях слова,В плаче, и просьбе, и дыме,Произнесенные в РимеШепотом, слышным едва?

Словно закончен сюжет,Словно истрачена вера,Сумрачно лыбится Гера,Слушая лепет в ответ.

Кубок клоня на восток,Треснувший, синий, прозрачный,С влагою неоднозначной,Падающей в песок.

17 апреля 2001* * *

Семнадцать градусов в июле,И полдороги в никуда,И трещина в шершавом стуле,И остальная лабуда.

Ночник арбатского приказа,Дом двухэтажный во дворе,И незаконченная фразаВ давно законченной игре.

Терраса пыточного дома,Зеленый цвет сквозь белизну,Околыш черный эконома,Являющего новизну —

Иного времени масштабЫ,Иного подвига черты, —И во дворе в сарае бабаСтирает грязные порты.

И мне, рожденному не к местуИ не ко времени к тому ж,Господь послал вдову-невестуЕще из не рожденных душ.

И оба мы в усталом ражеБеседуем на ложе пня.И рядом дрыхнет пес на страже,На лапы голову склоня.

23 апреля 2001* * *

Этот ветер не стал еще светом,Это море не стало птенцом,Только мы не узнаем об этом,Разминувшись с не нашим творцом.

Солнце тлеет, но тлеет высоко,Сад цветет, но заброшенный сад,И от век отстраненное окоСнова зелено, как виноград.

Вот дитя выползает из стойла,Краснощек, величав и глазаст,И хлебает молочное пойло,И читает Экклезиаст.

И, с колен подымаясь неспешноИ перстом осеняя восток,Смотрит весело, прямо и грешно,Прямо в рот опуская манок.

И, ловя соловьиное эхо,Как кукушка, талдычит в ответДве мелодии – боли и смеха,В коих разницы в истине нет.

Как я слушаю эти рулады,Как их слушаем, бедные, мыПосреди пролетарской ГренадыПоздней ночью в зените зимы.

24 мая 2001* * *

И. Беляковой

Во саду ли, в огороде бузина гнездо качала,Одинокая принцесса наблюдала за птенцом,Уходила, засыпала, начинала все сначала,С бесконечно равнодушным, замечательным лицом.

Так прошли века, и годы, и минуты, и недели,Промелькнули незаметно и исчезли в никогда,Так же точно птицы пели, и свистели свиристели,И текла себе беззвучно одинокая вода.

Я, конечно, был не против принимать участье в делеНаблюдения над бездной бесконечных перемен,Но участники процесса этой цели не имели,Поелику не поднялся я в развитии с колен.

Новодевичее поле возле кладбища кружило,Соловьева прах развеян был в окрестности стены,И в ладони помещалось то, что медленнее жило,Чем обычное пространство, ниже солнца и луны.

Шел монах с улыбкой мимо, мать-игуменья спешилаПо своим заботам важным, как столетие назад,Где когда-то, может статься, будут плавать в дебрях ила —Может, рыбы, может, люди, может, целый зоосад.

8 июня 2001* * *

Ждя планету никакую,На чужой земле кукуюИ прошу кого попалоПомолчать со мной устало.

Я тебя не понимаюИ поэтому теряю.Ты меня не понимаешь,Не поэтому теряешь.

И живем с утра до ночи,Словно Вий сомкнувши очи,На краю нездешней суши,Занавесив плотно уши.

Эта явь других не хуже,И достойнее к тому же,Многих вспышек и страстейНаших избранных гостей.

Может быть. А может нет.Сорок зим и сорок лет.День за днем, за часом час.Бог простит, надеюсь, нас.

10 июня 2001* * *

Небесов неловкий клекот,Гарь собачья на песке,Продолжающийся опытНотой тусклою в виске.

Грань иная – мимо грани,И герань в окне – одна,Нежный лепет в ЛенкораниВозле призрачного дна.

Что тебе начало века,Что с того, что звук возник?На коне сидит калека,Ратной службы отказник.

И еще, напротив света,Позади густых теней,Робко падает кометаСреди вымерших камней.

Вот она все ближе, ближе,Вот уж хвост как парус ал…Их полет следят в ПарижеМедь и вежливый металл.

2 июля 2001* * *

Жизнь не имеет тупиков,Как фирма «Круг и K°»,И даже смерть в конце вековОбводится легко.

И посему, когда законНарушен мной и им,Мне только ветер с трех сторонОдин необходим.

Мне только ветер под и над,Закованный в гранит,Потребен нынче в променад,Что жизнь мою хранит.

И я распахнуто дышу,Помимо цепких рук,Система СИ, в системе шу,В один и тот же звук.

И вот уже мерцает слогСквозь смуту тупика —Прекрасен, как и прежний, долг,Как тот, что нем пока.

15 июля 2001* * *

Парус прям, и изогнута ось,На которой крути#тся Земля,На которой торчать довелосьПо причине души и рубля.

И в другом изначальном витке,Что на смену ушедшему дан,Я беседую накороткеС не женой из неведомых стран.

Я не кости мечу по столуИ не в картах ответы ищу,Я впотьмах в полукруглом углуСобираю из шума пращу.

А она, наблюдая за мнойИ плетя непонятный узор,С поволокой своей неземнойНе отводит рассеянный взор.

И, спеша из рассвета в рассвет,Дни сжимают отмеренный путь,Словно смерти воистину нетИ не в ней помещается суть.

20 июля 2001* * *

Мы совпали, как воздух в полетеС никуда не летящей стрелой,Как две тени в одном повороте,Поглощенных нечаянно мглой,

И в нездешнем и общем начале,И в назначенной кем-то судьбе,В бедной радости с долей печали,С общим именем во гробе.

И теперь не спеша, сумасбродно,Не деля на вчера и всегда,Мы живем себе слишком свободно,Как в любом океане вода,

Не пугаясь ни воли, ни страха,Ни потери вины и ума,До мелодии медного БахаОт мелодии праздной Дюма.

23 июля 2001* * *

Коснуться невзначай пространства возле слуха,Чуть выше головы, внезапнее лица,И, не переводя ни помысла, ни духа,Сойти не на простор, но все-таки с крыльца.

И, не не торопя, внезапно наклониться,Спросить, о чем уже не спрошено давно,И медленно смотреть, как неподвижна птица,А небо все летит и падает в окно.

И как звенит в тени прозрачно паутина,Как ветер в волосах шуршит и не поет,Как кисти Лакруа волнуется картинаИ будущий закат горит наоборот.

Хрустальный башмачок налез наполовину,А пряжку расстегнуть, намылить – и ужеПора на божий свет отцу, а следом – сынуВозникнуть и мелькнуть на пятом этаже.

Скрипит себе ольха поверх березы вздоха,Собак далекий лай, нездешний перебрёх…– Ну, как тебе, мой друг, текущая эпоха?..– Да так себе, мой друг, не гаже всех эпох.

28 июля 2001* * *

Коровий след напротив тишины,Архивный шкап с оторванной петлей,И две вороны молча над землейПонуро возвращаются с войны.

И где-то там, меж облаком, блестя,Другие птицы медленно кружат,Отцвел бесплодно невишневый сад,Кому-то за содеянное мстя.

Родной язык и мертвый не звучат,Но письменно вполне еще смешны,И тоже возвращаются с войныВ отцветший внове невишневый сад,

Где кормим мы линяющих собак,Где собираем вялые грибы —Счастливых дней нездешние рабы,Вступившие с непрошлым в тайный брак.

29 июля 2001* * *

Этот бережный звон невзначай,Эта хрупкая фраза на дне —И фарфор, обнимающий чай,И прощание с присказкой «не».

Некасание легких волос,Неоткрытие веры и сна,Непоездка автобусом в ПлесУ открытого настежь окна.

И нежизнь не у моря потом,Черногорский поблекший пейзаж,Безэтажный и призрачный домНенадолго и даже не наш.

Тонут губы в нетерпком вине,И слабеет над морем рассвет.Постепенно из присказки «не»Попадая в историю «нет».

31 июля 2001* * *

Принцесса, туфелька, восторгИ обожание некстати,И что с того, что я – Восток,А Вы – мой Север по палате.

И что с того, что мы нежныИ очень бережны напрасно,В Вас все четыре не женыНе уживаются прекрасно.

Мы ходим по полю во тьме,Несложной жизни пилигримы,И дважды два в моем умеВ Ваш смысл непе– и ре-водимы.

И на краю большой зимы,Ходя оставшихся полкруга,Как счастливы, помилуй, мыВ непонимании друг друга.

4 августа 2001* * *

Евгению Ревзину

Имея – не иметь, а потеряв – обресть,Не двигаясь – лететь, меняясь – быть собой,На самом деле мы осуществляем местьВсему, что нам несет слияние с судьбой.

На самом деле мы поток тревожных сновПреображаем в тех, кому мы не нужны,На самом деле мы, не разбирая слов,Навзрыд и невпопад к небывшему нежны.

Спадает пелена с идущих наугад,Торопится рассвет в пространство изнемочь.Смотри, как недвижим мгновенье водопадИ как светлее дня единственная ночь,

Как болен юный клен, растущий под окном,Как болен старый дуб, листвою трепеща,И как минувший век, великий эконом,Бежит за нашим днем без крыльев и плаща.

12 августа 2001* * *

Чужие дни, чужие речи,Чужая музыка вокруг,И шаль тяжелую на плечиНакинул вежливо не друг —

Тебе, не сотворенной вживе,Тебе, влекомой не вовне,И в том, взволнованном, заливеПри расколовшейся луне,

И там – на перемене века,На гребне жала и жары,На пике недочеловекаИз неоконченной игры,

Тебе, любившей непотребноНе жизнь, а кожу и восход,Что растворяются целебноСреди незамутненных вод.

Играй и двигайся упорно,Под эту музыку скользя,Твое движенье небесспорно,Но лучше двигаться нельзя.

А я легко и отстраненно,Заметив равнодушный жест,К вам отнесусь неблагосклонноПод блáговест и благовéст.

26 августа 2001* * *

Парафраз из незнакомых фраз,Из дождя надежды и письма,Пусть не каждый, но хотя бы разНас утешит в горести весьма.

Бедный мир, до одури не мой,Белый свет, до отсвета не наш,Приведет нас к вечеру домойИли в полночь – в лубяной шалаш,

Где смола на высохших ветвях,Где роса на выцветшей земле,Белый соус в черных трюфеляхИ огонь, невидимый в золе.

Вместо солнца – свечи и фонарь,Вместо моря – галька, и песок,И нездешней сущности букварь,Что читает бездны голосок.

Я уйду за эхом этих даль,За усталым отсветом дорог,Где дамасской гильотины стальПреподаст очередной урок.

30 сентября 2001* * *

Бродит кошка по дивану,На метле летает муха,И пришла себе к ИвануОчень древняя старуха.

Принесла в заплатах карты,Полколоды, воска свечку,Пива теплого три квартыИ легла к нему на печку.

На полатях пели куры,Плыл закат в окне багрово,И, пустившись в шуры-муры,Изрекла Ивану слово:

– День, Иван, – большое дело,Ночь, Иван, еще дороже. —И ласкалась неумело —Помоги ей в этом, Боже.

Век прошел, потом неделя,А потом и вовсе кроха,И еще допер Емеля,Что кончается эпоха,Где кому-то в самом делеБыло все-таки неплохо.

Выпил пива, вытер губы,Бросил веник у порога.А кругом трубили трубы,Славя тление и Бога.

1 октября 2001* * *

Дни мелькают, как недели,А недели – как года.Неужели в самом делеНас не будет никогда?

Ни коровы, ни собаки,Ни излучины реки,Ни развалины Итаки,Всем прогнозам вопреки,

И, конечно же, в итогеНи Сатурна, ни свинца,И в одном нездешнем БогеМы сольемся в пол-лица,Встанем молча на пороге,Без дыханья и лица.

И, приветствуя ушедшихРаньше нас в иной предел,Встретим толпы сумасшедшихБез регалий и без тел.

И, хромая духом бедным,Поплетемся в никудаПод зеленым солнцем медным,Досветившим без следа.

2 октября 2001* * *

Какая музыка пасла свои стада,Какой пастух гудел себе на дýде,Что камня сквозь забулькала вода,Глаза открыла голова на блюде.

Я вышел вон, гонимый никуда,И брюки клокотали от нагрузки,Дымились в полуметре проводаОт зеркала разбившейся Тунгуски.

И чукча, брат, сквозь чум издалекаМой праздный ум, не торопя, тревожил.Как будто прожил я не долгие века,А только то, что прожил и не прожил.

10 октября 2001* * *

Процесс омоложения условенИ все-таки, увы, необходим.Для этого потребен белый овен,Огонь, шампур, и музыка, и дым,

Кастальский ключ и непреложность быта,Прилива шум и пальмы у окна,Кусок щепы от прошлого корыта,К которому привязана волна,

И все твои несбывшиеся встречиНа тыщу лет, не прожитых вперед,И с блюда – взгляд уснувшего Предтечи,А может быть, Иродиады рот.

Акрополь, Дельфы и Колхида,Еще потребна, Господи спаси,С гвоздем во лбу – кариатидаИз влажной липы посреди Руси.

12 октября 2001* * *

Пора, мой друг, засесть за переделкуУбогой жизни, призрачной давно,И, взглядом беглым провожая белку,Открыть в мороз туманное окно.

И губы шевеля тяжелым слогом,И ум таща сквозь медленные дни,Забыться не в молитве перед БогомИ не в природе, данной искони,

А в этом вот навозе и пометеСоседской суки, тощей и хромой,Летящем низко трубном самолетеИ даже в жизни тлеющей самой,

В остатках снов, в обмылках боли,В железной выси ночи ледянойИ даже в той незавершенной ролиЦаря царей в избушке лубяной,

В сибирской язве братского сената,Стеклянной выси рухнувших гордыньИ в прорези зеленой автомата,Восшедшего, как кара, из пустынь,

Нагих и нищи