Вадим Андреев - Стихотворения и поэмы в 2-х томах. Т. II Страница 11

«…Снега, снега. С огромной далью…»

…Снега, снега. С огромной дальюОгромный слился небосвод.Покрытые зеленой сталью,Уснули струи мертвых вод.Горбатые застыли льдины.Уступы исполинских скалСуровый ветер обыскалИ взгромоздил — вверху — лавины.Один неосторожный звук,Родившийся из ниоткуда —И вот снегов тяжелых грудаДрожит и рушится, и вдруг,Подобно вихрю, возникаетВзметенный к небу белый прах,И человека обнимает,Как брата брат, — бессильный страх.

НА БЕРЕГУ МОРЯ (1–6)

1. «Касаясь поверхности моря…»

Касаясь поверхности моря,Рождает невидимый лучВ певучем небесном простореГромады лиловые туч.

Их ветер качает и носит,Пока в полумраке ночномИх холод смертельный не сброситВ родную стихию — дождем.

Вот к первоначальным истокамСтрока за строкою летит,И облако в небе высокомПоследнею песней звенит.

2. «На камнях разостланы сети…»

На камнях разостланы сети.Их после работы ночнойЛаскает лазоревый ветерПрозрачной и теплой рукой.

Они волочилися по дну,Сжимали широкий изгиб,Ловили в пустыне подводнойЛегко ускользающих рыб.

О Боже, из дальнего небаЗакинь утомленную сеть —Я сам в твой разорванный невод,Я сам приплыву — умереть.

3. «В просторе, над бездной морскою…»

В просторе, над бездной морскою,Где берег песчаный далек,Волна повстречалась с волноюИ белый родился цветок.

Но вот, утомившись игрою,В подарок далекой землеУносит волна за волноюЦветок, просиявший во мгле.

Душа надышалась простором,И волны в назначенный срок,Как пену, рожденную морем,Выносят ее на песок.

4. «Большим полнолунным отливом…»

Большим полнолунным отливомОткрыт темно-рыжий утес.Струятся по слипшейся гривеСоленые капельки слез.

Он видит, свидетель случайныйДруг другу враждебных миров,Подводные темные тайныИ дым голубых облаков.

Я знаю, высокие волныСомкнуться опять надо мной,И снова, безмолвием полный,Наступит подводный покой.

5. «Сухие, колючие травы…»

Сухие, колючие травыЗарылись в горючий песок.Качает их ветер шершавыйИ сушит густеющий сок.

И, жаждой смертельною полны,Засохшие стебли глядятНа дальние, нежные волны,На тающий в море закат.

От жизни душа оскудела,Все гуще тяжелая кровь,И молча холодное телоГлядит на земную любовь.

6. «Все ярче закатное знамя…»

Все ярче закатное знамя,И яростнее небеса,И в море, как рыжее пламя,Рыбачьи горят паруса.

Но солнце уснет в океане,Пылающий день догорит,Зажжется на черном курганеУсеянный звездами щит.

По морю людского молчанья,Как тени слепых парусов,Полны неземного страданья,Проносятся призраки слов.

Из цикла «ИНЕЙ В ЛЕСУ»

[1]. «В лесу пронзительней и чище осень…»

В лесу пронзительней и чище осень,Отчетливей и выше тишина.Вдоль просеки, на корни рыжих сосенХолодная ложится седина.

Чуть тронешь нежные кристаллы,Как их уж нет, и влажный ловит взорНесмятых мхов зеленые кораллыИ рыжих листьев спутанный узор.

На острие иглы, как жидкий пламень,Плененная сияет высота:Живой росы темно-зеленый каменьНад чашечкой засохшего листа.

Лесной ручей чуть тронут льдом и снегом.Он жив еще, но он уже молчит.Его волна уже не бьет с разбегаВ береговой покатый малахит.

Осенний лес. В тени не тает иней.Вдоль по земле крадется белый сон.Вот, как перо на коврик темно-синий,Упало облачко на небосклон.

Укрывшись от зимы под лед хрустальный,Как теплый ключ, струится жизнь моя.Полна прозрачности первоначальнойЕе незамутневшая струя.

Сильнее времени дыханье духа.Под инеем, в кораллах нежных мхов,Неуловимо для земного слухаПроснулась музыка стихов.

[3]. «Туман прижат к земле ночным морозом…»

Туман прижат к земле ночным морозом.С утра стал каменным холодный мир.Еще вчера он был покорен грозам,Сегодня он — спокойствие и мир.

Но только солнце выйдет из-за лесаИ в белый мох вонзится желтый луч,Как иней облаком взлетит белесымНа кладбище родное нежных туч.

Потухнет свет, зимою станет осень,Сольются с голым полем небеса,И лишь останется на иглах сосенЕго окаменевшая роса.

Чешуйчатое море палых листьевИ островки еще зеленых трав,Их озаряет дымно-бархатистыйВоды и воздуха чудесный сплав.

Когда окончится мое существованьеИ я уйду под сень вечерних снов,Ты сохрани, снежок, воспоминанья,Минутные кристаллы этих слов.

[4]. «Тяжелый ветер по небу гуляет…»

Тяжелый ветер по небу гуляет,И лес стоит, как тень большого сна.Меж голыми стволами засыплетИ все заснуть не может тишина.

Слетка колышутся раскинутые ветки,И гаснет луч и вновь во мгле горитИ мертвых листьев радужные сеткиС бессмысленным упрямством шевелит.

Им больше не гореть зелеными огнямиВ колеблющемся облаке ветвей,Они лежат шуршащими тенямиМеж черными сплетеньями корней.

Душа листа уже рассталась с телом.Она глядит оттуда, с дымной высоты,Как застилает снег смертельно-белыйРодного леса мертвые черты.

Из цикла «КОЛОДЕЦ В СТЕПИ»

[3]. «Рассвета нет — над близорукой далью…»

Рассвета нет — над близорукой дальюБессмертный снег струится и шуршит,И мир, покрытый бархатной печалью,Без просыпу, как зверь в берлоге, спит.

Жизнь отошла. Когда она вернется?Вдали, в снегах, до дна обледенев,Как труп, оскалил мертвый сруб колодцаСвой сине-черный и беззвучный зев.

Под белым бархатом успокоеньяДуше привольно и спокойно спать.Что может быть нежней оцепененья,Что может быть прекраснее — не знать.

Из цикла «ПРИГОРОД»

[3]. Лисица в клетке («Меж голых стен и пригородной грязи…»)

Меж голых стен и пригородной грязиОграда окружила лысый сквер,Но корпус фабрики под струпьями проказыНеумолимо строг, непоправимо сер.

От пролетающей лиловой тучиПо черепичным крышам скачет тень.Вдоль изгороди, ржавой и колючей,Цветет усталая и пыльная сирень.

Меж голых стен, в углу пустого сквера,Большая клеть и детский острый смех,И пленная лисица рыже-серыйО прутья клетки обдирает мех.

О как пронзительно, как беспощадноГорят ее холодные глаза,Как отразилась в них мучительно и жадно,Сквозь облака прорвавшись, бирюза!

«Струистый воздух полон желтым зноем…»