Владислав Ходасевич - Стихотворения Страница 11

Стансы

Уж волосы седые на висках    Я прядью черной прикрываю,И замирает сердце, как в тисках,    От лишнего стакана чаю.

Уж тяжелы мне долгие труды,    И не таят очарованьяНи знаний слишком пряные плоды,    Ни женщин душные лобзанья.

С холодностью взираю я теперь    На скуку славы предстоящей…Зато слова: цветок, ребенок, зверь —    Приходят на уста всё чаще.

Рассеянно я слушаю порой    Поэтов праздные бряцанья,Но душу полнит сладкой полнотой    Зерна немое прорастанье.

Анюте

На спичечной коробке —Смотри-ка — славный вид:Кораблик трехмачтовыйНе двигаясь бежит.

Не разглядишь, а верно —Команда есть на нем,И в тесном трюме, в бочках,Изюм, корица, ром.

И есть на нем, конечно,Отважный капитан,Который видел многоНепостижимых стран.

И верно — есть матросик,Что мастер песни петьИ любит ночью звезднойНа небеса глядеть.

И я, в руке Господней,Здесь, на Его земле, —Точь-в-точь как тот матросикНа этом корабле.

Вот и сейчас, быть может,В каюте кормовойВ окошечко глядит онИ видит — нас с тобой.

И весело, и тяжелоНести дряхлеющее тело.Что буйствовало и цвело,Теперь набухло и дозрело.

И кровь по жилам не спешит,И руки повисают сами.Так яблонь осенью стоит,Отягощенная плодами,

И не постигнуть юным вамВсей нежности неодолимой,С какою хочется ветвямКоснуться вновь земли родимой.

Без слов

Ты показала мне без слов,Как вышел хорошо и чистоТобою проведенный шовПо краю белого батиста.А я подумал: жизнь моя,Как нить, за Божьими перстамиПо легкой ткани бытияБежит такими же стежками.То виден, то сокрыт стежок,То в жизнь, то в смерть перебегая…И, улыбаясь, твой платокПеревернул я, дорогая.

Хлебы

Слепящий свет сегодня в кухне нашей.В переднике, осыпана мукой,Всех Сандрильон и всех Миньон ты краше    Бесхитростной красой.

Вокруг тебя, заботливы и зримы,С вязанкой дров, с кувшином молока,Роняя перья крыл, хлопочут херувимы…    Сквозь облака

Прорвался свет, и по кастрюлям меднымПучками стрел бьют желтые лучи.При свете дня подобен розам бледным    Огонь в печи.

И, эти струи будущего хлебаСливая в звонкий глиняный сосуд,Клянется ангел нам, что истинны, как небо,    Земля, любовь и труд.

Авиатору

Над полями, лесами, болотами,Над извивами северных рекТы проносишься плавными взлетами,Небожитель — герой — человек.

Напрягаются крылья, как парусы,На руле костенеет рука,А кругом — взгроможденные ярусы:Облака — облака — облака.

И, смотря на тебя недоверчиво,Я качаю слегка головой:Выше, выше спирали очерчивай,Но припомни — подумай — постой.

Что тебе до надоблачной ясности?На земной, материнской грудиОтдохни от высот и опасностей,—Упади — упади — упади!

Ах, сорвись, и большими зигзагамиУпади, раздробивши хребет,—Где трибуны расцвечены флагами,Где народ — и оркестр — и буфет…

Газетчик

«Вечерние известия!..»Ори, ласкай мне слух,Пронырливая бестия,Вечерних улиц дух.

Весенняя распутицаВедет меня во тьму,А он юлит и крутится,И все равно ему —

Геройство иль бесчестие,Позор иль торжество:Вечерние известия —И больше ничего.

Шагает демон маленький,Как некий исполин,Расхлябанною валеннойНад безднами судьбин.

Но в самом безразличии,В бездушье торгаша —Какой соблазн величияПьет жадная душа!

Уединение

Заветные часы уединенья!Ваш каждый миг лелею, как зерно;Во тьме души да прорастет оноТаинственным побегом вдохновенья.В былые дни страданье и виноВоспламеняли сердце. Ты одноЖивишь меня теперь — уединенье.

С мечтою — жизнь, с молчаньем — песнопеньеСвязало ты, как прочное звено.Незыблемо с тобой сопряженоСудьбы моей грядущее решенье.И если мне погибнуть суждено —Про моряка, упавшего на дно,Ты песенку мне спой — уединенье!

Как выскажу моим косноязычьем    Всю боль, весь яд?Язык мой стал звериным или птичьим,    Уста молчат.

И ничего не нужно мне на свете,    И стыдно мне,Что суждены мне вечно пытки эти    В его огне;

Что даже смертью, гордой, своевольной,    Не вырвусь я;Что и она — такой же, хоть окольный,    Путь бытия.

Рыбак

Я наживляю мой крючок    Трепещущей звездой.Луна — мой белый поплавок    Над черною водой.

Сижу, старик, у вечных вод    И тихо так пою,И солнце каждый день клюет    На удочку мою.

А я веду его, веду    Весь день по небу, но —Под вечер, заглотав звезду,    Срывается оно.

И скоро звезд моих запас    Истрачу я, рыбак.Эй, берегитесь! В этот час    Охватит землю мрак.

Воспоминание

Здесь, у этого колодца,Поднесла ты мне две розы.Я боялся страсти томной —Алых роз твоих не принял.

Я сказал: «Прости, Алина,Мне к лицу венок из лавровДа серебряные розыРазмышлений и мечтаний».

Больше нет Алины милой,Пересох давно колодец,Я ж лелею одинокоГолубую розу — старость.

Скоро в домик мой сойдутсяВсе соседи и соседкиПосмотреть, как я забылсяС белой, томной розой смерти.

Сердце

Забвенье — сознанье — забвенье…А сердце, кровавый скупец,Всё копит и копит мгновеньяВ огромный свинцовый ларец.

В ночи ли проснусь я, усталый,На жарком одре бредовом —Оно, надрываясь, в подвалыСсыпает мешок за мешком.

А если глухое биеньеЗамедлит порою слегка —Отчетливей слышно паденьеЧервонца на дно сундука.

И много тяжелых цехинов,И много поддельных гинейТолпа теневых исполиновРазграбит в час смерти моей.

Старуха

Запоздалая старуха,Задыхаясь, тащит санки.Ветер, снег.А бывало-то! В Таганке!Эх!Расстегаи — легче пуха,Что ни праздник — пироги,С рисом, с яйцами, с визигой…Ну, тянись, плохая, двигай!А кругом ни зги.«Эх, сыночек, помоги!»Но спешит вперед прохожий,Весь блестя скрипучей кожей.И вослед ему старухаЧто-то шепчет, шепчет глухо,И слаба-то, и пьянаБез вина.

Это вечер. Завтра глянетМутный день, метель устанет,Чуть закружится снежок…Выйдем мы — а у воротПротянулась из сугробаПара ног.Легкий труп, окоченелый,Простыней покрывши белой,В тех же саночках, без гроба,Милицейский увезет,Растолкав плечом народ.Неречист и хладнокровенБудет он, а пару бревен,Что везла она в свой дом,Мы в печи своей сожжем.

Сборник «Тяжелая лира» (1922)