Джордж Байрон - Шильонский узник Страница 11

2 ноября 1808

Перевод А. Плещеева

«Прости! Коль могут к небесам…»

Прости! Коль могут к небесамВзлетать молитвы о других.Моя молитва будет там,И даже улетит за них!Что пользы плакать и вздыхать?Слеза кровавая поройНе может более сказать,Чем звук прощанья роковой!..

Нет слез в очах, уста молчат,От тайных дум томится грудь,И эти думы вечный яд, —Им не пройти, им не уснуть!Не мне о счастье бредить вновь, —Лишь знаю я (и мог снести),Что тщетно в нас жила любовь,Лишь чувствую – прости! прости!

1808

Перевод М. Лермонтова

В альбом

Как одинокая гробницаВниманье путника зовет,Так эта бледная страницаПусть милый взор твой привлечет.И если после многих летПрочтешь ты, как мечтал поэт,И вспомнишь, как тебя любил он,То думай, что его уж нет,Что сердце здесь похоронил он.

Мальта, 14 сентября 1809.

Перевод М. Лермонтова

Решусь, пора освободиться

Решусь – пора освободитьсяОт мрачной горести моей,Вздохнуть в последний раз, проститьсяС любовью, с памятью твоей!Забот и света я чуждалсяИ не для них был создан я,Теперь же с радостью расстался,Каким бедам страшить меня?

Хочу пиров, хочу похмелья;Бездушным в свете стану жить;Со всеми рад делить веселье,Ни с кем же горя не делить.То ль было прежнею порою!Но счастье жизни отнято:Здесь в мире брошен я тобоюНичто уж ты – и все ничто.

Улыбка – горю лишь угроза,Из-под нее печаль видней;Она – как на гробнице роза;Мученье, сжатое сильней.Вот меж друзей в беседе шумнойНевольно чаша оживит,Весельем вспыхнет дух безумный, —Но сердце томное грустит.

Взойдет, бывало, месяц полныйНад кораблем в тиши ночной:Он серебрит Эгейски волны…А я, к тебе стремясь душой,Любил мечтать, что взор твой милыйТеперь пленяет та ж луна.О Тирза! над твоей могилойТогда светила уж она.

В часы бессонные недуга,Как яд кипел, волнуя кровь —«Нет, – думал я, – страданьем другаУж не встревожится любовь!»Ненужный дар тому свобода,Кто в узах жертва дряхлых лет.Вот воскресит меня природа —К чему? – тебя в живых уж нет.

Когда любовь и жизнь так новы,В те дни залог мне дан тобой:Печали краской рок суровыйМрачит его передо мной.Навек той сердце охладело,Кем было все оживлено;Мое без смерти онемело,Но чувства мук не лишено.

Залог любви, печали вечной,Прижмись, прижмись к груди моей;Будь стражем верности сердечнойИль сердце грустное убей!В тоске не гаснет жар мятежный,Горит за сенью гробовой,И к мертвой пламень безнадежныйСвятее, чем любовь к живой.

Перевод И. Козлова

Подражание португальскому

В кипенье нежности сердечнойТы «жизнью» друга назвала:Привет бесценный, если б вечноЖивая молодость цвела.

К могиле все летит стрелою;И ты, меня лаская вновь,Зови не «жизнью», а «душою»,Бессмертной, как моя любовь!

1813

Перевод И. Козлова

Ода к Наполеону Бонапарту

Expende Annibalem: – quot libras in duce summo invenies?

Император Непот был признан сенатом, италийцами и жителями Галлии; его громко славили за нравственные добродетели и за военные дарования; те, кому его правление обещало какие-либо выгоды, пророчески возвещали восстановление всеобщего благополучия… Позорным отречением продлил он свою жизнь лет на пять, которые провел в неопределенном положении полуимператора, полуизгнанника, пока наконец…

I

Все кончено! Вчера венчанныйВладыка, страх царей земных,Ты нынче – облик безымянный!Так низко пасть – и быть в живых!Ты ль это, раздававший троны,На смерть бросавший легионы?Один лишь дух с высот такихБыл свергнут божией десницей:Тот – ложно названный Денницей!

II

Безумец! Ты был бич над теми,Кто выи пред тобой клонил.Ослепший в яркой диадеме,Другим открыть глаза ты мнил!Ты мог бы одарять богато,Но всем платил единой платойЗа верность: тишиной могил.Ты доказал нам, что возможноТщеславие в душе ничтожной.

III

Благодарим! Пример жестокий!Он больше значит для веков,Чем философии уроки,Чем поученья мудрецов.Отныне блеск военной властиНе обольстит людские страсти,Пал навсегда кумир умов.Он был как все земные боги:Из бронзы – лоб, из глины – ноги.

IV

Веселье битв, их пир кровавый,Громоподобный клич побед,Меч, скипетр, упоенье славы,То, чем дышал ты много лет,Власть, пред которой мир склонился,С которой гул молвы сроднился, —Исчезло все, как сон, как бред.А! Мрачный дух! Что за терзанье.Твоей душе – воспоминанье!

V

Ты сокрушен, о сокрушитель!Ты, победитель, побежден!Бессчетных жизней повелительМолить о жизни принужден!Как пережить позор всесветный?Ты веришь ли надежде тщетнойИль только смертью устрашен?Но – пасть царем иль снесть паденье…Твой выбор смел до отвращенья!

VI

Грек, разломивший дуб руками,Расчесть последствий не сумел:Ствол сжался вновь, сдавил тискамиТого, кто был надменно смел.К стволу прикован, тщетно звал он…Лесных зверей добычей стал он…Таков, и горше, твой удел!Как он, ты вырваться не можешь,И сам свое ты сердце гложешь!

VII

Сын Рима, сердца пламень жгучийЗалив кровавою рекой,Отбросил прочь свой меч могучий,Как гражданин ушел домой.Ушел в величии суровом,С презрением к рабам, готовымТерпеть владыку над собой.Отверг венец он добровольно:Для славы – этого довольно!

VIII

Испанец, властью небывалой,Как ты, упившись до конца,Оставил мир для кельи малой,Сменил на четки блеск венца.Мир ханжества и мир обманаНе выше, чем престол тирана,Но сам презрел он шум дворца,Сам выбрал – рясу и обедниДа схоластические бредни.

IX

А ты! Ты медлил на престоле,Из рук своих дал вырвать громПо приказанью, поневолеПростился ты с своим дворцом!Ты был над веком злобный гений,Но зрелище твоих паденийБагрит лицо людей стыдом.Вот для кого служил подножьемМир, сотворенный духом божьим!

X

Кровь за тебя лилась потоком,А ты своей так дорожил!И пред тобой-то, как пред Роком,Колена сонм князей клонил!Еще дороже нам свободаС тех пор, как злейший враг народаСебя всемирно заклеймил!Среди тиранов ты бесславен,А кто из них с тобой был равен?

XI

Тебя Судьба рукой кровавойВписала в летопись времен.Лишь бегло озаренный славой,Твой лик навеки омрачен.Когда б ты пал, как царь, в порфире,В веках грядущих мог бы в миреВосстать другой Наполеон.Но лестно ль – как звезда над безднойСверкнуть и рухнуть в мрак беззвездный?

XII

На вес не то же ль: груда глиныИ полководца бренный прах?Нас Смерть равняет в час кончины,Всех, всех на праведных весах.Но хочешь верить, что в героеПылает пламя неземное,Пленяя нас, внушая страх,И горько, если смех презреньяКазнит любимца поколенья.

XIII

А та, цветок австрийский гибкий…Такая ль доля снилась ей!Она ль должна сносить с улыбкойВсе ужасы судьбы твоей!Делить твои в изгнанье думы,Твой поздний ропот, стон угрюмый,О, с трона свергнутый злодей!Когда она с тобою все же —Всех диадем она дороже!

XIV

Сокрыв на Эльбу стыд и горе,Следи с утесов волн стада.Ты не смутишь улыбкой море:Им не владел ты никогда!В унынья час рукой небрежнойОтметь на отмели прибрежной,Что мир свободен навсегда!И стань примером жалкой доли,Как древний «Дионисий в школе».

XV

В твоей душе горит ли рана?Что за мечтами ты томимВ железной клетке Тамерлана?Одной, одной: «Мир был моим!»Иль ты, как деспот Вавилона,Утратил смысл с утратой трона?Иначе как же быть живымТому, кто к цели был так близко,Так много мог – и пал так низко!

XVI

О, если б ты, как сын Япета,Бесстрашно встретил вихри гроз,С ним разделив на крае светаЗнакомый коршуну утес!А ныне над твоим позоромХохочет тот с надменным взором,Кто сам паденья ужас снес,Остался в преисподней твердым,И умер бы, – будь смертен, – гордым!

XVII