Валерий Брюсов - Том 2. Стихотворения 1909-1917 Страница 11

9 апреля 1909

К финскому народу

Упорный, упрямый, угрюмый,Под соснами взросший народ!Их шум подсказал тебе думы,Их шум в твоих песнях живет.

Спокойный, суровый, могучий,Как древний родимый гранит!Твой дух, словно зимние тучи,Не громы, но вьюги таит.

Меж камней, то мшистых, то голых,Взлюбил ты прозрачность озер:Ты вскормлен в работах тяжелых,Но кроток и ясен твой взор.

Весь цельный, как камень огромный,Единою грудью дыша, —Дорогой жестокой и темнойТы шел, сквозь века, не спеша;

Но песни свои, как святыни,Хранил — и певучий язык,И миру являешь ты нынеВсе тот же, все прежний свой лик.

В нужде и в труде терпеливый, —Моряк, земледел, дровосек, —На камнях взлелеял ты нивы,Вражду одолел своих рек;

С природой борясь, крепкогрудый,Все трудности встретить готов, —Воздвиг на гранитах причудыСуровых своих городов.

И рифмы, и кисти, и струныТеперь покорились тебе.Ты, смелый, ты, мощный, ты, юный,Бросаешь свой вызов судьбе.

Стой твердо, народ непреклонный!Недаром меж скал ты возрос:Ты мало ли грудью стесненнойМетелей неистовых снес!

Стой твердо! Кто с гневом природыВеками бороться умел, —Тот выживет трудные годы,Тот выйдет из всякой невзгоды,Как прежде, и силен и цел!

Август 1910

К моей стране

Моя страна! Ты доказалаИ мне и всем, что дух твой жив,Когда, почуяв в теле жало,Ты заметалась, застонала,Вся — исступленье, вся — порыв!

О, страшен был твой недвижимый,На смерть похожий, черный сон!Но вдруг пронесся гул Цусимы,Ты задрожала вся, и мнимыйМертвец был громом пробужден.

Нет, не позор бесправной доли,Не зов непризванных вождей,Но жгучий стыд, но ярость болиТебя метнули к новой волеИ дали мощь руке твоей!

И как недужному, сквозь бреды,Порой мелькают имена, —Ты вспомнила восторг победы,И то, о чем сказали деды:Что ты великой быть — должна!

Пусть ветры вновь оледенилиРазбег апрельский бурных рек:Их жизнь — во временной могиле,Мы смеем верить скрытой силе,Ждать мая, мая в этот век!

1911

Для всех

Альбом походит на кладбище,

Для всех открытое жилище.

Памяти В.Ф. Комиссаржевской

Как Мелизанда, и ты уронила корону в глубокий родник,Плакала долго, напрасно клонила над влагой прозрачной свой лик.

Встретил в лесу тебя рыцарь суровый, пути потерявший ловец.Странницей грустной нежданно пленился, другой тебе подал венец.

В замок угрюмый, старинный, старинный он ввел, как царицу, тебя,Чтил он твой взор и твой голос певучий, тебе поклонялся, любя.

Но ты бежала от всех поклонений, с тоской о чудесном, ином…Кто же сразил тебя ночью, жестокий, тяжелым и острым мечом!

Рыцарь суровый, над телом погибшей и руки ломай, и рыдай!Верим мы все, что открыт Мелизанде желанный и радостный рай.

1910

К.Д. Бальмонту

Как прежде, мы вдвоем, в ночном кафе. За входомКружит огни Париж, своим весельем пьян.Смотрю на облик твой; стараюсь год за годомВсе разгадать, найти рубцы от свежих ран.

И ты мне кажешься суровым мореходом,Тех лучших дней, когда звал к далям Магеллан,Предавшим гордый дух безвестностям и водам,Узнавшим, что таит для верных океан.

Я разгадать хочу, в лучах какой лазури,Вдали от наших стран, искал ты береговПогибших Атлантид и призрачных Лемурий,

Какие тайны спят во тьме твоих зрачков…Но чтобы выразить, что в этом лике ново,Ни ты, ни я, никто еще не знает слова!

1909

Париж

Признание

Моя дорога — дорога бури,Моя дорога — дорога тьмы.Ты любишь кроткий блеск лазури,Ты любишь ясность, — и вместе мы!

Ах, как прекрасно, под сенью ясной,Следить мельканье всех облаков!Но что-то манит к тьме опасной, —Над бездной сладок соблазнов зов.

Смежая веки, иду над бездной,И дьявол шепчет: «Эй, поскользнись!»А над тобою славой звезднойСияет вечность, сверкает высь,

Я, как лунатик, люблю качатьсяНад темным краем, на высоте…Но есть блаженство — возвращаться,Как к лучшей цели, к былой мечте.

О если б снова, без слез, без слова,Меня ждала ты, тиха, ясна!И нас простора голубогоВновь грела ясность и глубина!

Я — твой, как прежде, я — твой вовекиДомой вернувшись из чуждых стран…Но, покоряясь Року, рекиДолжны стремиться в свой океан.

7 января 1912

Посвящение

Н. Львовой

Мой факел старый, просмоленный,Окрепший с ветрами в борьбе,Когда-то молнией зажженный,Любовно подаю тебе.

Своей слабеющей светильнейОжесточенный пламень тронь:Пусть вспыхнет ярче и обильнейВ руках трепещущих огонь!

Вели нас разные дороги,На миг мы встретились во мгле.В час утомленья, в час тревогиЯ был твой спутник на земле.

Не жду улыбки, как награды,Ни нежно прозвучавших слов,Но долго буду у оградыСледить пути твоих шагов.

Я подожду, пока ты минешьНад пропастью опасный срывИ высоко лампаду вскинешь,Даль золотую озарив.

Как знак последнего привета,Я тоже факел подыму,И бурю пламени и светаПокорно понесу во тьму.

1911

В ответ на одно признание

Нине Петровской

Ты обо мне мечтала в годы те,Когда по жизни шел я одиноко,И гордо предан огненной мечтеО женщине безвестной и далекой.

Когда любви я отдал бы себяВполне, без меры, яростно и слепо,Когда, священную любовь любя,Я верен был ей в сумраке вертепа.

О если б ты тогда пришла ко мнеС своей душой, свободной и мятежной,Так жаждущей гореть в живом огне,Неукротимой, исступленной, нежной!

Какую сказку сотворили б мыИз нашей страсти! новый сон Эдгара!Она зажглась бы, — как над миром тьмыТоржественное зарево пожара!

Какие б я слова нашел тогда,В каких стихах пропел бы гимны счастья!Но розно мы томились те года,И расточали праздно, навсегда,Двух душ родных святое сладострастье!

9 апреля 1910

В альбом девушке

В не новом мире грез и прозыЛюби огни звезды вечерней,Со смехом смешанные слезы,Дыханье роз, уколы терний,Спокойным взглядом строгих глазВстречай восторг и скорбный час.

Предстанут призраки нежданные,Смущая ум, мечте грозя:Иди чрез пропасти туманные,Куда влечет твоя стезя!И в миг паденья будь уверена:Душа жива, жизнь не потеряна!

Тебя прельстит ли пламень славы,Яд поцелуев, тайна кельи, —Пей, без боязни, все отравы,Будь гордой в грусти и весельи!За склоном жизни, как теперь,В мечту, в любовь и в счастье — верь!

1911