Борис Гребенщиков - Тексты песен БГ Страница 11

Полтораки отходит на десять шагов,

Чтобы в челюсть ему не попало;

Изумленная дева при виде врагов

Покачнулась и в шахту упала.

Полтораки, поверженный, мрачно лежит.

Иннокентий спускается в шахту.

Черный ворон бессмысленно в небе кружит,

Совершая бессменную вахту.

Иннокентий спускается в мрачный подвал.

Подземелье наполнено смрадом.

Он решает устроить большой карнавал,

Предваренный военным парадом.

Иннокентий в раздумье обходит углы,

Шевеля стеариновой свечкой.

"Здесь прекрасные дамы, стройны и смуглы,

Будут в карты играть перед печкой...

Кирасиры, своим сапогом топоча,

Их на вальс пригласят неуклюже..."

Зашипела и вовсе угасла свеча.

Иннокентий шагает по луже.

Он рукою скребет по осклизлой стене,

Он зовет громогласно и внятно:

"О, прекрасный Панкрат, поспеши же ко мне

И открой мне дорогу обратно!"

Старый дворник Панкрат сильно пьяный лежит

И призыву из мрака не внемлет.

Высоко в небесах черный ворон кружит,

Ревматичные крылья подъемлет.

Иннокентий глядит на токарный станок,

Восхищенный вращеньем детали.

Искрометная стружка летит между ног;

Раздается визжание стали.

Одинокие токари ходят гурьбой,

Аромат источая мазута.

Иннокентия видят перед собой.

Назревает кровавая смута.

Иннокентий, от них отбиваясь сверлом,

За переднею прячется бабкой;

Он под самую крышу взлетает орлом

И кидает в них норковой шапкой.

Отродясь не бывало такого в цеху;

Токарь шапкою наземь повержен.

Иннокентий, как птица, парит наверху,

Вероломством рабочих рассержен.

Там, где пели станки, все в руинах лежит.

Иннокентий безмерно страдает.

Он то волосы рвет, то куда-то бежит,

На плече его ворон рыдает.

Иванов на остановке

В ожиданье колесницы,

В предвкушеньи кружки пива

В понедельник утром жизнь тяжела.

А кругом простые люди,

Что толпясь, заходят в транспорт,

Топчут ноги Иванову,

Наступают ему прямо на крыла.

И ему не слиться с ними,

С согражданами своими

У него в кармане Сартр,

У сограждан в лучшем случае - пятак.

Иванов читает книгу,

И приходят контролеры,

И штрафуют Иванова

В понедельник утром все всегда не так.

Он живет на Петроградской,

В коммунальном коридоре,

Между кухней и уборной,

И уборная всегда полным-полна.

И к нему приходят люди

С чемоданами портвейна,

И проводят время жизни

За сравнительным анализом вина.

А потом они уходят,

Только лучшие друзья

И очарованные дамы

Остаются с Ивановым до утра.

А потом приходит утро,

Все прокуренно и серо,

Подтверждая старый тезис,

Что сегодня тот же день, что был вчера.

Я инженер на сотне рублей,

И больше я не получу.

Мне двадцать пять,

И я до сих пор не знаю, чего хочу.

И мне кажется, нет никаких оснований

Гордиться своей судьбой.

Но если б я мог выбирать себя,

Я снова бы стал собой.

Мне двадцать пять,

И десять из них я пою, не зная о чем,

И мне этак сложно бояться той,

Что стоит за левым плечом.

И пускай мои слова не ясны,

В этом мало моей вины.

А что до той, что стоит за плечом

Перед нею мы все равны.

Может статься, что завтра стрелки часов

Начнут вращаться назад,

И тот, кого с плачем снимали с креста,

Окажется вновь распят.

И нежные губы станут опять

Искать своего Христа,

Но я пел, что пел, и хотя бы в том

Совесть моя чиста.

И я счастлив тем, как сложилось все,

Даже тем, что было не так,

Даже тем, что ветер в моей голове,

И в храме моем бардак.

Я просто пытался растить свой сад

И не портить прекрасный вид.

И начальник заставы поймет меня,

И беспечный рыбак простит.

Я не знал, что все так просто,

Я даже стал теперь другого роста,

Но в этих реках такая вода,

Что я пью, не дожидаясь тоста.

Наши секреты стали - шрифтом по стенам,

Наши подарки подвержены ценам.

И я кричу тебе через барьер,

Пока актеры не сошли со сцены:

"Мы никогда не станем старше,

Мы никогда не станем старше,

Мы пили воду, мы пили эту чистую воду,

И мы никогда не станем старше."

У нас был сад, но мы не знали входа,

У нас был путь, но мы боялись лезть в воду.

Теперь я вижу чистое небо,

И мне не нужен прогноз погоды.

И мы никогда не станем старше,

Мы никогда не станем старше,

Мы пили воду, мы пили эту чистую воду,

Мы никогда не станем старше.

.....

Что они сделали с нашей землей,

Что они сделали с нашей прекрасной сестрой?

Там, где была вода, там пыль,

Там, где была земля, - пыль...

Странные звери приходят ко мне по утрам.

Все по местам!

Мы будем строить новый храм,

Я буду верить вашим рукам,

Я буду верить вашим рукам.

Кто там? Я спрашиваю - кто там?

Любовь или смерть - ваши лица плывут как туман,

Но мы шли по этим холмам,

Мы шли по зеленым холмам.

И мы пли эту чудесную воду,

Мы пили эту чистую воду,

И мы никогда не станем старше.

Твои самолеты - им никогда не взлететь,

Твои горизонты чисты, твои берега не знают прибоя;

На улицах много людей, но тебе сказали, что это не так.

Ты бросаешь им золото - тебе не сказали, что это медь.

Из тех, кто был здесь сначала, с тобой остаются лишь ...

Но, королева, кто позволит им петь?

Твои глаза - никто не помнит их цвет,

Лишь в клетках поют соловьи неизвестной ученым природы.

Все двери закрыты на ключ, с сумерек и до восхода;

Лишь рыбаки не боятся смотреть тебе вслед;

Тебя обманули - им не позволят смотреть на воду,

Но, королева, кто погасит их свет?

А в гавани паруса из цветных камней,

И матросы в монашеских рясах пьют за здоровье жены капитана.

Но в полночь расходятся в кельи,

Они снимаются с якоря рано,

Им нужно плыть вокруг света туда, где в полдень темнее,

Чем ночью - их корабль давно разобрала на части охрана.

Но они плывут, королева, есть вещи сильней.

А ночью время идет назад,

И день наступающий завтра, две тысячи лет, как прожит.

Но белый всадник смеется - его ничего не тревожит.

И белый корабль с лебедиными крыльями уже поднял паруса.

Часовые весны с каждым годом становятся строже,

Но, королева, сигналом будет твой взгляд.

Королева, мы слыхали, что движется лед;

Но, когда поднимаются реки, это даже не стоит ответа.

Ладони полны янтарем, он будет гореть до рассвета,

И песнь яблоневых ветвей - ее никто не поет,

Но это - не долго, и наша звезда никогда не меняет цвета.

И, королева, тише! Ты слышишь - падает снег...

Да, королева, это все-таки Новый год.

Она открывает окно - под снегом не видно крыш.

Она говорит: "Ты помнишь, ты думал,

Что снег состоит из молекул?"

Дракон приземлился на поле, поздно считать, что он спит.

Хотя сон был свойственен этому веку...

Но время сомнений прошло; уже раздвинут камыш;

Благоприятен брод через быструю реку.

А вода продолжает течь под мостом Мирабо

Но что нам с того? Это дело мастера Бо.

У тебя есть большие друзья, они снимут тебя в кино;

Ты лежишь в своей ванной,

Как среднее между Маратом и Архимедом.

Они звонят тебе в дверь, однако входят в окно,

И кто-то чужой рвется за ними следом.

Они съедят твою плоть, как хлеб, и выпьют кровь, как вино,

И, взяв три рубля на такси,

Они отправятся к новым победам...

А вода продолжает течь под мостом Мирабо

Но что нам с того? Это дело мастера Бо.

И вот - рождество опять застало тебя врасплох,

А любовь для тебя - иностранный язык,

И в воздухе запах газа.

Естественный шок - это с нервов спадает мох,

И вопрос - отчего мы не жили так сразу?

Но кто мог знать, что он провод, пока не включили ток?

Наступает эпоха интернационального джаза...

Но что нам с того? Это дело мастера Бо.

А любовь, как метод вернуться домой;

Любовь - это дело мастера Бо.

Он подходит к дверям,

Он идет, ничего не ища.