Отговорила роща золотая… Новокрестьянская поэзия - Антология Страница 11

Но с тобой куда хочешь пойду!

И недаром печально застыли,

Как глаза твои, звезды в пруду.

Вдруг в пути замаячат в тумане

Вихорьки придорожных костров.

Так и кажется: гикнут цыгане

И – вприсядку под звон бубенцов.

Пусть летят с кистенями ватаги

Свистом по лесу, – я не боюсь!

Может быть, мне от выпитой браги

С опохмелья мерещится Русь?

1920

«Обветренное тело…»

Обветренное тело

Осеннего цветка

Поблекло – облетело

И сморщилось слегка.

Товарищи, мы тоже

В просторе ветровом,

Что нам всего дороже

Теряем… и живем!

Жестокие утраты

Мы забываем в час.

Не край ли синеватый

Глядит из наших глаз?

И кто нас разгадает?

Всему свой час и срок.

Недаром увядает

По осени цветок!

1927

Обедня

Подойду я к озеру студену,

Помолюсь седому в камышах.

Помолюсь на древнюю икону

В голубых над полем облаках.

Затрезвонит озеро обедню,

На камыш налепит вспыхи свеч.

Буду слушать птиц степные бредни,

Птичьи песни помнить и беречь.

Повернусь к заутреннему лесу

И ему поклон отдам земной.

Тростником заплачу я чудесным

Над зеленой в поле целиной.

Лес на пашню голову положит,

Поведет березовой ноздрей.

На долинах с посохом прохожий —

Опояшусь лыковой зарей.

Подниму обветренные длани,

О погибших братьях помолюсь.

Воспою их тяжкие страданья

И твои, моя родная Русь.

Под ремнем опухли в небо плечи,

Под котомкой с новым сбором слой.

На меня, великого предтечу,

Смотрит Русь полей и родников.

Отслужило озеро обедню,

Отзвонили дней колокола.

Над полями выше и победней

Радость наша крылья подняла!

1917

Письмо с позиций

Если умру я, усну навсегда,

Кто пожалеет?

Может быть, солнце могилу мою

В полдень согреет?

Может быть, ветер в могильных кустах

Ночью заплачет?

Может быть, месяц, как по полю конь,

Мимо проскачет?

Все позабудут! Напрасно себя

Памятью тешим.

Время закроет дороги-пути

Конным и пешим.

Как я любил! Лишь родная моя

Это оценит.

Или и ей, как и всем на земле,

Память изменит?

1916

Привычка

Любую птаху назову по крику.

Мила мне в селах праздничная сонь.

Люблю послушать песню-горемыку

И свист в два пальца ночью под гармонь.

Глаза мои привыкли к перевалам,

К степной избе, к запаханным буграм,

Где золотая тучка ночевала

И шум зеленый шел по деревням.

Привыкли ноги мять траву и вьюгу,

Месить в дороге столбовую грязь!

Земля родная, черная подруга,

В тебя ложиться буду я, смеясь!

Привыкли руки гладить сивке гриву,

Звенеть косой и нажимать на плуг.

И сладко им обжечься о крапиву,

И отдохнуть в нечаянный досуг.

Не задержусь на этом свете долго,

Пришел я гостем в этот светлый дом.

Да как же я не залюбуюсь Волгой

И не поплачу над родным селом?!

Да что же будет, если я покину

И разлюблю тоску степных берез,

Перед окном осеннюю рябину

И дальний скрип и разговор колес!

1924

Ржаное солнце

Буду вечно тосковать по дому,

Каждый куст мне памятен и мил.

Белый звон рассыпанных черемух

Навсегда я сердцем полюбил.

Белый цвет невырубленных яблонь

Сыплет снегом мне через плетень.

Много лет душа тряслась и зябла

И хмелела хмелем деревень.

Ты сыграй мне, память, на двухрядке,

Все мы бредим и в бреду идем.

Знойный ветер в хижинном порядке,

Сыплет с крыш соломенным дождем.

Каждый лик суров, как на иконе,

Странник скоро выпросил ночлег.

Но в ржаном далеком перезвоне

Утром сгинет пришлый человек.

Дедов сад плывет за переулок,

Ветви ловят каждую избу.

Много снов черемуха стряхнула

На мою суровую судьбу.

Кровли изб – сугорбость пошехонца,

В этих избах, Русь, заполовей!

Не ржаное ль дедовское солнце

Поднялось над просинью полей?

Солнце – сноп, а под снопом горячим

Звон черемух, странник вдалеке,

И гармонь в веселых пальцах плачет

О простом, о темном мужике.

1922

С обозом

Загуляли над лесом снега,

Задымила деревня морозом,

И несет снеговая пурга,

Заметая следы, за обозом.

Поседел вороной меренок,

Растрепалась кудлатая грива.

Снежный путь бесконечно далек,

А в душе и темно, и тоскливо.

Без нужды опояшешь ремнем

Меренку дуговатые ноги.

По колено в снегу, и кругом

Не видать ни пути, ни дороги.

До зари хорошо бы домой.

На столе разварная картошка.

– Н-но, воронушка, трогай, родной,

Занесет нас с тобой заворошка!

В поле вихрится ветер-зимач,

За бураном – вечерние зори.

Санный скрип – недоплаканный плач,

Дальний путь – безысходное горе.

1914

«Свой крестный путь превозмогая…»

Свой крестный путь превозмогая,

Крутой свершая поворот,

К ржаным колосьям Русь святая

Непобедимая идет.

Изба –