Иван Цуприков - Югорские мотивы: Сборник рассказов, стихов, публицистических статей Страница 12

Когда у Найды появлялись щенки – симпатичные веселые «колобки», строители упрашивали Васю подарить или продать малыша. Но он всегда отвечал отказом. «Э-э-э, – задумчиво говорил он, – этих щенков отдавать вам никак нельзя – хорошие собаки будут, охотничьи, зверя за семь верст чуют. Таким собакам на улице жить нужно, в тайге охотиться, а вы испортите, избалуете – какой в такой собаке прок?»

Была доля правды в словах Васи, была… В поселке уже бегало много таких собак – бестолковых и бесполезных. Они бесстыдно скулили у двери вагончика, напрашиваясь на ночлег, выклянчивали у строителей еду и, трусливо поджав хвосты, убегали, завидев даже мелкого зверя. За щенками от Найды и Волчка всегда приезжала кочевая родня, им Вася отдавал щенков с пребольшим удовольствием. «В хорошие руки пристроил», – удовлетворенно покрякивая, говорил он.

Я очень любила Васиных собак и втихушку от хозяина постоянно подкармливала их вкусными косточками и другими лакомствами. Наверное, Вася все-таки догадывался об этом, потому что иногда грозил мне пальцем и улыбался.

Однажды Васю отправили в длительную дальнюю командировку. Он расстроился, огорченно вздыхал – жил один, не на кого было оставить собак, и взять с собой их тоже было невозможно. В морозный ноябрьский день сосед пришел ко мне с просьбой – подкормить четвероногих во время его отсутствия и присмотреть за Найдой, которая через пару-тройку недель должна была ощениться. Я с радостью согласилась. Дни летели быстро, собаки чувствовали себя хорошо, вот только по хозяину скучали, то и дело мчались к его вагончику, обнюхивали чужие следы и огорченно прибегали обратно. К концу ноября весело носился между вагончиками, повизгивая от удовольствия, только Волчок, а вот Найда уже не бегала, она медленно ходила и бережно носила свой огромный обвисший живот. Однажды, возвратившись с работы, я увидела, что Найда безучастно лежит у теплотрассы. Волчок бросился мне навстречу. Я поняла, что пришел срок. Открыла дверь вагончика, впустила собак в пристрой и постелила Найде за водогрейным котлом. Заботливый Волчок не бросил свою подругу, а остался рядом сопереживать.

К утру за котлом возились пять хорошеньких слепых щенят Я вышла из вагончика и съежилась от холода – на улице мела метель: снег больно хлестал по лицу, ветер сбивал с ног, но деваться некуда, нужно идти на работу. Пройдя половину дороги, заметила, что меня догоняет Волчок. Встревоженная собака поскуливала, хватая меня за полу пальто, – звала обратно. Я быстро побежала к вагончику, понимая – что-то случилось, Забежав в пристрой, поняла: лопнул и дал течьстарый водогрейный котел. Струйкой бежал кипяток, пропитывая подстилку, на которой лежали беспомощные слепые щенки. Рядом крутилась, поскуливая от отчаяния, Найда – усилившаяся струя не давала ей пробраться к малышам. Я одного за другим выхватила четверых щенков и отнесла их в безопасное место, а вот пятый лежал дальше всех, поэтому пробраться к нему, не обваривши рук, было практически невозможно, «Ладно, – подумала я, – четверо-то спасены».

Порыв ветра распахнул дверь вагончика – не было видно ни неба, ни земли – метель, метель, вьюга…. Я закрыла дверь, посмотрела за котел на беспомощного пятого щенка: он не боролся за жизнь, он даже не скулил, а тихонько лежал на подстилке и ждал смерти. Расползающееся пятно кипятка медленно приближалось к беззащитному малышу. Я молниеносно схватила полотенце, сунула руку под обжигающую струю и выхватила пятого щенка. Руку я обварила, конечно, но малыш остался цел и невредим. Полотенце спасло новорожденного от ожогов. Я поднесла слепого щенка к лицу, поцеловала в мокрый холодный нос, посмотрела на вьюгу, веселящуюся за окном, и сказала: «Имя тебе придумала. Будешь ты у меня Вьюжкой».

Росли щенки быстро, через неделю открыли глаза, их шерсть распушилась – в пристрое вагончика теперь бегали пять красивых пестрых «колобков». Четверо были крепкие и толстенькие, а вот пятый, последний, в росте отставал, но он был самым ласковым из всех, поэтому я полюбила его больше других. Это и была Вьюжка.

В декабре вернулся из командировки Вася. Волчок и Найда, радостно скуля, ушли к хозяину, прихватив с собой подросших и похорошевших щенков. Я расстроилась, конечно, что четвероногие быстро забыли про мою доброту, но что поделаешь – хозяин для любой собаки дороже всех на свете. Особенно жалко было спасенного мною последнего щенка. Обожженная рука еще болела и все время напоминала мне о Вьюжке, к ней я привязалась всей душой.

В ночь под Новый год в окно вагончика кто-то несмело постучался. Я открыла дверь – на пороге стоял сосед Вася: он держал в руках красивое еловое деревце, а у его ног крутился волчком шустрый любопытный щенок.

– Вот, подарок тебе к Новому году принес, – сказал Вася, протягивая мне пушистую елку, – чуял, ты от смерти щенков спасла, руку повредила?

– Было дело, – ответила я, опустив глаза, – а рука зажила уже, только след от ожога остался.

– Знаю я, ты собак любишь, – продолжил он свой разговор, – я тоже их очень люблю, но ты ведь знаешь мое правило: щенков от своих собак местным не отдаю.

– Знаю, – ответила я, – поэтому и не прошу.

– Думал я, думал, – вздохнув, ответил он, – и решил все-таки отступить от своего правила – одного щенка тебе подарить. Этот, что ли, был последним?

– Да, это она – Вьюжка! – у меня радостно забилось сердце. Я узнала бы этого щенка среди тысячи похожих. Я присела на корточки и ласково позвала малыша: «Вьюжка!» Щенок подбежал, положил на мои колени толстенькие передние лапы и лизнул шершавым языком меня в нос.

– Признала хозяйку, – улыбнулся Вася, – а ты и имя ей успела придумать?

– Только ее одну и назвала. Когда я спасла ее и она будто бы родилась во второй раз, на улице была вьюга, вот и решила назвать ее Вьюжкой. Она была лучше всех – маленькая, совершенно беспомощная и очень ласковая. Я давно мечтала о собаке, и к Вьюжке привязалась всем сердцем, но, зная ваше правило, не решилась попросить отдать этого щенка мне.

– Значит, я правильно угадал. Будем считать, что под Новый год твоя мечта сбылась. Теперь у тебя есть собака Вьюжка, и будет она тебе другом и защитником от врагов и житейских невзгод. Не балуй ее, это вольная собака – пусть живет на улице.

– Спасибо.

Попрощавшись, Вася ушел. Вьюжка не побежала за ним, а смело шагнула через порог. Прошлась по вагончику, обогнув пестрый половичок, обнюхала самодельную мебель и вещи, заглянула за водогрейный котел в пристрое и попросилась на улицу. Я выпустила ее, хотя и опасалась, что собака опять уйдет к Васе. Но Вьюжка прогулялась и возвратилась ко мне – признала мой вагончик своим.

Покочевала Вьюжка с нами немало. Мы семьей переезжали с места на место, колесили по необъятным северным просторам, и собака неизменно перебиралась на новое место жительства за своей хозяйкой. Она не потеряла свои способности: чуяла зверя и птицу, была незаменимой помощницей на охоте, сопровождала меня в походах за ягодами и грибами. Перед тем как ощениться, Вьюжка вырывала лапами под обрывом нору. Мы никак не могли понять, как она протискивается в небольшое отверстие с огромным животом. Недели через две-три Вьюжка гордо являлась домой, ведя за собой подросших прозревших щенков. Она жила в собачьей конуре на улице и заходила в дом только по приглашению хозяев. Детям она была подружкой и игрушкой, а мне – другом, защитником и советчиком. Моим дочкам зимой было всегда тепло – они носили носки, варежки и свитера из теплой собачьей шерсти.

Вьюжка всегда чуяла беду и предупреждала о ней свою хозяйку заранее. Она бросалась наперерез, скулила, хватала за подол и заставляла возвращаться назад, и как жаль, что мы не всегда прислушивались к ее советам… А еще наша собака абсолютно не выносила разлуки со мной. Однажды пришлось надолго улетать из поселка. Вьюжка почувствовала предстоящую разлуку еще накануне: она ходила вокруг меня, скулила, заглядывала в глаза, как будто бы просила остаться. Но отменить вылет было совершенно невозможно. Зная, что Вьюжка непременно помчится за мной в аэропорт, мы закрыли ее а сарае. Собака металась по сараю, скулила, бросалась на дверь, царапала ее когтями.

Вместе с другими пассажирами я села в старенький, видавший виды АН-2, пилоты запустили двигатель. Вдруг я посмотрела в иллюминатор и увидела, что по взлетной полосе во всю прыть мчится моя Вьюжка. Дверь в самолете еще была открыта, и взмыленная собака, тяжело дыша, прыгнула в салон, подбежала ко мне и лизнула в нос, будто извиняясь за непрошеный визит. Я не могла забрать ее с собой – летела в больницу. Пилот взял упирающуюся всеми четырьмя лапами Вьюжку за ошейник и повел к выходу. Вьюжка не хотела уходить, оглядывалась на меня, в ее глазах стояли слезы. Захлопнулась дверь. Самолет, подскакивая и дребезжа, помчался по взлетной полосе. За ним, сбивая лапы в кровь, мчалась моя любимая Вьюжка. Я смотрела на свою собаку, превратившуюся в двигавшуюся по бетонной полосе точку, и горько плакала. Самолет набирал высоту. Жалко было собаку и себя, ведь обстоятельства иногда разлучают, не спрашивая о наших желаниях.