Ольга Берггольц - Голос блокадного Ленинграда Страница 12

16 октября 1941

«…Я буду сегодня с тобой говорить…»

Фашистам не удалось взять Ленинград штурмом. Они замкнули вокруг него кольцо блокады.

…Я буду сегодня с тобой говорить,товарищ и друг ленинградец,о свете, который над нами горит,о нашей последней отраде.

Товарищ, нам горькие выпали дни,грозят небывалые беды,но   мы   не   забыты   с   тобой,   не   одни, —и это уже победа.

Смотри — материнской тоскою полна,за дымной грядою осады,не сводит очей воспаленных странас защитников Ленинграда.

Так некогда, друга отправив в поход,на подвиг тяжелый и славный,рыдая, глядела века напролетсо стен городских Ярославна.

Молила, чтоб ветер хоть голос домчалдо друга сквозь дебри и выси…А письма летят к Ленинграду сейчас,как в песне, десятками тысяч.

Сквозь пламя и ветер летят и летят,их строки размыты слезами.На ста языках об одном говорят:«Мы с вами, товарищи, с вами!»

А сколько посылок приходит с утрасюда, в ленинградские части!Как пахнут и варежки и свитеразабытым покоем и счастьем…

И нам самолеты послала страна,—да будем еще неустанней! —их мерная, гулкая песня слышна,и видно их крыльев блистанье.

Товарищ,  прислушайся,   встань,  улыбнисьи с вызовом миру поведай:— За   город   сражаемся   мы   не   одни,—и это уже победа.

Спасибо. Спасибо, родная страна,за помощь любовью и силой.Спасибо за письма, за крылья для нас,за варежки тоже спасибо.

Спасибо тебе за тревогу твою —она нам дороже награды.О ней не забудут в осаде, в боюзащитники Ленинграда.

Мы знаем — нам горькие выпали дни,грозят небывалые беды.Но Родина с нами, и мы не одни,и нашею будет победа.

16 октября 1941

«Покуда небо сумрачное меркнет…»

Покуда небо сумрачное меркнет,мой дальний друг, прислушайся, поверь.Клянусь тебе, клянусь, что мы бессмертны,мы, смертью попирающие смерть.Мы защищаем город наш любимый,все испытанья поровну деля.Клянусь тебе, что мы неистребимы,за нами — наша русская земля.Она могучая, она у нас большая.Припомни-ка простор ее сплошной.Клянусь тебе, мы подвиг совершаемво имя всей земли своей родной.Мы, ленинградцы, ныне держим знамя,мы — Родины передовой отряд.Весь шар земной сейчас следит за нами,пароль и отзыв мира: «Ленинград».Клянусь тебе, у нас не будет трусов.Мы закричим бегущему вослед:— Ты предал нас фашистам. Ты не русский.—И не оставим труса на земле.Клянусь тебе, мы страшно будем биться,клянусь тебе — мы скоро победим,и даже смерть отступит, устрашитсяи рухнет наземь остовом своим.

1941. Осень

Разговор с соседкой

Пятое декабря 1941 года.

Идет четвертый месяц блока-

ды. До пятого декабря воз-

душные тревоги длились по

десять — двенадцать часов.

Ленинградцы получали от 125

до 250 граммов хлеба.

Дарья Власьевна, соседка по квартире,сядем, побеседуем вдвоем.Знаешь, будем говорить о мире,о желанном мире, о своем.

Вот мы прожили почти полгода,полтораста суток длится бой.Тяжелы страдания народа —наши, Дарья Власьевна, с тобой.

О, ночное воющее небо,дрожь земли, обвал невдалеке,бедный ленинградский ломтик хлеба —он почти не весит на руке…

Для того чтоб жить в кольце блокады,ежедневно смертный слышать свист —сколько силы нам, соседка, надо,сколько ненависти и любви…

Столько, что минутами в смятеньеты сама себя не узнаешь:— Вынесу ли? Хватит ли терпенья?— Вынесешь. Дотерпишь. Доживешь.

Дарья Власьевна, еще немного,день придет — над нашей головойпролетит последняя тревогаи последний прозвучит отбой.

И какой далекой, давней-давнейнам с тобой покажется войнав миг, когда толкнем рукою ставни,сдернем шторы черные с окна.

Пусть жилище светится и дышит,полнится покоем и весной…Плачьте тише, смейтесь тише, тише,будем наслаждаться тишиной.

Будем свежий хлеб ломать руками,темно-золотистый и ржаной.Медленными, крупными глоткамибудем пить румяное вино.

А тебе — да ведь тебе ж поставятпамятник на площади большой.Нержавеющей, бессмертной стальюоблик твой запечатлят простой.

Вот такой же: исхудавшей, смелой,в наскоро повязанном платке,вот такой, когда под артобстреломты идешь с кошелкою в руке.

Дарья Власьевна, твоею силойбудет вся земля обновлена.Этой силе имя есть — Россия.Стой же и мужайся, как она!

5 декабря 1941

Второе письмо

на Каму

…Вот я снова пишу на далекую Каму.Ставлю дату: двадцатое декабря.Как я счастлива,               что горячо и упрямоштемпеля Ленинграда                   на конверте горят.

Штемпеля Ленинграда! Это надо понять.Все защитники города                    понимают меня.Ленинградец, товарищ, оглянись-ка назад,в полугодье войны, изумляясь себе:мы ведь смерти самой поглядели в глаза.Мы готовились к самой последней борьбе.Ленинград в сентябре, Ленинград                               в сентябре…Златосумрачный, царственный листопад,скрежет первых бомбежек, рыданье сирен,темно-ржавые контуры баррикад.Только все, что тогда я на Каму писала,все, о чем я так скупо теперь говорю,—ленинградец, ты знаешь, — было только                                    началом,было только вступленьем                       к твоему декабрю.Ленинград в декабре, Ленинград                              в декабре!О, как ставенки стонут на темной заре,как угрюмо твое ледяное жилье,как врагами изранено тело твое…Мама, Родина  светлая, из-за кольцаты твердишь:           «Ежечасно гордимся тобой».Да, мы вновь не отводим от смерти лица,принимаем голодный и медленный бой.Ленинградец, мой спутник,                        мой испытанный друг,нам декабрьские дни сентября тяжелей.Все равно не разнимем                     слабеющих рук:мы и это, и это должны одолеть.Он придет, ленинградский торжественный                                      полдень,тишины, и покоя, и хлеба душистого                                  полный.О, какая отрада,               какая великая гордостьзнать, что в будущем каждому скажешь                                    в ответ:— Я жила в Ленинграде                     в декабре сорок первого года,вместе с ним принимала                      известия первых побед.…Нет, не вышло второе письмо                              на далекую  Каму.Это гимн ленинградцам — опухшим,                               упрямым,  родным.Я отправлю от имени их                      за кольцо телеграмму:«Живы. Выдержим. Победим!»

29 декабря 1941

Старая гвардия

В дни, когда на фронт пошли полки,чтоб    воздать   злодеям   полной   мерой,—на завод вернулись старики,персональные пенсионеры.

Их вернулось двадцать, как один,к агрегатам старого завода,все — в суровой красоте седин,верная рабочая порода.Кавалеры многих орденов,выправку хранящие поныне,бившие сегодняшних враговв восемнадцатом на Украине.— Разве, — говорят они, — сейчасможем отдыхать мы без заботы?В этот славный и опасный часруки наши требуют работы.У тисков, вагранок и станков,там, где только это будет нужно,—мы заменим воинов-сынов,мы дадим сынам своим оружье.И на приумолкшие станки,не забытые за дни разлуки,тихо положили старикимудрые и любящие руки.И запели светлые резцы,мастеров узнав прикосновенье…Было утро. Шли на фронт бойцы,чтоб принять и выиграть сраженье.

1941