Фахриддин Гургани - Вис и Рамин Страница 12

Не то, боюсь, я в гневе изувечу,

Сверх всякой меры подлых искалечу.

Вис ослеплю, распутство вырвав с корнем,

А мамку мы на виселице вздернем.

Рамина прогоню я на чужбину,

Забуду, что я братом был Рамину,

От этих трех свою страну очищу,

Не подпущу их к своему жилищу!"

Но Вис -- гляди! -- сверкая лунным блеском,

Ответила владыке словом резким:

Хоть устрашилась бесконечным страхом, -

В ней срама не осталось перед шахом.

На пышном ложе выпрямилась вдруг,

Являя шаху свет хрустальных рук,

И молвила: "Зачем, о шах могучий,

Меня пугаешь карой неминучей?

Во всем ты прав. Я счастлива, поняв,

Что ты со мною прям, а не лукав.

А ныне -- хочешь -- ослепи меня,

Иль звери пусть сожрут в степи меня,

Иль пусть в тюрьме твою познаю кару,

Иль пусть пойду, босая, по базару, -

Люблю Рамина, плача и греша:

Я и моя душа -- его душа!

Для глаз моих -- он светоч негасимый,

Мой друг, мой царь, мой разум, мой любимый!

Душа с любовью к милому слилась,

Вовек нерасторжима эта связь.

Не кончится моя любовь к Рамину,

Пока сама сей мир я не покину.

Дороже мне, чем Мерв и Махабад,

Его высокий стан и нежный взгляд.

Мне солнце и луна -- его ланиты,

В его глазах мои надежды слиты.

Он мне милее, чем Виру, мой брат,

Он матери дороже мне стократ!

Призналась я во всем, тебе открылась,

Теперь яви мне кару или милость.

Ударь меня, повесь или убей -

Не отступлюсь я от любви моей!

Ты и Виру -- мои владельцы оба,

Я знаю, смертоносна ваша злоба,

Сожжет меня Виру иль цепью свяжет, -

Все будет правильно, что он прикажет.

А ты меня на всей земле прославишь,

Когда меня кинжалом обезглавишь:

Мол, душу отдала за друга смело...

Да я бы сотни душ не пожалела!

Но до тех пор, пока, вселяя страх,

Свою добычу лев когтит в лесах,

Кто в логово ворвется, в эту пасть,

Чтоб у него детенышей украсть?

Кто посягнет на жизнь мою, пока

Живет Рамин, чья участь высока?

Есть океан безмерный у меня, -

К чему ж страшиться грозного огня?

Ты с милым разлучить меня бы смог,

Когда бы ты людей творил, как бог.

Ты предо мной бессилен. Знай заране:

Я не боюсь ни смерти, ни страданий!"

Разгневан был и потрясен Виру,

Когда свою он выслушал сестру.

Он потащил ее скорее в дом,

Сказал: "Наш род покрыла ты стыдом!

Смотри, с царем царей ты дерзко споришь,

Себя позоришь и меня позоришь,

При мне и при царе, не зная срама,

В любви к Рамину признаешься прямо!

Но чем тебе понравился, однако,

Рамин -- пустой повеса и гуляка?

Чем он гордится? Сладкозвучной лютней

Да песенкой, которой нет распутней!

Игрой он тешит пьяниц всей столицы

Да сказывает сказки, небылицы.

Он вечно пьян, криклив, его занятье -

Закладывать виноторговцам платье.

Его друзья -- ростовщики-евреи:

Они для забулдыги всех милее!

Мне странно, что влюбилась ты в такого,

Что ты страдаешь ради пустослова.

Теперь ты вспомни стыд, побойся бога,

Не то судьба тебя накажет строго.

Есть у тебя -- ты вспомни -- брат и мать.

Ты хочешь их позором запятнать?

Ты горе принесла родным и близким,

Не оскорбляй их поведеньем низким.

Не поддавайся дивов наважденью,

Из-за Рамина не стремись к паденью.

Рамин -- твой сахар, сладкий мед манящий,

Но все же вечный рай гораздо слаще.

Я все сказал. Тебя предостерег.

Подумай. Над тобой -- супруг и бог."

Так говорил Виру своей сестре,

Что плакала на утренней заре.

"О брат, -- сказала Вис, -- ты прав, ты прав,

Одно лишь древо истины избрав,

Но я повержена в такое пламя,

Что не помочь мне добрыми словами.

Смертелен так любви моей недуг,

Что не спасет меня ни брат, ни друг.

Что было -- было. Вот судьбы приказ.

Что пользы мне от слов твоих сейчас?

Пусть буду заперта я на замок,

Но вор уже похитил все, что мог!

Рамин меня сковал своею страстью,

Мне из оков не вырваться, к несчастью!

И если ты мне скажешь: "Выбирай,

Что дать тебе, -- Рамина или рай", -

Рамина изберу, клянусь я ныне,

Рай для меня -- в возлюбленном Рамине!"

Решил Виру, что надо перестать

Пред нею бисер без толку метать.

Сестру покинул, чувствуя тревогу,

Дела обоих поручая богу.

Лишь солнце покатилось в нужный срок,

Как будто мяч рукой толкнул игрок,

Шах самых знатных кликнул поутру,

Чтоб на ристалище начать игру.

На левой стороне был царь царей,

Он двадцать возглавлял богатырей,

И у Виру на правой стороне

Отважных -- двадцать, каждый -- на коне.

На стороне царя -- Рафед, Рамин,

На стороне Виру -- Аргуш, Шарвин.

Средь игроков немало ты найдешь

Сановников, воителей, вельмож.

Взметнулся мяч, -- игра кипела бурно,

Его подбрасывали до Сатурна!

В тот день за превосходную игру

Хвалили все Рамина и Виру.

Они средь игроков искусных, славных

В игре с мячом себе не знали равных.

С дворцовой крыши, засверкав зарей,

Вис любовалась ловкою игрой, -

Рамина, брата видела успех:

Они понравились ей больше всех.

И на душе ей стало тяжело,

Лик побледнел, нахмурилось чело.

Как в лихорадке задрожала Вис, -

Так на ветру трепещет кипарис.

Как бисер, на глазах блеснули слезы,

Ланит прелестных увлажнились розы.

Сказала ей кормилица умильно:

"Ужели ты пред сатаной бессильна?

Зачем с душой своей ведешь борьбу?

Зачем ты жалуешься на судьбу?

Иль ты не дочь Шахру, дитя Карана?

Твой муж -- Мубад, Виру -- твоя охрана!

Иль ты -- не наша Вис, мечта великих?

Иль ты не солнце средь месяцеликих?

Иль ты не стала госпожой Ирана?

Хозяйкой, славой и душой Турана?

Вступаешь, как владелица, в Иран,

Твоим подножьем стелется Туран!

Тебя ревнует солнце, а луна

К тебе, красивой, зависти полна.

Твоей самодержавной красотой

Пленен Рамин, красавец молодой.

Пройдет любая боль твоя, кручина,

Как только ты посмотришь на Рамина!

Ему земля желает покориться,

А ты -- луна, ты для небес царица.

Зачем же плачешь, бога упрекая,

Что дал тебе, живой, -- блаженство рая?

Не смей роптать на бога. Учит опыт,

Что до беды доводит этот ропот.

Чего ж еще желаешь ты от бога?

И так ты получила слишком много:

Богатство, прелесть, молодость и власть,

И юноши пленительного страсть!

Чего ж еще ты хочешь, с сердцем споря?

Желать сверх меры -- значит жаждать горя!

Опомнись. Жребий свой благослови

И наслаждайся радостью любви.

Бесчувствием не огорчай Мубада,

Равно и брата обижать не надо.

Обиды -- капли влаги -- хлынут скопом,

И дождь обид окажется потопом!"

Сказала Вис, душиста, как весна,

Светла, как солнце, как платан, стройна:

"К чему твоя пустая болтовня?

Кто ж добывает воду из огня?

Давно известно знатокам войны:

Легко на бой смотреть со стороны!

Давно известно слово золотое:

"Нам горе не дано понять чужое."

Я -- пешая, ты -- скачешь на коне.

Так можешь ли понять, как трудно мне?

Смертельно я больна, а ты здорова, -

Здоровый может ли понять больного?

Мой муж -- владыка всех земных держав,

Но у него дурной и злобный нрав.

Такие свойства нам противны в муже,

Но горе, если он и стар к тому же!

А если будет мать со мной грозна,

Тот гнев -- чужая для меня казна.

А если брат -- как месяц в вышине,

То от него какая польза мне?

А если мой Рамин красив и строен,

То он любви, обманщик, недостоин:

Сама ты знаешь, он сладкоязык,

Но верным быть любимой не привык.

Послушаешь его, -- уста, как мед,

Распробуешь его, -- он горький плод!

Сто обо мне грустят, сто влюблено,

А друга одного мне не дано!

Есть у меня любовник, брат, супруг,

Но я в огне -- и никого вокруг!

Мужья у прочих женщин не такие,

И у других -- любовники другие.

Что мне такой любовник иль супруг?

От них в душе лишь горе и недуг.

К чему мне таз от вражеских щедрот?

В него мою же кровь мой враг сольет.

Не будь судьба так жестока со мной,

Виру была б я верною женой.

Не зналась бы с Рамином и Мубадом,

С друзьями, что стоят с врагами рядом!

Один со мной -- как язва в сердце хрупком,

Другой со мной -- как молот с тонким кубком.

У одного язык и сердце -- розны,

А у другого то и это -- грозны."

МУБАД ВОЗВРАЩАЕТСЯ ИЗ КУХИСТАНА В ХОРАСАН

Прекрасен Хорасан -- цветущий край.

В нем, счастьем наслаждаясь, пребывай!

Кто знает пехлеви, тот переводит

"Хор" и "асан" словами: "Солнце всходит".

Ведь "Хорасан" есть "Солнечный восход":

В Иран и Парс оттуда свет идет.

Названье значит: "Солнцевосхожденье",

В том крае -- солнца нашего рожденье.

Его названью, славе сопричастны,

В нем реки, нивы и сады прекрасны!