Илья Эренбург - Стихи Страница 12

И где ночь кувшинками цветет,

Рассекая воду, плавно, круг за кругом,

Тихий лебедь медленно плывет.

Но лишь тонкий месяц к сонным изумрудам

Подольет лучами серебро,

Лебедь, уплывая, над печальным прудом

Оставляет белое перо.

Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы.

Новая библиотека поэта.

Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

Когда приходите Вы в солнечные рощи,

Где сквозь тенистый свод сверкает синева, Мне хочется сказать, сказать как можно проще Вам только тихие и нежные слова.

Но вы пришли ко мне, чтоб плакать о нарциссах, Глядеть на ветку гибких орхидей, И только там, вдали, у строгих кипарисов, Вы вся становитесь изысканно нежней.

Не тешат Вас тогда ни радостные птицы,

Ни в сонных заводях усталая река,

И не глядите Вы, как быстрые зарницы

Сверкают по небу и режут облака.

Вы говорите мне: "Моим глазам не верьте, Я не жила, как Вы, в оливковых садах.

И я любить могу цветы любви и смерти,

Что медленно цветут в заброшенных местах".

Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы.

Новая библиотека поэта.

Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

На площадях столиц был барабанный бой и конский топот, Июльский вечер окровавил небосклон.

Никто не знал, что это сумерки Европы,

Прощальная заря торжественных времен.

Отшедший день, ты был высок и страден,

От катакомб, где смертью попирали смерть, До самодержца, захлебнувшегося кровью рабьей, В кашне был ветер – бурю встретил серп.

Еще наш век двенадцатый, а не первый,

Еще не вскрыт мироточивый труп,

И каждый камень падающей церкви

Еще таит тепло его лобзавших губ.

Но седина на храмах, тучен жрец забытый, Трибун велеречивый спит, и оскудел мудрец.

Всё в житницах, поля пусты, а осень сыплет Владыкам золото и нищете багрец.

Раскрыты закромы, зерно столетий топчет каждый.

Сокровищницы опустели, мертв закон.

Табунщик-время освежает пажить,

Нас отметая для иных племен.

И с человека опадают ризы.

Загроможденный мир пред ним велик и пуст.

Опять, как на заре своей безумной жизни, Он чтит огонь в печи и хлеба кус.

О, радость жить на рубеже, когда чисты скрижали, Не встретить дня и не обресть дорог, Но видеть, как истаивает запад дальний И разгорается восток.

Февраль 1920, Коктебель

Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы.

Новая библиотека поэта.

Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

Мэри, о чем Вы грустите

Возле своих кавалеров?

Разве в наряженной свите

Мало певучих труверов?

Мэри, не будьте так гневны,

Знаете старые песни -

В замке жила Королевна,

Всех королевен прелестней.

Слушайте, грустная Мэри,

Это певцы рассказали -

Как в изумленном трувере

Струны навек замолчали.

Мэри, у тихого пруда

С ним Королевна прощалась.

В гибких водах изумруда

Белая роза осталась.

Мэри, о чем Вы грустите

Возле своих кавалеров?

Разве в наряженной свите

Мало певучих труверов?

Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы.

Новая библиотека поэта.

Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

Когда задумчивая Сена

Завечереет и уснет,

В пустых аллеях Сен-Жермена

Ко мне никто не подойдет.

Иль, может, из приемной залы

К вечерней службе Saint-Sulpice

Пройдет немного запоздалый

И розовеющий маркиз.

Навстречу белая маркиза

В своей карете проплывет

И тайной детского каприза

К нему головку повернет.

Она недавно из Версаля,

Ей памятны его балы,

Где с ней охотно танцевали

И королевские послы.

Запачкав в серебристой пудре

Седые кончики манжет,

Маркиз, откидывая кудри,

Ей улыбается в ответ.

От лунных отблесков бледнея,

Он дальше медленно идет.

В пустых заброшенных аллеях

Ко мне никто не подойдет.

Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы.

Новая библиотека поэта.

Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

Никто не смел сказать Вам о вечернем часе, Хотя уж все давно мечтали о покое.

Вы медленно сошли по липовой террасе

Туда, где расцвели пахучие левкои.

Как будто серебром и редкими камнями

Были усыпаны песчаные дорожки.

А вы погнались в сад за белыми цветами

И замочили Ваши маленькие ножки.

Но белые цветы казались странно серы,

Когда коснулись их Вы детскими руками.

И зашептали вы: "Смотрите, кавалеры,

Как я люблю шутить над белыми цветами!"

Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы.

Новая библиотека поэта.

Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

Вы приняли меня в изысканной гостиной,

В углу дремал очерченный экран.

И, в сторону глядя, рукою слишком длинной Вы предложили сесть на шелковый диван.

На тонком столике был нежно сервирован

В лиловых чашечках горячий шоколад.

И если б знали Вы, как я был зачарован,

Когда меня задел Ваш мимолетный взгляд.

Я понял, отчего Вы смотрите нежнее,

Когда уходит ночь в далеких кружевах,

И отчего у вас змеятся орхидеи

И медленно ползут на тонких стебельках.

Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы.

Новая библиотека поэта.

Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

Где играли тихие дельфины,

Далеко от зелени земли,

Нарываясь по ночам на мины,

Молча умирают корабли.

Суматошливый, большой и хрупкий,

Человек не предает мечты,Погибая, он спускает шлюпки, Сбрасывает сонные плоты.

Синевой охваченный, он верит,

Что земля любимая близка,

Что ударится о светлый берег

Легкая, как жалоба, доска.

Видя моря яростную смуту,

Средь ночи, измученный волной,

Он еще в последнюю минуту

Бредит берегом и тишиной.

1940

Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы.

Новая библиотека поэта.

Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

Кончен бой. Над горем и над славой

В знойный полдень голубеет явор.

Мертвого солдата тихо нежит

Листьев изумительная свежесть.

О деревья, мира часовые,

Сизо-синие и голубые!

Под тобой пастух играл на дудке,

Отдыхал, тобой обласкан, путник.

И к тебе шутя пришли солдаты.

Явор счастья, убаюкай брата!

1940

Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы.

Новая библиотека поэта.

Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

Как эти сосны и строенья

Прекрасны в зеркале пруда,

И сколько скрытого волненья

В тебе, стоячая вода!

Кипят на дне глухие чувства,

Недвижен темных вод покров,

И кажется, само искусство

Освобождается от слов.

1940

Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы.

Новая библиотека поэта.

Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

Города горят. У тех обид

Тонны бомб, чтоб истолочь гранит.

По дорогам, по мостам, в крови,

Проползают ночью муравьи,

И летит, летит, летит щепа -

Липы, ружья, руки, черепа.

От полей исходит трупный дух.

Псы не лают, и молчит петух,

Только говорит про мертвый кров

Рев больных, недоеных коров.

Умирает голубая ель

И олива розовых земель,

И родства не помнящий лишай

Научился говорить «прощай»,

И на ста языках человек,

Умирая, проклинает век. …Будет день, и прорастет она – Из костей, как всходят семена,От сетей, где севера треска, До Сахары праздного песка, Всколосятся руки и штыки, Зашагают мертвые полки, Зашагают ноги без сапог, Зашагают сапоги без ног, Зашагают горя города, Выплывут утопшие суда, И на вахту встанет без часов Тень товарища и облаков.

Вспомнит старое крапивы злость,

Соком ярости нальется гроздь,

Кровь проступит сквозь земли тоску,

Кинется к разбитому древку,

И труба поведает, крича,

Сны затравленного трубача. 1940, Москва

Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы.

Новая библиотека поэта.

Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

ВОЗЛЕ ФОНТЕНБЛО

Обрывки проводов. Не позвонит никто.

Как человек, подмигивает мне пальто.

Хозяева ушли. Еще стоит еда.

Еще в саду раздавленная резеда.

Мы едем час, другой. Ни жизни, ни жилья.

Убитый будто спит. Смеется клок белья.

Размолот камень, и расщеплен грустный бук.

Леса без птиц, и нимфа дикая без рук.

А в мастерской, средь красок, кружев и колец, Гранатой замахнулся на луну мертвец, И синевой припудрено его лицо.

Как трудно вырастить простое деревцо!

Опять развалины – до одури, до сна.

Невыносимая чужая тишина.

Скажи, неужто был обыкновенный день,