Сергей Есенин - Том 2. Стихотворения (Маленькие поэмы) Страница 12

1924

Письмо деду*

Покинул яРодимое жилище.Голубчик! Дедушка*!Я вновь к тебе пишу.У вас под окнамиТеперь метели свищут,И в дымовой трубеПротяжный вой и шум,

Как будто сто чертейЗалезло на чердак.А ты всю ночь не спишьИ дрыгаешь ногою.И хочется тебе,Накинув свой пиджак,Пойти туда,Избить всех кочергою.

Наивность милаяНетронутой души!Недаром прадедЗа овса три мерыТебя к дьячку водилВ заброшенной глушиУчить: «Достойно есть*»И с «Отче» «Символ веры».

Хорошего коня пасут.Отборный кормЕму любви порука.И, самого себяПризвав на суд,Тому же са́момуТы обучать стал внука.

Но внук учебы этойНе постиг.И, к горечи твоей,Ушел в страну чужую.По-твоему, теперьБродягою брожу я,Слагая в помыслахНенужный глупый стих.

Ты говоришь,Что у тебя украли,Что я дурак,А город — плут и мот.Но только, дедушка,Едва ли так, едва ли,Плохую лошадьВор не уведет.

Плохую лошадьСо двора не сгонишь,Но тот, кто хочетЗнать другую гладь,Тот скажет:Чтоб не сгнить в затоне,Страну роднуюНужно покидать.

Вот я и кинул.Я в стране далекой.Весна.Здесь розы больше кулака.И я твоейСудьбине одинокойПривет их теплыйШлю издалека.

Теперь метельВовсю свистит в Рязани.А у тебяМеня увидеть зуд.Но ты ведь знаешь —Никакие саниТебя сюдаКо мне не довезут.

Я знаю —Ты б приехал к розам,К теплу.Да только вот беда:Твое проклятьеСиле паровозаТебя навекНе сдвинет никуда.

А если я помру?Ты слышишь, дедушка?Помру я?Ты сядешь или нет в вагон,Чтобы присутствоватьНа свадьбе похоронИ спеть в последнююПечаль мне «аллилуйя»?

Тогда садись, старик.Садись без слез,Доверься тыСтальной кобыле.Ах, что за лошадь,Что за лошадь паровоз!Ее, наверное,В Германии купили.

Чугунный рот ееПривык к огню,И дым над ней, как грива,—Черен, густ и четок.Такую б гривуНашему коню,То сколько б вышлоРазных швабр и щеток!

Я знаю —Время даже камень крошит.И ты, старик,Когда-нибудь поймешь,Что, даже лучшуюВпрягая в сани лошадь,В далекий крайЛишь кости привезешь.

Поймешь и то,Что я ушел недаромТуда, где бегБыстрее, чем полет.В стране, объятой вьюгойИ пожаром,Плохую лошадьВор не уведет.

Декабрь 1924

Батум

Ленин

[Окончательная редакция]*

Еще закон не отвердел,Страна шумит, как непогода.Хлестнула дерзко за пределНас отравившая свобода.

Россия! Сердцу милый край,Душа сжимается от боли,Уж сколько лет не слышит полеПетушье пенье, песий лай.

Уж сколько лет наш тихий бытУтратил мирные глаголы.Как оспой, ямами копытИзрыты пастбища и долы.

Немолчный топот, громкий стон,Визжат тачанки и телеги.Ужель я сплю и вижу сон,Что с копьями со всех сторонНас окружают печенеги?

Не сон, не сон, я вижу въявь,Ничем не усыпленным взглядом,Как, лошадей пуская вплавь,Отряды скачут за отрядом.Куда они? И где война?Степная водь не внемлет слову.Не знаю, светит ли луна?Иль всадник обронил подкову?Все спуталось…

Но понял взор:Страну родную в край из края,Огнем и саблями сверкая,Междуусобный рвет раздор.· · ·Россия —Страшный, чудный звон.В деревьях березь, в цветь — подснежник.Откуда закатился он,Тебя встревоживший мятежник?Суровый гений! Он меняВлечет не по своей фигуре.Он не садился на коняИ не летел навстречу буре.Сплеча голов он не рубил,Не обращал в побег пехоту.Одно в убийстве он любил —Перепелиную охоту.

Для нас условен стал герой,Мы любим тех, что в черных масках,А он с сопливой детворойЗимой катался на салазках.И не носил он тех волос,Что льют успех на женщин томных.Он с лысиною, как поднос,Глядел скромней из самых скромных.Застенчивый, простой и милый,Он вроде сфинкса предо мной.Я не пойму, какою силойСумел потрясть он шар земной?Но он потряс…

Шуми и вей!Крути свирепей, непогода.Смывай с несчастного народаПозор острогов и церквей.· · ·Была пора жестоких лет,Нас пестовали злые лапы.На поприще крестьянских бедЦвели имперские сатрапы.· · ·Монархия! Зловещий смрад!Веками шли пиры за пиром.И продал власть аристократ

Промышленникам и банкирам.Народ стонал, и в эту жутьСтрана ждала кого-нибудь…И он пришел.· · ·Он мощным словомПовел нас всех к истокам новым.Он нам сказал: «Чтоб кончить муки,Берите всё в рабочьи руки.Для вас спасенья больше нет —Как ваша власть и ваш Совет»…· · ·И мы пошли под визг метели,Куда глаза его глядели:Пошли туда, где видел онОсвобожденье всех племен…· · ·И вот он умер…Плач досаден.Не славят музы голос бед.Из медно лающих громадинСалют последний даден, даден.Того, кто спас нас, больше нет.Его уж нет, а те, кто вживе,А те, кого оставил он,Страну в бушующем разливеДолжны заковывать в бетон.

Для них не скажешь:Ленин умер.Их смерть к тоске не привела.· · ·Еще суровей и угрюмейОни творят его дела…

1924

Метель*

Прядите, дни, свою былую пряжу,Живой души не перестроить ввек.Нет!Никогда с собой я не полажу,Себе, любимому,Чужой я человек.

Хочу читать, а книга выпадает,Долит зевота,Так и клонит в сон…А за окномПротяжный ветр рыдает,Как будто чуяБлизость похорон.

Облезлый кленСвоей верхушкой чернойГнусавит хриплоВ небо о былом.Какой он клен?Он просто столб позорный —На нем бы вешатьИль отдать на слом.

И первогоМеня повесить нужно,Скрестив мне руки за спиной,За то, что песнейХриплой и недужнойМешал я спатьСтране родной.

Я не люблюРаспевы петухаИ говорю,Что если был бы в силе,То всем бы петухамЯ выдрал потроха,Чтобы ониНочьми не голосили.

Но я забыл,Что сам я петухомОрал вовсюПеред рассветом края,Отцовские заветы попирая,Волнуясь сердцемИ стихом.

Визжит метель,Как будто бы кабан,Которого зарезать собрались.Холодный,Ледяной туман,Не разберешь,Где даль,Где близь…

Луну, наверное,Собаки съели —Ее давноНа небе не видать.Выдергивая нитку из кудели,С веретеномВедет беседу мать.

Оглохший котВнимает той беседе,С лежанки свесивВажную главу.Недаром говорятПугливые соседи,Что он похожНа черную сову.

Глаза смежаются,И как я их прищурю,То вижу въявьИз сказочной поры:Кот лапой мнеПоказывает дулю,А мать — как ведьмаС киевской горы.

Не знаю, болен яИли не болен,Но только мыслиБродят невпопад.В ушах могильныйСтук лопатС рыданьем дальнихКолоколен.

Себя усопшегоВ гробу я вижу.Под аллилуйныеСтенания дьячкаЯ веки мертвому себеСпускаю ниже,Кладя на нихДва медных пятачка.

На эти деньги,С мертвых глаз,Могильщику теплее станет,—Меня зарыв,Он тот же часСебя сивухой остаканит.

И скажет громко:«Вот чудак!Он в жизниБуйствовал немало…Но одолеть не мог никакПяти страницИз „Капитала“».

Декабрь 1924