Алексей Апухтин - Полное собрание стихотворений Страница 12

1 июля 1855

Вечер

Окно отворено… Последний луч закатаПотух… Широкий путь лежит передо мной;Вдали виднеются рассыпанные хаты;Акации сплелись над спящею водой;Всё стихло в глубине разросшегося сада…Порой по небесам зарница пробежит;Протяжный звук рогов скликает с поля стадоИ в чутком воздухе далеко дребезжит.Яснее видит ум, свободней грудь трепещет,И сердце, полное сомненья, гонит прочь…О, скоро ли луна во тьме небес заблещетИ трепетно сойдет пленительная ночь!..

15 июля 1855

Облака

Н. П. Барышникову

Сверкает солнце жгучее,В саду ни ветерка,А по небу летучиеПроходят облака.Я в час полудня знойного,В томящий мертвый часВолненья беспокойногоЛюблю смотреть на вас.Но в зное те ж холодные,Без цели и следа,Несетесь вы, свободные,Неведомо куда.Всё небо облетаете…То хмуритесь порой,То весело играетеНа тверди голубой.А в вечера росистые.Когда, с закатом дняЛилово-золотистые,Глядите на меня!Вы, цепью изумрудноюНосяся в вышине,Какие думы чудныеНашептывали мне!..А ночью при сиянииЧарующей луныСтоите в обаянии,Кругом озарены.Когда всё, сном объятое,Попряталось в тени,Вы, светлые, крылатые,Мелькаете одни!

3 августа 1855

Павлодар

Близость осени

Еще осенние туманыНе скрыли рощи златотканой;Еще и солнце иногдаНа небе светит, и пороюЛетают низко над землеюУнылых ласточек стада,–

Но листья желтыми коврамиШумят уж грустно под ногами,Сыреет пестрая земля;Куда ни кинешь взор пытливый –Встречает высохшие нивыИ обнаженные поля.

И долго ходишь в вечер длинныйБез цели в комнате пустынной…Всё как-то пасмурно молчит –Лишь бьется маятник докучный,Да ветер свищет однозвучно,Да дождь под окнами стучит.

14 августа 1855

Отъезд

Осенний ветер так уныло  В полях свистал,Когда края отчизны милой  Я покидал.

Смотрели грустно сосны, ели  И небеса.И как-то пасмурно шумели  Кругом леса.

И застилал туман чужую  Черту земли,И кони на гору крутую  Едва везли.

26 августа 1855

Орел

Сиротка

На могиле твоей, ох родная моя,Напролет всю ту ночку проплакала я.  И вот нынче в потемках опять,Как в избе улеглись и на небе звездаЗагорелась, бегом я бежала сюда,  Чтоб меня не могли удержать.

Здесь, родная, частенько я вижусь с тобой,И отсюда теперь (пусть приходят за мной!)  Ни за что не пойду… Для чего?Я лежу в колыбельке… Так сладко над нейЧей-то голос поет, что и сам соловей  Не напомнит мне звуков его.

И родная так тихо ласкает меня…Раз заснула она среди белого дня…  И чужие стояли кругом,–На меня с сожаленьем смотрели они,А когда меня к ней на руках поднесли,  Я рыдала, не зная о чем.

И одели ее, и сюда привезли.И запели протяжно и глухо дьячки:  «Со святыми ее упокой!»Я прижалась от страха… Не смела взглянуть…И зарыли в могилу ее… И на грудь  Положили ей камень большой.

И потом воротились… С тех пор веселейУж никто не певал над постелью моей,–  Одинокой осталася я.А что после, не помню… Нет, помню: в избеЖил какой-то старик… Горевал о тебе,  Да бивал понапрасну меня.

Но потом и его уж не стало… ТогдаЯ сироткой бездомной была названа,–  Я живу у чужих на беду:И ругают меня, и в осенние дни,Как на печках лежат и толкуют они,  За гусями я в поле иду.

Ох, родная! Могила твоя холодна…Но людского участья теплее она –  Здесь могу я свободно дышать,Здесь не люди стоят, а деревья одни,И с усмешкою злой не смеются они,  Как начну о тебе тосковать.

Сиротою не будут гнушаться, как те,Нет! Они будто стонут в ночной темноте…  Всё кругом будто плачет со мной:И так пасмурно туча на небе висит,И так жалобно ветер листами шумит  Да поет мне про песни родной.

1 октября 1855

Няня

Не тоскуй, моя родная,Не слези твоих очей.Как найдет кручина злая,Не отплачешься от ней.Посмотри-ка, я лампадкуПред иконою зажгла,Оглянись: в углу кроваткаИ богата и светла.

Оглянись же: перед намиСладко спит младенец твойС темно-синими глазами,С светло-русой головой.Не боится темной ночи:Безмятежен сон его;Смотрят ангельские очиПрямо с неба на него.

Вот когда с него была ты,От родимого селаВ барский дом из дымной хатыЯ кормилицей вошла.Всё на свете я забыла!Изо всех одну любя,И ласкала, и кормила,И голубила тебя.

Подросла, моя родная…С чистой, пламенной душой,А красавица такая,Что и не было другой.Ни кручины, ни печали –Как ребенок весела…Женихи к тебе езжали:За богатого пошла.

С тех-то пор веселья думаИ на ум к тебе нейдет;Целый день сидишь угрюмо,Ночи плачешь напролет.Дорогая, золотая,Не кручинься, не жалей…Не тоскуй, моя родная.Не слези твоих очей.

Глянь, как теплится лампадкаПред иконой, посмотри,Как наш ангел дремлет сладкоОт зари и до зари.Над постелькою рыдая,Сна младенца не разбей…Не тоскуй, моя родная,Не слези твоих очей.

13 ноября 1855

Шарманщик

Темно и пасмурно… По улице пустойШарманщик, сгорбленный под гнетом тяжкой ноши,Едва-едва бредет с поникшей головой…И тонут, и скользят в грязи его калоши…  Кругом так скучно: серый небосклон,Дома, покрытые туманной пеленою…И песней жалобной, младенчески-простоюШарманщик в забытье невольно погружен.О чем он думает с улыбкою печальной?Он видит, может быть, края отчизны дальной,И солнце жгучее, и тишь своих морей,И небо синее Италии своей…Он видит вечный Рим. Там в рубище торговкаСидит на площади, печальна и бледна;Склонилася на грудь кудрявая головка,  Усталости томительной полна…С ней рядом девочка… На Север, одиноки,    И день и ночь они глядят  И ждут его, шарманщика, назадС мешками золота и с почестью высокой…Природу чудную он видит: перед ним,Лучами вешними взлелеян и храним,Цветет зеленый мирт и желтый померанец…Ветвями длинными сплелися кущи роз…    Под тихий говор сладких грез    Забылся бедный чужестранец!Он видит уж себя среди своих полей…    Он слышит ласковых речей    Давно не слышанные звуки…О нет, не их он слышит…        Крик босых ребят  Преследует шарманщика; горятОкостеневшие и трепетные руки…И мочит дождь его, и холодно ему,И весь он изнемог под гнетом тяжкой ноши,  И, как назло владельцу своему,И тонут, и скользят в грязи его калоши.. . . . . . . . . .

26 ноября 1855

Санкт-Петербург

Петербургская ночь («Длинные улицы блещут огнями…»)

Длинные улицы блещут огнями,  Молкнут, объятые сном;Небо усыпано ярко звездами,  Светом облито кругом.Чудная ночь! Незаметно мерцает  Тусклый огонь фонарей.Снег ослепительным блеском сияет,  Тысячью искрясь лучей.Точно волшебством каким-то объятый,  Воздух недвижим ночной…

Город прославленный, город богатый,  Я не прелыцуся тобой.Пусть твоя ночь в непробудном молчанье  И хороша и светла,–Ты затаил в себе много страданья,  Много пороков и зла.Пусть на тебя с высоты недоступной  Звезды приветно глядят –Только и видят они твой преступный,  Твой закоснелый разврат.

В пышном чертоге, облитые светом,  Залы огнями горят.Вот и невеста: роскошным букетом  Скрашен небрежный наряд,Кудри волнами бегут золотые…  С ней поседелый жених.Как-то неловко глядят молодые,  Холодом веет от них.

Плачет несчастная жертва расчета,  Плачет… Но как же ей быть?Надо долги попечителя-мота  Этим замужством покрыть…В грустном раздумье стоит, замирая,  Темных предчувствий полна…Ей не на радость ты, ночь золотая!  Небо, и свет, и лунаЕй напевают печальные чувства…

  Зимнего снега бледней,Мается труженик бедный искусства  В комнатке грязной своей.Болен, бедняк, исказило мученье  Юности светлой черты.Он, не питая свое вдохновенье,  Не согревая мечты,Смотрит на небо в волнении жадном,  Ищет луны золотой…Нет! Он прощается с сном безотрадным,  С жизнью своей молодой.

Всё околдовано, всё онемело!  А в переулке глухом,Снегом скрипя, пробирается смело  Рослый мужик с топором.Грозен и зол его вид одичалый…  Он притаился и ждет:Вот на пирушке ночной запоздалый  Мимо пройдет пешеход…Он не на деньги блестящие жаден,  Не на богатство, – как зверь,Голоден он и, как зверь, беспощаден…  Что ему люди теперь?Он не послушает их увещаний,  Не побоится угроз…

Боже мой! Сколько незримых страданий!  Сколько невидимых слез!Чудная ночь! Незаметно мерцает  Тусклый огонь фонарей;Снег ослепительным блеском сияет,  Тысячью искрясь лучей;Длинные улицы блещут огнями,  Молкнут, объятые сном;Небо усыпано ярко звездами,  Светом облито кругом.

13 января 1856