Борис Евсеев - Ночи безумные. Русская любовная лирика XIX века Страница 12

Она болит и рвется на простор.

Но все ее невидимые муки,

Нестройный гул сомнений и забот,

Все меж собой враждующие звуки

Последний час в созвучие сольет,

В один порыв смешает в сердце гордом

Все чувства, врозь которые звучат,

И разрешит торжественным аккордом

Их голосов мучительный разлад.

<1856>

Смеркалось, жаркий день бледнел неуловимо,

Над озером туман тянулся полосой,

И кроткий образ твой, знакомый и любимый,

В вечерний тихий час носился предо мной.

Улыбка та ж была, которую люблю я,

И мягкая коса, как прежде, расплелась,

И очи грустные, по-прежнему тоскуя,

Глядели на меня в вечерний тихий час.

<1856>

Как здесь хорошо и приятно,

Как запах дерев я люблю!

Орешника лист ароматный

Тебе я в тени настелю.

Я там, у подножья аула,

Тебе шелковицы нарву,

А лошадь и бурого мула

Мы пустим в густую траву.

Ты здесь у фонтана приляжешь,

Пока не минуется зной,

Ты мне улыбнешься и скажешь,

Что ты не устала со мной.

Лето 1856

Не верь мне, друг, когда, в избытке горя,

Я говорю, что разлюбил тебя,

В отлива час не верь измене моря,

Оно к земле воротится, любя.

Уж я тоскую, прежней страсти полный,

Мою свободу вновь тебе отдам,

И уж бегут с обратным шумом волны

Издалека к любимым берегам!

Лето 1856

Что ты голову склонила?

Ты полна ли тихой ленью?

Иль грустишь о том, что было?

Иль под виноградной сенью

Начертания сквозные

Разгадать хотела б ты,

Что на землю вырезные

Сверху бросили листы?

Но дрожащего узора

Нам значенье непонятно —

Что придет, узнаешь скоро,

Что прошло, то невозвратно!

Час полуденный палящий,

Полный жизни огневой,

Час веселый настоящий,

Этот час один лишь твой!

Не клони ж печально взора

На рисунок непонятный —

Что придет, узнаешь скоро,

Что прошло, то невозвратно!

Ноябрь 1856

Порой, среди забот и жизненного шума,

Внезапно набежит мучительная дума

И гонит образ твой из горестной души.

Но только лишь один останусь я в тиши

И суетного дня минует гул тревожный,

Смиряется во мне волненье жизни ложной,

Душа, как озеро, прозрачна и сквозна,

И взор я погрузить в нее могу до дна;

Спокойной мыслию, ничем не возмутимой,

Твой отражаю лик желанный и любимый

И ясно вижу глубь, где, как блестящий клад,

Любви моей к тебе сокровища лежат.

<1857>

Осень. Обсыпается весь наш бедный сад,

Листья пожелтелые по ветру летят;

Лишь вдали красуются, там на дне долин,

Кисти ярко-красные вянущих рябин.

Весело и горестно сердцу моему,

Молча твои рученьки грею я и жму,

В очи тебе глядючи, молча слезы лью,

Не умею высказать, как тебя люблю.

<1858>

Источник за ви́шневым садом,

Следы голых девичьих ног,

И тут же оттиснулся рядом

Гвоздями подбитый сапог.

Все тихо на месте их встречи,

Но чует ревниво мой ум

И шепот, и страстные речи,

И ведер расплесканных шум…

<1858>

Минула страсть, и пыл ее тревожный

Уже не мучит сердца моего,

Но разлюбить тебя мне невозможно,

Все, что не ты, – так суетно и ложно,

Все, что не ты, – бесцветно и мертво.

Без повода и права негодуя,

Уж не кипит бунтующая кровь,

Но с пошлой жизнью слиться не могу я,

Моя любовь, о друг, и не ревнуя,

Осталась та же прежняя любовь.

Так от высот нахмуренной природы,

С нависших скал сорвавшийся поток

Из царства туч, грозы и непогоды

В простор степей выносит те же воды

И вдаль течет, спокоен и глубок.

<1858>

Слеза дрожит в твоем ревнивом взоре —

О, не грусти, ты все мне дорога!

Но я любить могу лишь на просторе —

Мою любовь, широкую, как море,

Вместить не могут жизни берега.

Когда Глагола творческая сила

Толпы миров воззвала из ночи,

Любовь их все, как солнце, озарила,

И лишь на землю к нам ее светила

Нисходят порознь редкие лучи.

И, порознь их отыскивая жадно,

Мы ловим отблеск вечной красоты;

Нам вестью лес о ней шумит отрадной,

О ней поток гремит струею хладной

И говорят, качаяся, цветы.

И любим мы любовью раздробленной

И тихий шепот вербы над ручьем,

И милой девы взор, на нас склоненный,

И звездный блеск, и все красы вселенной,

И ничего мы вместе не сольем.

Но не грусти, земное минет горе,

Пожди еще, неволя недолга, —

В одну любовь мы все сольемся вскоре,

В одну любовь, широкую как море,

Что не вместят земные берега!

<1858>

Ты клонишь лик, о нем упоминая,

И до чела твоя восходит кровь —

Не верь себе! Сама того не зная,

Ты любишь в нем лишь первую любовь;

Ты не его в нем видишь совершенства,

И не собой привлечь тебя он мог —

Лишь тайных дум, мучений и блаженства

Он для тебя отысканный предлог;

То лишь обман неопытного взора,

То жизни луч из сердца ярко бьет

И золотит, лаская без разбора,

Все, что к нему случайно подойдет.

<1858>

Нас не преследовала злоба,

Не от вражды иль клеветы —

От наших дум ушли мы оба,

Бежали вместе, я и ты.

Зачем же прежний глас упрека

Опять твердит тебе одно?

Опять пытующее око

Во глубь души устремлено?

Смотри: наш день восходит чисто,

Ночной рассеялся туман,

Играя далью золотистой,

Нас манит жизни океан,

Уже надутое ветрило

Наш челн уносит в новый край…

Не сожалей о том, что было,

И взор обратно не кидай!

<1859>

На нивы желтые нисходит тишина;

В остывшем воздухе от меркнущих селений,

Дрожа, несется звон. Душа моя полна

Разлукою с тобой и горьких сожалений.

И каждый мой упрек я вспоминаю вновь,

И каждое твержу приветливое слово,

Что мог бы я сказать тебе, моя любовь,

Но что внутри себя я схоронил сурово!

<1862>

То было раннею весной,

      Трава едва всходила,

Ручьи текли, не парил зной,

      И зелень рощ сквозила;

Труба пастушья поутру

      Еще не пела звонко,

И в завитках еще в бору

      Был папоротник тонкий.

То было раннею весной,

      В тени берез то было,

Когда с улыбкой предо мной

      Ты очи опустила.

То на любовь мою в ответ

      Ты опустила вежды —

О жизнь! о лес! о солнца свет!

      О юность! о надежды!

И плакал я перед тобой,

      На лик твой глядя милый, —

Tо было раннею весной,

      В тени берез то было!

То было в утро наших лет —

      О счастие! о слезы!

О лес! о жизнь! о солнца свет!

      О свежий дух березы!

Май 1871

Яков Петрович Полонский 1819–1898

Вызов

За окном в тени мелькает

       Русая головка.

Ты не спишь, мое мученье!

       Ты не спишь, плутовка!

Выходи ж ко мне навстречу!

       С жаждой поцелуя,

К сердцу сердце молодое

       Пламенно прижму я.

Ты не бойся, если звезды

       Слишком ярко светят:

Я плащом тебя одену

       Так, что не заметят!

Если сторож нас окликнет —

       Назовись солдатом;

Если спросят, с кем была ты,

       Отвечай, что с братом!

Под надзором богомолки

       Ведь тюрьма наскучит;

А неволя поневоле

       Хитрости научит!

1844

Последний разговор

Соловей поет в затишье сада;

Огоньки потухли за прудом;

Ночь тиха. – Ты, может быть, не рада,

Что с тобой остался я вдвоем?

Я б и сам желал с тобой расстаться;

Да мне жаль покинуть ту скамью,

Где мечтам ты любишь предаваться

И внимать ночному соловью.

Не смущайся! Ни о том, что́ было,

Ни о том, как мог бы я любить,

Ни о том, как это сердце ныло,

Я с тобой не стану говорить.

Речь моя волнует и тревожит…

Веселее соловью внимать,

Оттого что соловей не может

Заблуждаться и, любя, страдать…

Но и он затих во мраке ночи,

Улетел, счастливец, на покой…

Пожелай и мне спокойной ночи

До приятного свидания с тобой!

Пожелай мне ночи не заметить

И другим очнуться в небесах,

Где б я мог тебя достойно встретить

С соловьиной песнью на устах!

1845

Затворница

В одной знакомой улице —

       Я помню старый дом,

С высокой, темной лестницей,

       С завешенным окном.

Там огонек, как звездочка,

       До полночи светил,

И ветер занавескою

       Тихонько шевелил.

Никто не знал, какая там

       Затворница жила,

Какая сила тайная

       Меня туда влекла,

И что за чудо-девушка

       В заветный час ночной