Александр Гитович - Звезда над рекой Страница 12

1939

Песенка

И ты был, друг мой, тожеПолучше, помоложе,И девушка хотелаНе разлюбить вовек.И сочинил ты в песне,Что нет ее прелестней,И сам тому поверил,Наивный человек.

Но годы, слава богу,Проходят понемногу,Живешь, не ожидаешьНи писем, ни вестей.А за стеною где-тоПоется песня этаО девушке, о счастье,О юности твоей.

1939,

Р. Тулома

Кандалакша

Вл. Лифшицу

Ну что ж, попробуй.                            Вдруг все будет так же:Немного хлеба,                     водка,                              соль,                                     табак.Опять пройдешь                       по Нижней Кандалакше.Опять        перевезет тебя рыбак.И там, где ты                   забыл дороги к дому,Где в белом блеске                            движется волна,Сожмется сердце:                          столь не но-земномуЧиста она,               светла                        и холодна.Наверх,           туда, где сосны завершилиСвой трудный путь.                           Еще издалекаУвидишь камень,                         поднятый к вершинеМогучею             работой ледника.А там —           подъем окончен.                                 И мгновенноПоющий ветер                    хлынет на тебя,И ты услышишь                     музыку вселенной,Неистребимый                     голос Бытия.А солнце            и не ведает заката,А облик мира                   светел и велик.Да,    здесь,            на миг,                     был счастлив ты когда-то.Быть может,                 повторится этот миг.

1939,

Мурманск

«Прикажете держать себя в руках…»

Прикажете держать себя в руках,В работе находить свое спасенье,Слова искать в пустынных рудникахПод непрерывный гул землетрясенья

И самому, о гибели трубя,Замучить ту, что все же не разлюбит?..Стихи, стихи! Возьмут они тебя,На миг спасут — и навсегда погубят.

1939,

Мурманск

Память

Да разве было это?                          Или снитсяМне сон об этом?                        Горная река,Далекая           китайская границаИ песенка             уйгура-старика.Да разве было это?                           На рассветеТруба и марш.                   Военный шаг коней.И с Балтики                врывающийся ветер,И шум ручья,                 и влажный блеск камней.И веришь и не веришь…                                 И с трудомБредешь за памятью                            в ее туманы.…Бревенчатый                    под тихим солнцем домИ вереском                поросшие поляны.И то, чего забыть                         никак нельзя,Хотя бы вовсе                   память изменила:И труд,         и вдохновенье,                             и друзья,И ты со мной.                  Все это было.                                    Было.

1939,

Мурманск

«О, если мог бы я, хоть на мгновенье…»

О, если мог бы я, хоть на мгновенье,Поверить в то, что все вернется вдругИ я почувствую прикосновеньеТаких далеких и желанных рук!

За окнами, в сиянье зимней стужи,Лежит залив. Кругом — холмы, леса.А мне все кажется, что это хуже,Чем жить в аду — но верить в чудеса.

1939,

Кандалакша

«Что мне теперь песок любой пустыни…»

Что мне теперь песок любой пустыни,Любого моря блещущий прибой,Мне, ясно понимающему ныне,Насколько я в долгу перед тобой.

Я дешево плачу: смертельной мукой,Томительным сознанием вины,Отчаяньем, и горем, и разлукой —За ту любовь, которой нет цены.

1939,

Кировск

«Да, это я сказал. Не будь упрямым…»

Да, это я сказал.                      Не будь упрямымИ трубку телефонную                              сними,И позабудь,               наедине с Хайямом,О том,        как суетятся за дверьми.А стоит только                     вам                         разговориться,И ты увидишь мир                         с иных высот.Сам посуди:                тебе, товарищ, тридцать,А старику,             пожалуй,                        девятьсот.

1939,

Мурманск

Гроза

Из книги «СТИХИ ВОЕННОГО КОРРЕСПОНДЕНТА»

Новогодняя ночь

Зима и ночь. И мерзлых трупов груда.Здесь были укрепления врага.Живых врагов мы выбили отсюда,А мертвых — скоро занесет пурга.

И мы в боях немало потеряли.И мы хлебнули горя и невзгод.Но с бодростью, без страха и печалиВ траншеях этих встретим Новый год.

Пусть в канонаде ночи новогоднейЗабыли мы, что значит тишина,Но праздник свой мы празднуем сегодня,И кружки нам наполнит старшина.

И пусть не будет дружеской пирушки.Пускай кругом метели и снега, —Друзья поднимут жестяные кружкиЗа Ленинград и за разгром врага.

Еще не время говорить про славу,Но знают все, что выше нет наград,Чем, победив, сказать стране по праву:Мы отстояли в битвах Ленинград.

31 декабря 1941

Ленинград

Весна идет, и ночь идет к рассвету.Мы всё теперь узнали на века:И цену хлеба — если хлеба нету,И цену жизни — если смерть близка.

И деревень обугленные трубы.И мирный луг, где выжжена трава,И схватки рукопашные, и трупыВ снегах противотанкового рва.

Но так владело мужество сердцами,Что стало ясно: Он не будет взят.Пусть дни бегут и санки с мертвецамиВ недобрый час по Невскому скользят.

Людское горе — кто его измеритПод бомбами, среди полночной тьмы?И многие, наверно, не поверят,Что было так, как рассказали мы.

Но Ленинград стоит, к победе кличет,И все слова бессильны и пусты,Чтобы потомкам передать величьеЕго непобедимой красоты.

И люди шли, чтоб за него сражаться…Тот, кто не трус, кто честен был и смел,Уже бессмертен. Слава Ленинградцам!Честь — их девиз. Бессмертье — их удел.

Апрель 1942

«Напиши мне, дорогая…»

Напиши мне, дорогая,Что-то стало не до сна.Не хочу, чтобы другая,А хочу, чтоб ты одна.

Помню: шли мы возле смертиПо равнине снеговой,А вернулись — на конвертеЯ увидел почерк твой.

Руки только что держалиЛакированный приклад,Под обстрелом не дрожали,А берут письмо — дрожат.

Я тебе писать не буду,Как в атаку шли друзья,Потому что вам оттудаВсе равно понять нельзя.

Вот вернемся, как ни странно,И расскажем все подряд.А пока — хвалиться рано.Как солдаты говорят…

Напиши, чтоб хоть минутуТы была передо мной.Не хочу сказать кому-то,А хочу тебе одной:

Хуже смерти в нашем деле,Если вдруг придет тоска,Словно нету три неделиНи завертки табака.

Так под Колпином, в блокаде,Друг ударил по плечу:«Мох закурим?» — Бога ради,Даже вспомнить не хочу.

А метели, завывая,Заметают снежный путь…Где ты, почта полевая, —Принесешь ли что-нибудь?

Декабрь 1942