Лепестки на ветру. Японская классическая поэзия VII–XVI веков в переводах Александра Долина - Коллектив авторов Страница 12

«На морском берегу…»

На морском берегу

протянулась вдоль бухты Кумано

пышных лилий гряда, —

хоть о милой сердце тоскует,

не дождаться, должно быть, встречи…

«Верно, так же как я…»

Верно, так же как я,

и в древности люди любили,

исходили тоской

и заснуть не могли без милой

на своем одиноком ложе…

«Там, на склоне холма…»

Там, на склоне холма,

собрались подле храма девицы —

взвихрены рукава.

С давних пор об одной мои думы,

по одной лишь томится сердце…

«Только шелест одежд…»

Только шелест одежд

во мраке звучит приглушенно —

я безмолвно приду

и останусь в доме у милой,

покорившись веленью чувства.

Ямабэ-но Акахито

«С той поры, как земля…»

Славословие горе Фудзи, сложенное Ямабэ-но Акахито

С той поры, как земля

Разделилась со сводом небесным

По веленью богов,

Величаво над краем Суруга

Ввысь главу вознесла

Гора достославная Фудзи.

Там, в бескрайней дали,

Равнину небес затмевая,

Солнцу путь перекрыв,

Заслоняя вершиною месяц.

И плывут облака

Вереницею белой над кручей,

И ложатся снега,

И молва о ней не умолкает.

Воспоем же и мы

Вершину высокую Фудзи!

«На ладьи рыбаков…»

На ладьи рыбаков,

что вышли на лов в бухте Муко,

издалёка гляжу,

с побережья острова Ава —

о, когда бы там оказаться!..

«Вихрь осенний подул…»

Вихрь осенний подул —

и овеял рассветной прохладой

холм на взгорье Сану,

где, должно быть, бродишь ты ныне.

Я бы отдал тебе одежды!..

«С незапамятных лет…»

Стихотворение, сложенное Ямабэ-но Акахито при виде красивого пруда в саду покойного канцлера Фудзивара-но Фухито

С незапамятных лет

росли в глубине и копились

эти водоросли,

что сегодня густой грядою

обрамляют пустынный берег…

«Там, в горах Ёсино…»

Там, в горах Ёсино,

по склонам урочища Киса,

в гуще лиственных крон

раздается повсюду гомон —

не смолкает птиц перекличка…

«Опускается ночь…»

Опускается ночь,

что чернее плодов шелковицы, —

там, вдали, у реки,

на опушке рощи дубовой

кулики неумолчно кличут…

«Остров в далях морских…»

Остров в далях морских,

где водоросли на скалах

заливает прилив, —

может быть, потеряв из виду,

мы о них еще пожалеем…

«По весенним лугам…»

По весенним лугам

я брел, собирая фиалки, —

стосковался по ним

до того, что в открытом поле

так и спал всю ночь до рассвета…

«Склоны в вешних горах…»

Склоны в вешних горах

усеяны вишней цветущей —

день за днем я гляжу

и гадаю тщетно, доколе

моей милой любовь продлится…

«Вешней сливы цветы…»

Вешней сливы цветы

показал бы я старому другу,

но не видно пока

распускающихся бутонов

из-за сильного снегопада…

«Завтра надо бы всем…»

Завтра надо бы всем

отправляться по вешние травы[6],

но повсюду в полях

со вчерашнего дня и поныне

снег идет не переставая…

Отомо Табито

«Чем о сути вещей…»

Чем о сути вещей

предаваться напрасным раздумьям,

лучше уж в добрый час

обратиться к винному жбану,

осушить без раздумий чарку!

«Правы те мудрецы…»

Правы те мудрецы,

что в давние годы в Китае

величали вино,

памятуя все его свойства,

не иначе как «наимудрейшим»…[7]

«Даже семь мудрецов…»

Даже семь мудрецов,

заседавших в бамбуковой роще[8],

как преданье гласит,

почитали хмельную влагу

больше мудрствований бесплодных…

«Чем премудрость свою…»

Чем премудрость свою

напыщенными речами

утверждать без конца,

право, лучше пить беспробудно,

утирая хмельные слезы…

«Что сказать о вине…»

Что сказать о вине

и как оценить его свойства,

если в тысячу раз

прочих благ земных мне дороже

это доброе зелье хмельное?!

«Если б только я мог…»

Если б только я мог

человечий свой облик отринуть,

стал бы винным горшком[9],

чтобы зельем хмельным наконец-то

до краев, до крышки налиться!

«Право, тот, кто не пьет…»

Право, тот, кто не пьет

и тщится напыщенным видом

Показать, как умен,

больше всех мне напоминает

неразумную обезьяну!..

«Из сокровищ земных…»

Из сокровищ земных,

сколь бы ни были