Муса Джалиль - Стихотворения Страница 13

Блоха

Однажды взял я под руку подругу,И на берег пошел гулять я с ней.Нетрудно догадаться, что друг к другу,Чем дальше, прижимались мы тесней.

Ох, сердце у меня рвалось на части!И вдруг подруга обняла меня.Так вот оно, мое слепое счастье,И я дождался радостного дня!

Признаться, я — рябой, а нос —   картошкой.Но, думаю, красавцем ей кажусь:Наверно, любит все-таки немножко…И с поцелуем к девушке тянусь.

Когда, казалось, было все в порядке,Меня куснуло что-то в левый бок.На самом интересном месте сладкийПрервался сон. А как он был глубок!

Но больше я терпеть не в силах муку:Прогулка, если бок сверлит, — плоха.Просовываю под рубашку руку,И кто же оказался там? Блоха!

Не знал я, как мне быть, скажу   по чести.Я сон такой увидел в первый раз,И вдруг блоха, исполненная мести,Меня кусает, подлая, сейчас!

С коварною блохой в борьбу вступая,Давлю ее, сражаю наповал.Что ж, утолилась месть моя святая!Но почему-то я затосковал.

Любовью одержимый, я метался,Терзался, плакал, сочинял стихи,А ныне от любви моей осталсяОдин укус, один укус блохи.

Что станешь делать, не помогут вздохи,Когда приходит счастье, но с блохой.Кусают нашу душу эти блохи,И сердцу больно от любви такой.

1943

К смерти

Из твоих когтистых, цепких лапСколько раз спасался я!.. Бывало,Чуть скажу: «Все кончено…   я слаб!» —Жизнь мне тотчас руку подавала.

Нет, отказываться никогдаЯ не думал от борьбы с тобою:Побежденным смертью нет стыда,Стыдно тем, кто сдался ей без боя.

Ты ворчала:   — Ну, теперь держись,Хватит, мне играть с тобой,   строптивец! —Я же все упрямее за жизньДраться продолжал, тебе противясь.

Знаю, знаю, смерть, с тобой играВовсе не веселая забава.Только не пришла еще пораНа земной покой иметь нам право.

Иль мне жизнь пришлась не по плечу?Иль так сладок смертный риск   бунтарства?Нет, не умирать — я жить хочу,Жить сквозь боль, тревоги и мытарства.

Стать бы в стороне от бурь и гроз —Можно тихо жить, не зная горя.Я шагал сквозь грозы, в бурях рос,В них с тобой за жизнь, за счастье   споря…

Но теперь, надежда, не маячь —Не помогут прошлые уроки.В кандалы уж заковал палачРуки, пишущие эти строки.

Скоро, скоро, может быть, к утру,Смерть навек уймет мою строптивость.Я умру — за наш народ умру,За святую правду, справедливость.

Иль не ради них я столько разБыл уже тобой, костлявой, мечен?Словно сам я — что ни день и час —Роковой искал с тобою встречи.

Путь великой правды труден, крут,Но борца на путь иной не тянет.Иль с победой встретится он тут,Или смерть в попутчицы нагрянет.

Скоро, как звезда, угасну я…Силы жизни я совсем теряю…За тебя, о родина моя,За большую правду умираю!

Октябрь (?) 1943

Утешение

Когда с победой мы придем домой,Изведаем почет и славу,И, ношу горя сбросив со спины,Мы радость обретем по праву.

О нашей трудной, длительной борьбеЖивую быль расскажем детям,И мы, волнуя юные сердца,Сочувствие и пониманье встретим.

Мы скажем:   — Ни подарков, ни цветов,Ни славословий нам не надо.Победы всенародной светлый день —Вот наша общая награда.

Когда домой вернемся мы, друзья, —Как прежде, для беседы жаркойМы встретимся и будем пить кумысИ наши песни петь за чаркой.

Друг, не печалься, этот день взойдет,Должны надежды наши сбыться,Увидим мы казанский кремль, когдаПадет германская темница.

Придет Москва и нас освободит,Казань избавит нас от муки,Мы выйдем, как «Челюскин» изо   льда,Пожмем протянутые руки.

Победу мы отпразднуем, друзья,Мы это право заслужили, —До смерти — твердостью и чистотойСвященной клятвы дорожили…

Октябрь (?) 1943

Другу

(А. А.)[8]

Друг, не горюй, что рано мы уходим.Кто жизнь свою, скажи, купил навек?Ведь годы ограничены той жизнью,Которую избрал сам человек.

Не время меж рождением и смертьюОдно определяет жизни срок, —Быть может, наша кровь, что здесь   прольется,Прекрасного бессмертия исток.

Дал клятву я: жизнь посвятить народу,Стране своей — отчизне всех отчизн.Для этого, хотя бы жил столетья,Ты разве бы свою не отдал жизнь?!

Как долгой ночью солнечного света,Так жду в застенке с родины вестей.Какая сила — даже на чужбине —Дыханье слышать родины своей!

Чем, шкуру сохранив, забыть о чести,О, пусть я лучше стану мертвецом!Какая ж это жизнь, когда отчизна,Как Каину, плюет тебе в лицо!

Такого «счастья» мне совсем не надо.Уж лучше гибель — нет обиды тут!Не стану чужаком в краю родимом,Где даже мне воды не подадут.

Мой друг, ведь наша жизнь — она лишь   искраВсей жизни родины, страны побед.Пусть мы погаснем — от бесстрашной   смертиВ отчизне нашей ярче вспыхнет свет.

И этой смертью подтвердим мы верность,О смелости узнает вся страна.Не этими ли чувствами большими,О друг мой, наша молодость сильна?!

И если молодости ствол подрубят,В народе корни не исчезнут ввек.И скажут юные:   — Вот так, отважно,Смерть должен встретить каждый   человек!

Октябрь 1943

Горная река

Что так шумна, бурна,Стремительна река,Хоть здесь ее волнаВ раскате широка?

О чем ревут валыВ кипенье седины?То ль яростью полны,То ль чем устрашены?

Утихнет вдруг, зальетОкрестные лугаИ ласково поет,Плеща о берега.

То вновь среди теснинГремит о валуны,Спеша в простор долин,Бросает падуны.

Иль чьею волей злойВстревожена вода,Изменчива порой,Стремительна всегда?

Не удержался яИ у реки спросил:— Что ты шумишь, кипишь,Поток смятенных сил?

Ответила река:— Свободою однойЯ грезила векаВ темницах под землей.

В глубоких тайникахЖдала я сотни летИ вырвалась в горахНа волю, в мир, на свет.

Накопленную страсть,И ненависть мою,И счастье каждый часВсей мощью волн пою.

Теперь свободна я,Привольно дышит грудь, —Прекрасна жизнь моя,Надежен дальний путь.

Я солнцу песнь пою,Над рабством я смеюсь, —Вот почему шумлюИ бурно вдаль стремлюсь.

28 октября 1943

Буря

Взыграла буря, нам глаза слепя;С дороги сбившись, кони стали.За снежной пеленой, невдалеке,Огни деревни засверкали.

Застыли ноги. Средь сугробов насЖестокий ветер гнал с налета,И, до избы какой-то добредя,Мы принялись стучать в ворота.

Казалось: не согреться нам…   И вотВ избе гостеприимной этойТеплом нежданным нас встречает печьИ лампа — целым морем света!

Хотелось нам добраться через часДо станции, но вьюга в полеДорогу мигом замела, и мыСюда попали поневоле.

В избу мы вносим холод, и в сердцахМы проклинаем ветер жгучий.И тут, улыбку нам даря,   онаВыходит, как луна из тучи.

Взглянул и замер я.   Глаз отвестиНе в состоянье.   Что со мною?Казалось мне: я встретился с Зухрой.Казалось мне: я встретился с Лейлою.

Не описать мне красоты такой.Чтó стройный тополь перед нею?А брови серповидные ее?А губы — лепестков нежнее?

Не описать мне этих нежных щек,Ни этих ямок, ни румянца,Ни темно-карих глаз… Не описатьРесниц порхающего танца.

Нет, все не то…   Здороваясь, онаНам взгляд глубокий подарила,И вдруг согрелся я, и сердце вновьНаполнилось кипучей силой.

Снег застил нам луну, и долго мы,С дороги сбившись, шли по кругу.Нас вьюга чудом привела к луне,А мы бранили эту вьюгу!

И девушка за стол сажает насИ медом потчует и чаем.Пускай тяжелый путь нам предстоит, —Сидим и юность вспоминаем.

Утихла вьюга. На дворе — луна.Мой друг накинул свой тулуп на плечи,Заторопился, точно протрезвев,Прервал взволнованные речи.

Мы тронулись.   Как тихо! И плыветЛуна в мерцающей лазури.Ах, для чего мне тихая луна!Душа моя желает бури!

И сердце ноет, что-то потеряв,Встают виденья пред глазами,Клубится пламя в сердце у меня —Ветров и ураганов пламя.

Зачем ты, вьюга, завела меняВ поля бескрайные, чужие,Свалила с ног и бросила меняВ ее ресницы колдовские?

Моя луна осталась позади,В снегу летучем потонула,И слишком быстро молодость моя,Так быстро в бурях промелькнула.

Пускай тебя швырнет то в жар, то в   лед,Закружит в поле…   Разве нашиСтремительные бури во сто кратЗастоя тихого не краше?

2 ноября 1943