Александр Блок - Покой нам только снится (сборник) Страница 13

И с песней свободы везла до села.

И мертвого мужа жене отдала.

«Ветер хрипит на мосту меж столбами…»

Ветер хрипит на мосту меж столбами,

Черная нить под снегами гудёт.

Чудо ползет под моими санями,

Чудо мне сверху поет и поет…

Всё мне, певучее, тяжко и трудно.

Песни твои, и снега, и костры…

Чудо, я сплю, я устал непробудно…

Чудо, ложись в снеговые бугры!

«Светлый сон, ты не обманешь…»

Светлый сон, ты не обманешь,

Ляжешь в утренней росе,

Алой пылью тихо встанешь

На закатной полосе.

Солнце небо опояшет,

Вот и вечер – весь в огне.

Зайчик розовый запляшет

По цветочкам на стене.

На балконе, где алеют

Мхи старинных балюстрад,

Деды дремлют и лелеют

Сны французских баррикад.

Мы внимаем ветхим дедам,

Будто статуям из ниш:

Сладко вспомнить за обедом

Старый пламенный Париж.

Протянув больную руку,

Сладко юным погрозить,

Сладко гладить кудри внуку,

О минувшем говорить.

И в алеющем закате

На балконе подремать,

В мягком стеганом халате

Перебраться на кровать…

Скажут: «Поздно, мы устали…»

Разойдутся на заре.

Я с тобой останусь в зале,

Лучик ляжет на ковре.

Милый сон, вечерний лучик…

Тени бархатных ресниц…

В золотистых перьях тучек

Танец нежных вечерниц…

«Мой любимый, мой князь, мой жених…»

Мой любимый, мой князь, мой жених,

Ты печален в цветистом лугу.

Павиликой средь нив золотых

Завилась я на том берегу.

Я ловлю твои сны на лету

Бледно-белым прозрачным цветком.

Ты сомнешь меня в полном цвету

Белогрудым усталым конем.

Ах, бессмертье мое растопчи, –

Я огонь для тебя сберегу.

Робко пламя церковной свечи

У заутрени бледной зажгу.

В церкви станешь ты, бледен лицом,

И к царице небесной придешь, –

Колыхнусь восковым огоньком,

Дам почуять знакомую дрожь…

Над тобой – как свеча – я тиха,

Пред тобой – как цветок – я нежна.

Жду тебя, моего жениха,

Всё невеста – и вечно жена.

Молитвы

Наш Арго!

1

Сторожим у входа в терем,

Верные рабы.

Страстно верим, выси мерим,

Вечно ждем трубы.

Вечно – завтра. У решетки

Каждый день и час

Славословит голос четкий

Одного из нас.

Воздух полон воздыханий,

Грозовых надежд,

Высь горит от несмыканий

Воспаленных вежд.

Ангел розовый укажет,

Скажет: «Вот она:

Бисер нижет, в нити вяжет –

Вечная Весна».

В светлый миг услышим звуки

Отходящих бурь.

Молча свяжем вместе руки,

Отлетим в лазурь.

2. Утренняя

До утра мы в комнатах спорим,

На рассвете один из нас

Выступает к розовым зорям –

Золотой приветствовать час.

Высокó он стоит над нами –

Тонкий профиль на бледной заре.

За плечами его, за плечами –

Все поля и леса в серебре.

Так стоит в кругу серебристом,

Величав, милосерд и строг.

На челе его бледно-чистом

Мы читаем, что близок срок.

3. Вечерняя

Солнце сходит на запад. Молчанье.

Задремала моя суета.

Окружающих мерно дыханье.

Впереди – огневая черта.

Я зову тебя, смертный товарищ!

Выходи! Расступайся, земля!

На золе прогремевших пожарищ

Я стою, мою жизнь утоля.

Приходи, мою сонь исповедай,

Причасти и уста оботри…

Утоли меня тихой победой

Распылавшейся алой зари.

4. Ночная

Они Ее видят!

Тебе, Чей Сумрак был так ярок,

Чей Голос тихостью зовет, –

Приподними небесных арок

Всё опускающийся свод.

Мой час молитвенный недолог –

Заутра обуяет сон.

Еще звенит в душе осколок

Былых и будущих времен.

И в этот час, который краток,

Душой измученной зову:

Явись! продли еще остаток

Минут, мелькнувших наяву!

Тебе, Чья Тень давно трепещет

В закатно-розовой пыли!

Пред Кем томится и скрежещет

Суровый маг моей земли!

Тебя – племен последних Знамя,

Ты, Воскрешающая Тень!

Зову Тебя! Склонись над нами!

Нас ризой тихости одень!

5. Ночная

Спи. Да будет твой сон спокоен.

Я молюсь. Я дыханью внёмлю.

Я грущу, как заоблачный воин,

Уронивший панцырь на землю.

Бесконечно легко мое бремя.

Тяжелы только эти миги.

Всё снесет золотое время:

Мои цепи, думы и книги.

Кто бунтует – в том сердце щедро,

Но безмерно прав молчаливый.

Я томлюсь у Ливанского кедра,

Ты – в тени под мирной оливой.

Я безумец! Мне в сердце вонзили

Красноватый уголь пророка!

Ветви мира тебя осенили…

Непробудная… Спи до срока.

«Дали слепы, дни безгневны…»

Дали слепы, дни безгневны,

Сомкнуты уста.

В непробудном сне царевны,

Синева пуста.

Были дни – над теремами

Пламенел закат.

Нежно белыми словами

Кликал брата брат.

Брата брат из дальних келий

Извещал: «Хвала!»

Где-то голуби звенели,

Расплескав крыла.

С золотистых ульев пчелы

Приносили мед.

Наполнял весельем долы

Праздничный народ.

В пестрых бусах, в алых лентах

Девушки цвели…

Кто там скачет в позументах

В голубой пыли?

Всадник в битвенном наряде,

В золотой парче,

Светлых ку дрей бьются пряди,

Искры на мече,

Белый конь, как цвет вишневый…

Блещут стремена…

На кафтан его парчевый

Пролилась весна –

Пролилась – он сгинет в тучах,

Вспыхнет за холмом.

На зеленых встанет кручах

В блеске заревом.

Где-то перьями промашет,

Крикнет: «Берегись!»

На коне селом пропляшет,

К ночи канет ввысь…

Ночью девушкам приснится,

Прилетит из туч

Конь – мгновенная зарница,

Всадник – беглый луч…

И, как луч, пройдет в прохладу

Узкого окна,

И Царевна, гостю рада,

Встанет с ложа сна…

Или, в злые дни ненастий,

Глянет в сонный пруд,

И его, дрожа от страсти,

Руки заплетут.

И потом обманут – вскинут

Руки к серебру,

Рыбьим плёсом отодвинут

В струйную игру…

И душа, летя на север

Золотой пчелой,

В алый сон, в медовый клевер

Ляжет на покой…

И опять в венках и росах

Запоет мечта,

Засверкает на откосах

Золото щита,

И поднимет щит девица,

И опять вдали

Всадник встанет, конь вздыбится

В голубой пыли…

Будут вёсны в вечной смене

И падений гнёт.

Вихрь, исполненный видений, –

Голубиный лёт…

Чтó мгновенные бессилья?

Время – легкий дым…

Мы опять расплещем крылья,

Снова отлетим!

И опять, в безумной смене

Рассекая твердь,

Встретим новый вихрь видений,

Встретим жизнь и смерть!

«В час, когда пьянеют нарциссы…»

В час, когда пьянеют нарциссы,

И театр в закатном огне,

В полутень последней кулисы

Кто-то ходит вздыхать обо мне…

Арлекин, забывший о роли?

Ты, моя тихоокая лань?

Ветерок, приносящий с поля

Дуновений легкую дань?

Я, паяц, у блестящей рампы

Возникаю в открытый люк.

Это бездна смотрит сквозь лампы –

Ненасытно-жадный паук.

И, пока пьянеют нарциссы,

Я кривляюсь, крутясь и звеня…

Но в тени последней кулисы

Кто-то плачет, жалея меня.

Нежный друг с голубым туманом,

Убаюкан качелью снов.

Сиротливо приникший к ранам

Легкоперстный запах цветов.

«Вот он – ряд гробовых ступеней…»

Вот он – ряд гробовых ступеней.

И меж нас – никого. Мы вдвоем.

Спи ты, нежная спутница дней,

Залитых небывалым лучом.

Ты покоишься в белом гробу.

Ты с улыбкой зовешь: не буди.

Золотистые пряди на лбу.

Золотой образок на груди.

Я отпраздновал светлую смерть,

Прикоснувшись к руке восковой.

Остальное – бездонная твердь

Схоронила во мгле голубой.

Спи – твой отдых никто не прервет.

Мы – окрай неизвестных дорог.

Всю ненастную ночь напролет

Здесь горит осиянный чертог.

Из книги второй

(1904–1908)

Город

(1904–1908)

Последний день

Ранним утром, когда люди ленились шевелиться,

Серый сон предчувствуя последних дней зимы,