Илья Эренбург - Стихи Страница 13

Скажи, неужто был обыкновенный день,

Когда над детворой еще цвела сирень!

1940

Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы.

Новая библиотека поэта.

Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

В лесу деревьев корни сплетены,

Им снятся те же медленные сны,

Они поют в одном согласном хоре,

Зеленый сон, земли живое море.

Но и в лесу забыть я не могу:

Чужой реки на мутном берегу,

Один как перст, непримирим и страстен,

С ветрами говорит высокий ясень.

На небе четок каждый редкий лист.

Как, одиночество, твой голос чист!

1940

Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы.

Новая библиотека поэта.

Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

Был бомбой дом как бы шутя расколот.

Убитых выносили до зари.

И ветер подымал убогий полог,

Случайно уцелевший на двери.

К начальным снам вернулись мебель, утварь.

Неузнаваемый, рождая страх,

При свете дня торжественно и смутно

Глядел на нас весь этот праздный прах.

Был мертвый человек, стекла осколки,

Зола, обломки бронзы, чугуна.

Вдруг мы увидели на узкой полке

Стакан и в нем еще глоток вина…

Не говори о крепости порфира,

Что уцелеет, если не трава,

Когда идут столетия на выруб

И падают, как ласточки, слова!

1940

Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы.

Новая библиотека поэта.

Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

Не туманами, что ткали Парки,

И не парами в зеленом парке,

Не длиной,- а он длиннее сплина,Не трезубцем моря властелина,Город тот мне горьким горем дорог, По ночам я вижу черный город, Горе там сосчитано на тонны, В нежной сырости сирены стонут, Падают дома, и день печален Средь чужих уродливых развалин.

Но живые из щелей выходят,

Говорят, встречаясь, о погоде,

Убирают с тротуаров мусор,

Покупают зеркальце и бусы.

Ткут и ткут свои туманы Парки.

Зелены загадочные парки.

И еще длинней печали версты,

И людей еще темней упорство.

Январь 1941, Москва

Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы.

Новая библиотека поэта.

Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

1941

Мяли танки теплые хлеба,

И горела, как свеча, изба.

Шли деревни. Не забыть вовек

Визга умирающих телег,

Как лежала девочка без ног,

Как не стало на земле дорог.

Но тогда на жадного врага

Ополчились нивы и луга,

Разъярился даже горицвет,

Дерево и то стреляло вслед,

Ночью партизанили кусты

И взлетали, как щепа, мосты,

Шли с погоста деды и отцы,

Пули подавали мертвецы,

И, косматые, как облака,

Врукопашную пошли века.

Шли солдаты бить и перебить,

Как ходили прежде молотить.

Смерть предстала им не в высоте,

А в крестьянской древней простоте,

Та, что пригорюнилась, как мать,

Та, которой нам не миновать.

Затвердело сердце у земли,

А солдаты шли, и шли, и шли,

Шла Урала темная руда,

Шли, гремя, железные стада,

Шел Смоленщины дремучий бор,

Шел глухой, зазубренный топор,

Шли пустые, тусклые поля,

Шла большая русская земля. 1941 или 1942 Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы.

Новая библиотека поэта.

Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

Привели и застрелили у Днепра.

Брат был далеко. Не слышала сестра.

А в Сибири, где уж выпал первый снег,

На заре проснулся бледный человек

И сказал: «Железо у меня в груди.

Киев, Киев, если можешь, погляди!..»

«Киев, Киев!- повторяли провода.Вызывает горе, говорит беда».

«Киев, Киев!»- надрывались журавли.

И на запад эшелоны молча шли.

И от лютой человеческой тоски

Задыхались крепкие сибиряки… 1941 или 1942 Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы.

Новая библиотека поэта.

Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

УБЕЙ!

Как кровь в виске твоем стучит,

Как год в крови, как счет обид,

Как горем пьян и без вина,

И как большая тишина,

Что после пуль и после мин,

И в сто пудов, на миг один,

Как эта жизнь – не ешь, не пей

И не дыши – одно: убей!

За сжатый рот твоей жены,

За то, что годы сожжены,

За то, что нет ни сна, ни стен,

За плач детей, за крик сирен,

За то, что даже образа

Свои проплакали глаза,

За горе оскорбленных пчел,

За то, что он к тебе пришел,

За то, что ты – не ешь, не пей,

Как кровь в виске – одно: убей!

1942

Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы.

Новая библиотека поэта.

Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

Наступали. А мороз был крепкий.

Пахло гарью. Дым стоял тяжелый.

И вдали горели, будто щепки,

Старые насиженные села.

Догорай, что было сердцу любо!

Хмурились и шли еще поспешней.

А от прошлого остались трубы

Да на голом дереве скворешня.

Над золою женщина сидела,Здесь был дом ее, родной и милый, Здесь она любила и жалела И на фронт отсюда проводила.

Теплый пепел. Средь густого снега

Что она еще припоминала!

И какое счастье напоследок

Руки смутные отогревало!

И хотелось бить и сквернословить,

Перебить – от жалости и злобы.

А вдали как будто теплой кровью

Обливались мертвые сугробы.

1942

Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы.

Новая библиотека поэта.

Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

Ненависть – в тусклый январский полдень

Лед и сгусток замерзшего солнца.

Лед. Под ним клокочет река.

Рот забит, говорит рука.

Нет теперь ни крыльца, ни дыма,

Ни тепла от плеча любимой,

Ни калитки, ни лая собак,

Ни тоски. Только лед и враг.

Ненависть – сердца последний холод.

Все отошло, ушло, раскололось.

Пуля от сердца сердце найдет.

Чуть задымится розовый лед.

1942

Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы.

Новая библиотека поэта.

Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

Они накинулись, неистовы,

Могильным холодом грозя,

Но есть такое слово «выстоять»,

Когда и выстоять нельзя,

И есть душа – она все вытерпит,

И есть земля – она одна,

Большая, добрая, сердитая,

Как кровь, тепла и солона.

1942

Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы.

Новая библиотека поэта.

Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

Настанет день, скажи – неумолимо,

Когда, закончив ратные труды,

По улицам сраженного Берлина

Пройдут бойцов суровые ряды.

От злобы побежденных или лести

Своим значением ограждены,

Они ни шуткой, ни любимой песней

Не разрядят нависшей тишины.

Взглянув на эти улицы чужие,

На мишуру фасадов и оград,

Один припомнит омраченный Киев,

Другой – неукротимый Ленинград.

Нет, не забыть того, что было раньше.

И сердце скажет каждому: молчи!

Опустит руки строгий барабанщик,

И меди не коснутся трубачи.

Как тихо будет в их разбойном мире!

И только, прошлой кровью тяжелы,

Не перестанут каменных валькирий

Когтить кривые прусские орлы.

1942

Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы.

Новая библиотека поэта.

Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

Большая черная звезда.

Остановились поезда.

Остановились корабли.

Травой дороги поросли.

Молчат бульвары и сады.

Молчат унылые дрозды.

Молчит Марго, бела, как мел,

Молчит Гюго, он онемел.

Не бьют часы. Застыл фонтан.

Стоит, не двинется туман.

Но вот опять вошла зима

В пустые темные дома.

Париж измучен, ночь не спит,

В бреду он на восток глядит:

Что значат беглые огни!

Куда опять идут они!

Ты можешь жить! Я не живу.

Молчи, они идут в Москву,

Они идут за годом год,

Они берут за дотом дот,

Ты не подымешь головы -

Они уж близко от Москвы.

Прощай, Париж, прощай навек!

Далекий дым и белый снег.

Его ты белым не зови:

Он весь в огне, он весь в крови.

Гляди – они бегут назад,

Гляди – они в снегу лежат.

Пылает море серых крыш,

И на заре горит Париж,

Как будто холод тех могил

Его согрел и оживил.

Я вижу свет и снег в крови.

Я буду жить. И ты живи.

1942

Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы.

Новая библиотека поэта.

Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

Он пригорюнится, притулится,

Свернет, закурит и вздохнет,

Что есть одна такая улица,