Лидия Алексеева - Горькое счастье: Собрание сочинений Страница 13

«Ливень целился – и точно…»

Ливень целился – и точноРухнул в сумеречный сад,И трубою водосточнойРокотал, как водопад.

Пролетел – и всё безмолвно,Просветлела веток вязь…Я стою, над бочкой полнойУпоенно наклонясь:

Запах плесени, и хлебаИ, как будто, огурца,И кружок родного небаУ склоненного лица.

Шлепну по небу – и к светуПрянет искрами вода.Кто же знал, что в рамку этуНе вернуться никогда?..

ПОТЕРЯННЫЙ МЯЧ

Как я домой пойду,Как улыбаться буду?Мяч мой в чужом садуЛег среди незабудок.

Только что был со мной –Пахнул живой резиной,Крепкой морской волнойИли веселой псиной.

Вот, теперь поиграй!И за чужим заборомПялься в мячиный рай,В щель одноглазым взором:

Может быть, мячик мойВидит меня немножко?Как я пойду домойС этой пустой ладошкой!

СЕВАСТОПОЛЬ

1. «Мне только память о тебе – наследство…»

Мне только память о тебе – наследство,Мой дальний город, белый в синеве,Где и сейчас трещит кузнечик детстваВ твоей го камня выжженной траве.

Пыль по шоссе лежит как россыпь мела,Босой ноге так бархатно-жарка…И вот навстречу море зашумелоИ дегтем понесло издалека…

На берег мой ракушечный сошла бы,Где створки раскрываются в тепле,Где мокрые оливковые крабыТопырятся на солнечной скале, –

А под скалой лежит еще, быть может,Мое колечко – много тысяч дней:Я обручилась им, совсем как дожи,Российской Адриатике моей.

2. «Табачно выцветающий картон…»

Табачно выцветающий картон –Девчурка у воды с арбузной «скибкой»Съедает время каменистый склонИ блески на воде густой и зыбкой.

Но я-то помню, время, погоди –Полынный ветер, солнце на лопатках,Холодноватый крестик на груди,Волну, идущую вспенено, шатко, –

И легкий взрыв, и тонкий детский крик,И капельки на смуглой, теплой коже,И – в воду головой! Блаженный миг –Зеленый мир, на лунный мир похожий…

На берегу уже горяч песок,Усталость мягкая в прохладном теле….На красный расплясавшийся буекДве чайки ярко-белые слетели.

А здесь, у ног, – вот розовым кружкомТылок арбузный в деревянном соре,Вот бурых ленточек огромный комПригнало и расчесывает море…

И навсегда желтеющий картонС безбровою девчуркой сохранилиДалеких склянок чистый перезвонИ влажный запах свежести и гнили.

3. «Люблю, как ящерица камень…»

Люблю, как ящерица камень,Открытый морю и ветрам,Недвижный горизонт с дымками,Сегодня тот же, что вчера;

Хруст раковин в песке лучистомИ рыб у солнечного дна,Смолисто пахнущую пристаньИ пятна нефти на волнах,

И пароход звонкоголосый,Что режа масляный атлас,Швырнет на сушу толстым тросомОхрипший океанский бас.

«Дети мелом чертили“классы”…»

Дети мелом чертили «классы»На усталых камнях Стамбула.– В мире тлели иконостасы,В мире смрадом убийства дуло,

Но, кивая бантом крылатым,Скачет девочка так умело,Что, по всем проскакав квадратам,Меловой черты не задела.

ПРИВАЛЫ У ЧУЖИХ ДОРОГ

1. По Словении

Из ночи тряской и кромешнойРаскрылось утро надо мнойТакой улыбчивой, утешной,Зелено-светлой тишиной.

К окну. В прохладном раннем свете –Лесистых круглых гор кольцо…И жжет и плещет дымный ветер,Бросает волосы в лицо.

Гудит в ногах. На платье копоть,А там — прозрачность, благодать:Там в зелени змеятся тропы —И каждой хочется взбежать.

Вот полустанок. Дрогнув туго,Остановились. Ветер спал.Как пахнет свежим медом лугаИ солнцем от нагретых шпал.

И снова лязг и ветер с дымом,В глазу колючий уголек, —И нежность к ним, к неповторимымПривалам у чужих дорог.

2. Бохинь

То леском, то зеленой поляною —Быстрый воздух так весело синь:Налетел тишиной первозданноюСпящий в каменной чаше Бохинь.

Горы хмуро и тяжко придвинулисьТихой влагой озерной дышать —И нежданно-легко опрокинулисьВ темно-сизую льдистую гладь.

А от свежего луга с избушками,С их сухим деревянным мирком,Пахнет мятой, еловыми стружками,Деревенским парным молоком.

3. Цикламен

В лесной темнеющий покойВедут берез далеких вешки.Так влажно-крепки под рукойСиреневые сыроежки:

Здесь в папоротник забрели,А вот у пня укрылись двое —Во мшистый холодок землиПод настом розоватой хвои.

О жизнь! Что можешь дать взаменДуше и ласковой и жаднойЗа первый хрупкий цикламенЧуть лиловатый и прохладный,

И за вершин струистый звон,Плывущий высоко над нами,В прозрачно-голубой затонС недвижимыми облаками!..

4. На Адриатике

На молу и ветрено и ярко,Пеной стынет моря влажный пыл.В давний день здесь лев святого МаркаОмочил концы державных крыл.

С той поры плывут волнами годы,Трепет волн всё так же чист и синь,Так же о дарах святой свободыВозвещает стройная латынь.

Этот звон — и этот камень серый…Если ж взгляд на Локрум подниму –Вижу в дымке царственной галерыПлавно уходящую корму.

5. Дубровник

На старинный светлый камень,Утомленный солнцем и веками,Лег вечерний розовый покой.Дышит море матово и сине,От хвои пушисто-ярких пинийВеет сонной теплотой.И над путаницей линийРазлилось оранжевой пустынейНебо. В нем покойно вознесенБашни вырезной прямоугольник,И в проеме легком колокольни –Черный колокол времен.

«На склоне лес крутой и стройный…»

На склоне лес крутой и стройныйЕще стоит, еще живой,Верхушки шепчутся покойноБегущей по ветру листвой.

И бестревожен щебет птичий,И гнезда кре пки и теплы…Но тронул краскою лесничийПриговоренные стволы.

«Так в первый день — последнего мы ждем…»

Так в первый день — последнего мы ждем:Он не обрушится лавиной снежной, —Он вызревает медленным плодом,Что в должный час сорвется неизбежно

И в смертное паденье увлечетВесь трепет темного земного вдохновенья,Всю теплоту любви, всю тишину прозренья, –И будет боль. И эта боль пройдет.

«Бессильны легонькие весла…»

Бессильны легонькие веслаИ лодка вдруг побеждена,По берегам помчались ветлыИ громом стала тишина,

И белой пылью водопаднойКлубится гибель впереди, —И знаешь: это беспощадно,И шепчешь: «Боже, пощади!»

«Запах сырости и воска…»