Алла Кузнецова - Живучее эхо Эллады Страница 13

Великомудрой матери – Земли.

Он с виду был уверенным и бравым,

А по натуре – истинный злодей,

Лукавый великан с дурною славой,

С коротким, звонким именем – Антей.

Звал путников передохнуть с дороги,

И, навязав борьбу, одолевал,

А побеждённых сын богов жестокий

Всегда немилосердно убивал.

К Гераклу подошёл с оскалом нервным:

– Поборемся?..

– А отчего бы нет?

И в тот же миг Антей ударил первым:

Пришельца не понравился ответ.

Удар тот был и вправду ощутимым,

Герой подумал: «Не собрать костей!..»

В единоборстве слыл непобедимым

Хранящий тайну опытный Антей.

Её он прятал вглубь души нескромной

(И боги догадаться не могли!):

Когда ослабевал борец огромный,

Касался телом матери – Земли.

И обновлялись силы в хищном сыне

От пяток и до самого чела,

Он черпал их у матери – богини,

Она его спасала, как могла.

Но вот Геракл, увиденному внемля,

Сообразил (хоть смейся тут, хоть плачь!):

Чем больше он швырял врага на землю,

Тем здоровее вскакивал силач.

От той догадки стал герой смелее,

Поднял Антея, волю дав рукам, —

Иссякли тут же силы сына Геи,

Геракл сдавил – и помер великан.

6

Что вынес воитель, осилит не каждый!

Испробовал вдоволь и зноя, и жажды,

Торопит вперёд непослушные ноги,

В зыбучих песках не находит дороги.

Солёная влага глаза ему щиплет…

Но вот, наконец, долгожданный Египет!

Геракл направляется к берегу Нила —

Волна утомлённое тело омыла.

Манит небольшая прибрежная роща,

Где ветер болтливые кроны полощет.

Он падает в травы, в душистую руту —

И всё забывается в ту же минуту.

И надо же было такому случиться!..

Египетский царь пожелал освежиться

(Он ехал куда-то со свитой своею),

Сманила прохлада тенистой аллеи.

Спускается Бусирис тропкой пологой

Туда, где Геракл, утомлённый дорогой,

Глубокого сна сновидения видел.

«Да он чужеземец!» – подумал властитель.

Смекалку свою проявил и сноровку:

– Эй, стража!.. Скорее тащите верёвку!

Свяжите-ка эту залётную птицу,

Такая добыча для дела сгодится!

Никто не таил за душою обиды —

Поступок царя был понятен для свиты:

Пленённых никто отпустить не попросит,

Коль Бусирис Зевсу их в жертву приносит.

Для жителей царства такое не диво.

Почти десять лет, как земля нерадива!

Давно урожаи в Египте забыты

И горя голодного чаша испита.

Явившийся с Кипра Фрасий – прорицатель

Царю предсказал (для себя же не кстати!),

Что Бусирис должен для пущего прока

Вести чужеземца на жертвенник бога

Один раз в году – и пойдут урожаи!

Тут царь закричал:

– Я глупцов обожаю!..

Хватайте его – на почин он годится! —

И в жертву принёс чужеземца – провидца.

Злой Бусирис, людям рождённый на гибель,

Губил чужеземцев, пришедших в Египет,

Лишая богами дарованной тверди.

Стоит и Геракл в ожидании смерти,

Смиренный во власти последней минуты.

Но вот он, как бык, разорвал свои путы —

И Бусирис тут же упал от удара:

Жестокому сердцу – жестокая кара!

7

О, сколько было познано героем

Опасностей, невиданных доселе?!

Они его одолевали роем,

«Одолевали», но не «одолели»!

Он всё-таки достиг земли предела

И, на титана глядя с изумленьем,

Как вкопанный стоял, а тот при деле,

Чуть-чуть согнув огромные колени,

Расставив ноги, что упёрлись в скалы,

Вперёд подавшись торсом широченным,

Держал небесный свод, а в нём блистала,

Как блюдо, располневшая Селена.

На лёгкой сини бархатного поля

В порядке, установленном веками,

Созвездия, учуяв ночи волю,

Мерцали золотыми огоньками.

Атлас держит небесный свод, изображённый в виде шара.

(Статуя I в. до н. э.)

– Всесильный и могущественный Атлас!

Приветствую тебя! Стоишь, не горбясь!..

Мне бог Нерей, что рассекретил адрес,

Доставил радость созерцать твой образ!

Я Зевса сын, Геракл… От Эврисфея,

Царя Микен. Прости меня, почтенный,

Царь повелел достать ему скорее

Три яблока – и принести в Микены.

Но не простых, а с золотого древа!

– О громовержца сын! Ты много просишь!

Как разболтают ветреные девы,

От гнева Геры головы не сносишь!

Царице в радость всё, что вне закона,

Но ты давно – герой небезызвестный…

Я сам схожу, чтоб ты не злил дракона,

Пока схожу, подержишь свод небесный!

Геракл снова Атласа восславил,

Взглянул на небо не без интереса,

Под свод одно плечо своё подставил,

Потом другое – и присел от веса!

Невероятной тяжестью давило,

Сгибало стан могучего Геракла!..

Афина, глядя вниз, проговорила:

– Отец, моё терпение иссякло!..

Он не удержит свод, предаст урону!..

Земля погибнет!!! Погляди получше!..

И Зевс, ударив кулаком по трону,

«Удержит!..» крикнул, хмурым став, как туча.

Вот вздулись мускулы героя, точно горы,

Пот заливал глаза от напряженья!..

А дочь на Зевса глянула с укором

И молча приняла своё решенье.

Геракл рывком на место свод поставил,

Старательно его уравновесив.

Он чувствовал, что телом кто-то правил,

Стараясь для его же интересов.

8

– Вот яблочки от родичей по крови!

Я сам снесу в Микены, если хочешь.

Взглянув на Атласа, герой насупил брови:

«Похоже, ты мне голову морочишь…»

Он в жизни не был слишком прост на вид

И с хитростью к нему не приставали,

Но тут же понял, что титан хитрит,

Лишь согласись – и поминай, как звали!

Да, Атлас явно перед ним юлит,

Дай волю – и титан унёс бы ноги…

Герой скрывал свой огорчённый вид,

Но так хотелось крикнуть:

– Что ж вы, боги?!.

Нельзя ли жить, чтобы не грызть удил,

Не разбазарить то, что мать хранила?

Титан не много воли ощутил,

Но тут же воля сердце полонила.

Геракл разгладил хмурь своих бровей

И тело повернул к нему внатужку:

– Я думаю, потерпит Эврисфей,

Пока найду плечам своим подушку!

– Считай, что сговорились! —

Атлас встал,

Взвалив на плечи снова тяжесть неба,

Он думал, что Геракла обуздал

(Свобода, видно, всем дороже хлеба!).

Геракл передаёт бремя небесного свода.

С этрусского зеркала.

Герой скорее подобрал свой лук,

Колчан со стрелами, и яблоки припрятал:

– Прощай, титан, спаситель мой и друг

(А может с этих пор и враг заклятый).

За эту хитрость я тебя прощу,

А от других пусть Зевс тебя отвадит.

Прости, я небо подержал чуть-чуть,

Держать же вечно – сил моих не хватит!

Назад в Микены шёл Геракл резвей,

К царю явился утренней порою —

Расчувствовался сонный Эврисфей

И подарил все яблоки герою.

Геракл, как тот корабль, что без ветрил,

Забыл за годы о жене и сыне,

И яблоки опять передарил

Богине и сестре своей Афине.

Афина, чтобы не было обиды,

Их приняла с улыбкой на устах,

Потом вернула сёстрам – Гесперидам,

Чтоб вечно оставались в их садах.

Геракл великий был таким счастливым!..

Двенадцатый свой подвиг совершив,

Им службу Эврисфею завершив,

Отправился в свои родные Фивы.

Но по ночам он слышал битвы звон

И гром победы, что не всем даётся,

Казалось, что судьба над ним смеётся,

Окутав тишиной со всех сторон.

Воистину силён, не покорим,

Душой своею не того желая,

Отдав жену Мегару Иолаю,

Вернулся в полюбившийся Тиринф.

Героя ждали не одни победы

(Хоть был силён, но не всегда везло),

Богиня Гера сотворяла зло —

И горечью одаривали беды.

Геракл и Эврит

На острове Эвбея царь Эврит

Ойхалией другим на зависть правил.

Поведали Софокл и Еврипид

О том, как он стрельбой себя восславил.

Любил забавы эти, как и трон,

Правитель и воитель наторелый,

Учитель – златокудрый Аполлон —

Дарил ему когда-то лук и стрелы.

Затем и царь с другими делал так,

И временем, пожалуй, не сокрыто,

Как юный и старательный Геракл

Ходил стрелять учиться у Эврита.

И вот опять он видит тот причал,

На этот раз причиной не наука:

Царь дочь Иолу в жёны обещал

Тому, кто победит в стрельбе из лука!

К нему герои Греции сошлись

В надежде сладкой победить Эврита,

Желанным был для всех царя каприз:

Иола хороша и домовита!

Геракл спокойно победил царя

И замер в ожидании Иолы,

Но вышло так, что тратил время зря,

Все чаянья его пусты и голы!

Хозяин в гневе начисто забыл

Священные слова гостеприимства —

И пересилил взбунтовавший пыл

Всю суть добрососедского единства:

– Ты заявился без поводыря?!

Годами жил, роняя лик свой долу!..

Презренный раб микенского царя,

Я не отдам тебе свою Иолу!!!

Не жди её!.. Не требуй!.. Не проси!..

Залей вином несбыточность надежды

И поскорее ноги уноси,

Я благовоньем смою след невежды!

Пир, на котором были все равны,

Развязывал язык и силы троил —