Римма Казакова - Мадонна (сборник) Страница 14

«Умер тот, кто обидел однажды…»

Умер тот, кто обидел однажды —мимоходом, легко, на бегу,и томило подобие жажды:отплатить, не остаться в долгу.

Только смерть все акценты сместила.Не могу я о нем не грустить.Я жалею его, я простила!…Надо было при жизни простить.

«Этого хотела?..»

Этого хотела?Этим замкнут круг?Верность телу тела.Верность губ и рук.

Не добрососедства —плотью во плоти!Ну а сердцу – сердца,верность сердцу сердца?Нет? Так и плати!

Верность вере в верность —это ли грешно? —на неоткровенность —верить все равно!

Этого хотелав шатком шалаше?Верность телу тела…Ну а делу – дела,а души – душе?

Вот и покатилось,и – на слом, на слом!Вот и поплатилась.Ну и поделом!

Жизнь – цена и мера.Велика цена.Но, коль что умела,так платить сполна.

И плачу – не трушу.Как забытый храм,отворяю душудушам и ветрам.

И, светло надеясьв новый день веснына святую ересьэтой новизны,

милые, земные, —как судьбу свою, —чьи-то позывныесердцем узнаю.

«За тех, чей чуждый взгляд ожег…»

За тех, чей чуждый взгляд ожегспесиво,чтоб мой нашел, настиг, как шок, —спасибо!За безмятежность душ и глаз,за силувсего, что засветилось в нас,спасибо.За то, что больше, чем дано, спросилас небес, прихлынувших в окно,спасибо.За тот огонь, что для огняспасли вы, —все, не любившие меня, —спасибо!

Самоанализ

Я по прошлому сужу,что грядущее сокрыто…А сегодня я сижуу разбитого корыта.

Кто же, кто его разбил?Как ни странно, как ни тошно,тот, кто вроде бы любили во всё вникал дотошно.

Это трудно позабыть…А когда чужими стали,лучше всех он знал, как бить,как ломать, он знал в деталях.

И друзья мои внеслитоже лепту неплохую:раскрошили, разнеслии открыто, и втихую.

Растащили закрома…И как будто подрядилась,и сама я, и саманад корытом потрудилась.

Но не век же слёзы лить:что сломалось – то сломалось.Без конца себя пилить —не поможешь и на малость!

Лучше в муках и с трудом,но упрямо, неустаннопомаленьку строить дом,где взамен корыта – ванна.

И однажды, нежась в ней,незлобливо и открытовспомнить в буднях новых днейпро разбитое корыто…

Не стараюсь, не спешу.Быть хочу сама собою.Может, всё же и решукак с разбитой быть судьбою.

Всё оплачу, всех прощу,потому что так любила,что по-прежнему грущуобо всём, что раньше было!

Помолчу. Себя пойму.В конструктивном, трезвом духепокаянно переймуопыт пушкинской старухи.

Я богата – и бедна,я отпета – и отмыта.Я спокойна. Я однау разбитого корыта.

«Все падает из рук…»

Все падает из рук:карандаши, тарелки…Остался близкий круг,но дни и чувства мелки.

Привычка подвела:в пределах жизни бреннойпримеривать делаи помыслы к Вселенной.

Она теперь мала,ее масштаб – оковы,она мечты свелак задачке пустяковой.

И этот крест несеммы, злясь, не соглашаясь.И, словно яд, во всем —растерянность и жалость.

Но смотрит строго друг:пусть нет былого хора,остался близкий круг,основа и опора.Остался близкий кругдля торжества науки:всё падает из рук…И всё вернется в руки!

«Друзья мои!..»

Друзья мои!Золото и серебров сравнении с ними —всего лишь медяшки.Друзья мои делают людям добро,и вовсе не тяжеким труд этот тяжкий.И каждыйчужою бедою распят.А спросишь: во имя чего? —не ответят…Они хорошо после этого спят,и звезды их снам,как в младенчестве,светят…

«Полагаю, что я ничего не добьюсь…»

Полагаю, что я ничего не добьюсь,что напрасны мечты и потуги.Понимаю, что я не собьюсь,не сопьюсь,как иные друзья и подруги.

И что будет последний отрезок путии спокойным, и благостным даже.Что я много чего пожелаю найти,и найду, и, наверное, буду в честиу пролаз и у бдительной стражи.

Так о чем я скулю? Горький вздор,отвяжись!Не терзай мою душу обидой,что упущено время, проиграна жизнь,что и тлеет, и тускнет, и гаснет, кажись,в стороне уголек мой забытый.

Полагаю, и вправду здесь что-то не так.Катастрофою кажется каждый пустяк,и сама я в том, видно, виновна.Пусть меня вразумит не мудрец,а простак,с этим делом повязанный кровно.Вот он мне и долбит, что напрасно боюсь:на пути, где я птицей взъерошенной бьюсь,мне роскошно жилось и любилось!Я на этом пути ничего не добьюсь.…Потому что всего я добилась.

Налегке

Научиться бы жить налегке,жить легко, без сомнений и риска,налегке, от всего вдалеке,что так больно и горестно близко.

Отвернусь, а потом обернусь:что я бросила – с ядом упрёка?Отвернусь, обернусь – и вернуськ близким далям своим издалёка.

Там, куда бы ушла, – та же боль,та, что будит, ведёт, убивает.Та же боль, тот же яростный бой…А без боли его не бывает.

Научиться ли жить налегке?Где, в заветном каком уголкета счастливая лёгкость таится?Что такое на деле она:полусонной души целинаили злая, свободная птица?!

Впрочем, мы и живём налегкеи в своей безразмерной тоскенеразумное сердце не раним.Научились. Живем налегке.Налегке: без синицы в рукеи с журавликом в небе бескрайнем.

Конкурс красоты

В восторге онемевши,взираю на экран:красотки-гулливершииз самых разных стран…

Теперь их не покинетудача никогда.У вешалки-богиниособая звезда.

Иных судьба метелитв безрадостных деньках,а девочки-модели —при деле, при деньгах.

Вот я – другая просто,другой задор и дар.Я с высоты их роста —карманный экземпляр.

Контраст их стати тощей,что вылезла на старт.Там, где не надо, толще,пикантный нестандарт.И в юности всесильной,презрев мои мечты,меня б не пригласилина конкурс красоты.

Нет, вовсе не жестокисо мною мерки лет:лишь не по мне – высокийи узкий трафарет.

И, храбро пошагавшимна подиум судьбы,желаю я гигантшамдобра, а не борьбы.

Не знаю, где растят их, —тех, выше похвалы.Мой метр плюс шесть десятых —уютны и милы.

Любой, со мной знакомясь,доволен: у него —значительности комплекс,величья своего.

Мне с ним неплохо тоже,и в том моя судьба,что я всегда похожалишь только на себя.

Я знаю: кто-то млеет,не ставя мне в винувсего, что я имею,объем и крутизну.

И нет во мне обиды,и я без суетысмотрю, как рвутся дылдына конкурс красоты!

«Зачем влипать друг в друга так упорно?..»

Зачем влипать друг в друга так упорно?Я ничего не выпрошу у полдня.И кто-то озорно, двадцативесноменя обскачет, как моторка – весла.

О, племя отнимальщиц безмятежных!И вы, как в модных юбочках, – в надеждах.И чтобы тем надеждам вашим сбыться,приходится вам тоже насмерть биться.

О, банда отбиралыциц юноликих!Даю дорогу вашей жадной клике,хоть мы равны – пусть парадокс в том явныйв надежде нашей, трепетной и главной…

Есть что-то в настоящей сути женскойтакое, что, как звонко в мир ни шествуй,как ни победен жизни час весенний,перед любовью беззащитны все мы.

Мне больше вас известно, что – там, после, —уменьем вековым, прозреньем поздним.И дерзкое в себе задую пламя.И станут две руки двумя крылами.Но если вдруг ты тоже – из крылатых,пускай простит нас хоровод хохлаток!Ты поднят над молвою и виною.Ты отнят далью, небом, а не мною.

Песни

Ариадна

У тебя в руке клубок,волшебный шелк.И, какой бы я дорогою ни шел,он покатится, клубок,в золотых лучах зари…Ариадна,мне ты ниточку надеждыподари!

Ариадна,Ариадна,заблудился я в чужой стране!Ариадна,Ариадна, как из лабиринта выйти мне?!

В той стране живут влюбленные одни.И летят там удивительные дни.Если к сердцу твоемуя дороги не найду,растеряюсь,потеряюсьи навеки пропаду.Ну, а впрочем, мне не нужен твой клубок,чтобы выбрать лишь одну из всех дорог.

Мне нужна твоей любвипутеводная звезда!И пускай она сияетв нашем небе навсегда.

Не узнать прохожим на ходув человеке дерзкую звезду…

Безответная любовь