Глеб Горбовский - Сижу на нарах (из непечатного) Страница 14

1992

«Вот мы Романовых убили…»

Вот мы Романовых убили.Вот мы крестьян свели с полей.Как лошадь загнанная, в мыле,хрипит Россия наших дней.

— «За что-о?! — несется крик неистов,за что нам выпал жребий сей?»За то, что в грязь, к ногам марксистовупал царевич Алексей.

1991

Гибель отряда

Лунная летняя ночь, шевеление трав.Радио взяли без шума. Затем — телеграф.Горлинки стонут, поют отрешенно коты.Банк опечатали. Долго мочились в цветы.Воздух пилили цикады. Несло табачком.Строем вошли в провонявший карболкой стачком.Заняли кресла, вповалку легли на паркет.Сделали дело. А в сердце веселия нет.Скучно ребятам. И грустно. И — выпить не прочь.Встали и молча ушли в запотевшую ночь.В темень житейскую. Прочь от партийных забот.Но по пути наскочили… на спиртзавод.

1992

«Пронзал и свет, и тьму…»

Пронзал и свет, и тьму,был даже в США.А… запил почему?А треснула душа.

От боли за страну,от холода невзгод.Вот и пошел ко дну,как старый пароход…

Теперь я, как во сне, —в вине своей винысплю глубоко на дне…Зато какие сны!

1992

«Птички до рассвета…»

Птички до рассветавесело поют.Скоро будет лето,на душе — уют.Пулемет соседадаст осечку вдруг.Будет больше светаи любви вокруг.За стеной кремлевской,как когда-то встарь, —свой и пьяный в доску,добрый государь.Будет нам калачик,на копейку — два!А в глазах, на сдачу,вспыхнет синева…

1992

«Ветер дует. Собаки лают…»

Ветер дует. Собаки лают.Часы кукуют. Надежды тают.День сменяется ночью… И вдруг —все иначе! И — в двери стук.Входят двое. Один румяный,светлый, ясный. Другой — туманный.Солнца лучик и отблеск лунный.Нежный некто и мрак чугунный.Вносят сумки. А в них бутылки.Лбы сверкают. Шуршат затылки.Предлагают. Вкусить продукта.Вот и легче. Тоска продута.Бес и ангел. Пришли и сели.Вот и нету в душе метели.Вот и ясно, откуда мраки.Тот и этот, как две собаки, —разной масти, но — общей сути.Бесподобны. Как мы. Как люди.

1992

Домой

Кое-как, не по прямой,вперевалку, утицей —я иду к себе домойпо Офицерской улице.

Где тот дом святых обид,благодати всяческой?Он на улице стоит,на Малой Подьяческой.

Там живет моя родняи собачка с котиком.Дома не было меня,ох, сорок девять годиков.

Сколько я чего постиг,сколько вчуже прожито, —а ведь выбежал на миг,как будто за мороженым.

Открутись назад, кино!Где вы, годы ранние?Вон летит мое окнос пунцовыми геранями…

Я на кнопочку нажму, —дверь обвиснет парусом.Если спросят: «Вы — к кому?»скажу: «Ошибся адресом».

1990

«Тополя набухли влагой…»

Тополя набухли влагой,в воздухе — туман и прель.Вот и все… Пойду и лягу,как собака, на панель.

Пусть меня машины давятв сумерках… И — дождь кропит.Пусть моей Прекрасной Дамерай приснится, а не быт.

Золотые гаснут окна,улица, как гроб, узка.…А Всевидящее Окозаслонили облака.

1992