Антонин Ладинский - Собрание стихотворений Страница 14

66. ЭЛЕГИЯ

Я с горькой славой РимаСудьбу твою сравнил.Я ледяные зимыПалладе посвятил.

Наперекор сугробамТам вырос мир колонн,Как странный лес за гробом,Как непонятный сон.

И только голос лирыК тебе из синевы,И только город сирыйНа берегах Невы.

И только слезы, слезыТвоих небесных глаз,Твои метаморфозыИ расставанья глас.

67. ШВЕЯ

Небесное синее зреньеШвея над иглою слепит.В том платье ночном, как виденье,Красавица бал посетит.

Таков уж порядок на этойПечальной и бедной земле:В чернилах все пальцы поэта,У золушки руки в золе.

Красотка стучит каблучкамиНа скользком полу восковом,Сапожник разводит рукамиНад бедным твоим башмачком.

Не плачь — все превратно и тленноВ шумихе земной чепухи,Кончается бал неизменно,Забудутся рифмы, стихи.

Не все ли равно, в этой драмеКакую играем мы роль:Оплаканы пред небесамиСапожник и датский король.

Истлеет прелестное платье.Увянет румянец. ГлазаОслепнут в могиле. ОбъятьеУтихнет, как в небе гроза.

68. ОНА

Со вздохом он целует руку,Она сквозь слезы вдаль глядит —На небо, на любовь, на скуку,И ничего не говорит.

А сверху некий театральныйВолшебник сыплет не спешаБумажки — белый цвет миндальный.Порхает бедная душа

В туманном мире воркованья,Преображенном впопыхахПод музыку, под восклицанья,Под арию о «двух сердцах».

Но тучный господин во фракеЕе в медвежьих лапах мнет,Такую тонкую. Во мракеАвтомобиль глазастый ждет.

Мерещатся ей замки, залы,Поклонник — кошелек и фрак,А юноши-то целовалиЕй маленькую руку…

69. ЕВРОПЕЙСКАЯ ЗИМА

Зима с умиленьемБезмолвных холмов.С последним паденьемДубовых листков.

Над сельскою прозойСияла зима,Над райскою розойЧья гибель — чума.

Над Римом, над бурнойСтруей ручейка,Над хижиной курной —Жильем бедняка.

Средь мраморной стужиМузейных колоннО шерсти верблюжьейВздыхал Аполлон.

Шел путник. МечтаньемСебя утешалИ пальцы дыханьемВ пути согревал.

70–71. ПО НЕБУ ПОЛУНОЧИ

1. «Все та же скука мира…»

Все та же скука мира —Пустая мишура,И холодок эфираНа кончике пера.

Скучны земные девыПод музыку балов,И райские напевыДля них — невнятный зов.

И только белый парусНа море голубом…И только первый ярусВ театре городском.

Все холодней и строже,Над скукой мировой,Сияли в черной ложеГлаза Лопухиной.

2. «Кто знает — житель рая…»

Кто знает — житель рая —О чем в полночный часОн думал, не смыкаяНад рукописью глаз,

Когда сквозь сон кричалиВ аулах петухи,И в Пятигорске спалиСредь сонной чепухи?

Спасибо вам средь тесныхУщелий за намек:За несколько небесныхИ непонятных строк,

Которых в буднях мираНельзя читать без слез,Как ангел из эфираВ объятьях душу нес,

Как средь земного балаУ черного окнаТомилась и вздыхалаИ плакала она.

72. «Достойнее нет для поэта…»

Достойнее нет для поэтаОдежды, чем дырявый плащ —Накидка голубого цветаСреди зимы, ветров и чащ.

Он в этой легкой пелеринеНемного зябнет на ветру,На мировой огромной льдинеЕго знобит в большом жару.

Но даже в холоде хрустальномОн всех на небеса зоветИ с миром грубым и реальнымСражается, чернила льет.

Так с мельницами Дон-КихотыСражались в пламени страстей,И ветер от круговоротаРевел средь мельничных снастей.

А Санхо-Панчо в страшном мире,За рыцарем во всей красе,Труся, мечтали о трактире,О выпивке и колбасе.

73. «Сквозь слезы, Офелия, ты умирала…»

Сквозь слезы, Офелия, ты умиралаИ в комнате белой потом догорала.

Как все: со слезами, с мечтами о рае,В отчаянье руки над бездной ломая.

Так роль приближалась к закату финала,И лебеди плыли по глади канала.

И только афиша и мраморной урныПрелестная форма напомнят средь курной

И суетной жизни о пламени тела,В котором, как ангел, душа леденела.

Прохожий, подумай о небе за тучей,О женских надеждах под ивой плакучей.

74. ИЗ БИБЛИИ

Одно назначеньеЦветку и пчеле —Удел искупленьяНа грешной земле.

И притча: — Жил некийВ те дни человек.Молочные рекиТекли, а у рек

Паслись в изобильеСтада по холмам,И мельничных крыльевНе счесть было там.

Шли к башням БагдадаВерблюды. Был дом.И гроздь виноградаДва мужа с трудом…

Но в сердце и в шкуреВоловьей, как дым.Что сталось средь буриС тем счастьем земным?

Подохли верблюды.Пропал виноград.Погиб от остудыОливковый сад.

Дом рухнул. ПожралаЯчмень саранча.И буря сорвалаХламиду с плеча.

Прикрыв еле-елеНору тростником,И струпья на телеСкребя черепком,

На куче навозаОн жадно вздыхал.Божественным грозамСмиренно внимал.

75. «Душа моя, ты — чужестранка…»

Душа моя, ты — чужестранка.С твоей ли небесной гордынейИ жить на земле, как служанка,Быть трудолюбивой рабыней?

Ты в этом хозяйственном миреЧужая, как роза в амбаре,Тебя затолкали четыреСтихии на шумном базаре.

Под фермерские разговорыТы знаешь, что здесь мы в темнице,Что шорох деревьев и горыНебес или тучность пшеницы

И весь этот мир только сцена,Где мы кое-как разыграемКоротенький фарс и средь тленаИ прелести хрупкой растаем.

76. «Неполон мир богатых…»

Неполон мир богатых,Не долетит до нихНи пение пернатых,Ни соловьиный стих,

Ни голос человекаО гибели средь гор,Ни гибельного векаВысокий разговор.

Как жизненных трагедийПрекрасный воздух чист!Он к неприступной ледиНесет дубовый лист.

Кружится в страшной буреОторванный листок.Обугленный в лазури,Он падает у ног.

77. ИСТОРИЯ СОЛДАТА