Александр Галич - Генеральная репетиция Страница 14

Д а в и д (с силой). Я, как зверь, буду заниматься! И не уеду никуда, и летом буду заниматься, и осенью! (После паузы.) А кого еще наметили, Иван Кузьмич?

Чернышев. Всего шесть человек.

Давид. А Славку Лебедева?

Чернышев (нахмурился). Нет... Насчет стипендии - это и профессор Гладков выступил, и я поддержал... А насчет конкурса...

Давид. Но, Иван Кузьмич, вы поймите, - надо же разобраться... Ведь ничего же, в сущности, неизвестно...

Чернышев (сухо). Разберутся.

Давид. Кто? Когда?

Чернышев (помолчав, со сдержанной горечью). Видишь ли, Давид, я семнадцать лет в партии. Может быть, я не все понимаю, но я привык верить все, что делала партия, все, что она делает, все, что она будет делать - все это единственно разумно и единственно справедливо! И если я когда-нибудь усомнюсь в этом - то, наверное, пущу себе пулю в лоб! (Снова помолчав.) Я твою автобиографию смотрел - там написано, что твой отец служащий... А я думал - он у тебя тоже музыкант...

Давид (растерялся)... А он и есть... Музыкант... Он служащий... В оркестре служащий... Он в оркестре играет... В кино, перед сеансами... (Деланно засмеялся.) Ну, всякую там "Кукарачу", знаете?..

Чернышев (кивнул). Понятно.

Осторожный стук в дверь.

Давид. Да?.. Кто там?

Входит худенькая смуглая девушка. Длинные черные косы заложены коронкой вокруг головы. Это Хана Гуревич.

Хана. Можно?

Давид. Хана?!. (Едва заметно поморщился.) Здравствуй... Ну, чего ты стала в дверях? Входи.

Хана. Здравствуй. Добрый вечер.

Давид. Как ты нашла меня?

Хана (пожала плечами). Нашла. Ты ведь к нам не приходишь, вот мне и пришлось самой тебя искать... Ты нездоров?

Давид. Ангина. Поправлюсь - обязательно к вам приду... Через недельку, наверное...

Хана (улыбнулась). Что ж, приходи. Наши будут очень рады тебе.

Давид. А ты?

Хана. А я уеду уже!

Давид. Куда?

Хана. На Дальний Восток!

Давид. На каникулы?

Х а на. Нет, работать. Помнишь - было в газетах письмо Хетагуровой? Вот я и еду!

Чернышев. Молодчина! (Протянул руку.) Здравствуйте! А ведь мы с вами. Хана, знакомы... И я даже в гостях у вас был, дома - на Матросской тишине! Я с вашим папой, с Яковом Исаевичем, у Буденного, в Первой конной служил!

Хана (радостно всплеснула руками). Ой, ну конечно же... Я вас не узнала... А папа мне про вас столько рассказывал... Вы - Ваня Чернышев, верно?

Чернышев (улыбнулся). Был Ваня. А теперь Иван Кузьмич... Здравствуйте, Хана! А вы, между прочим, похожи чем-то с Давидом... Вы не родственники, случайно?

Хана. Нет. Мы просто из одного города. С одного двора. Земляки.

Давид (явно желая перевести разговор). Да, да, земляки!.. Слушай, а как же тебя мамаша твоя отпустила - вот я чего понять не могу!

Хана (махнула рукой). Досталось мне. Сперва она плакала, потом шумела, теперь опять плачет... А я рада! Так рада - пою целыми днями от радости! Представляешь - сесть в поезд и уехать... Красота!

Давид. Когда едешь?

Хана. Скоро. На днях... И снова мы с тобой прощаемся, Додька! Не видимся годами, а как увидимся - так прощаемся.

Давид. Придется мне к вам на Дальний Восток с концертами ехать.

Хана (усмехнулась). Правда? Пришли тогда телеграмму - и я тебя встречу.

Давид. Забавно получается - ты от меня, а я за тобой.

Хана. Да, а я от тебя! (Облокотилась на подоконник.) А как Танька живет? Ты встречаешь ее?

Давид (уклончиво). Встречаю. Иногда. Она ничего живет - учится на юридическом, переходит на второй курс.

Хана (скрывая насмешку). Ты кланяйся ей... Если увидишь... (Быстро взглянула на Давида и засмеялась.) А что из дома пишут?

Давид (скривился). Да - ну... Пишут.

Хана. Скучаешь?

Давид. Нет.

Хана. А я скучаю. Очень хочется поехать туда... Не жить, нет! Мне бы только пройтись по Рыбаковой балке, под акацией нашей посидеть, поглядеть какие все стали...

В дверь стучат.

Чернышев. Стучат, Давид.

Давид. Ну, кто там - не заперто!

Отворяется дверь и входит Абрам Ильич Шварц. Он в длинном черном пальто, в старомодной касторовой шляпе. В руках - чемодан, картонки и пакеты. Он останавливается на пороге, взволнованно и чуть виновато улыбаясь.

Шварц. Здравствуйте, дети мои ! Шолом алейхем!

Давид (испуганно крикнул). Кто??.

Хана. Абрам Ильич!

Давид. Папа??.

Шварц. Здравствуй, Давид? Здравствуй, мальчик?

Шварц, роняя картонки и пакеты, подбежал к Давиду, обнял. Молчание.

Давид (задыхаясь). Как ты??. Откуда ты?!

Шварц (тихо). Ты не знаешь, куда я мог деть носовой платок? Дай мне свой... Извините меня, это от радости!

Молчание. Шварц уселся на кровати рядом с Давидом, вытер глаза носовым платком, высморкался, внимательно оглядел комнату.

Шварц. А ты прилично устроился. Вполне прилично... А почему ты лежишь? Ты болен?

Давид (все еще задыхаясь). Нет... Послушай... Зачем ты приехал? Каким образом?

Шварц. Сел на поезд и приехал. Теперь, слава Богу, никто от меня права на жительство не требует... Погодите-ка, вы, девушка, вы не Хана Гуревич?

Хана. Да. С приездом, Абрам Ильич.

Шварц. Благодарю?.. Ай, смотрите, какой она стала красавицей? Что?.. Как папочка?

Хана. Ничего.

Шварц. А мамочка?

Хана. Все в порядке.

Шварц. Вот и хорошо?.. Между прочим, я думал остановиться у вас, это можно?

Хана. Конечно. Пожалуйста.

Шварц. Ах, дети, дети! Вот я вас угощу! (Шварц вытаскивает из кармана пакетик, осторожно высыпает содержимое на стол.) Наш украинский чернослив. Кушайте, дети!

Давид. Слушай, зачем ты приехал?.. Ты надолго в Москву?

Шварц. На целый месяц. Я получил отпуск и премию... На, читай! (Торжественно помахал перед носом Давида какой-то бумажкой.) Выписка из приказа... Читай, а то у меня очки в чемодане!..

Давид (читает). "За ударную работу и ...

Молчание. Давид посмотрел на Чернышева, встретил удивленный и вопросительный взгляд, опустил голову.

Шварц. Ну?.. Ты неграмотный? Пусти, я наизусть помню: "За ударную работу и перевыполнение плана отгрузок в третьем-четвертом квартале премировать помощника начальника товарного склада Шварца Абрама Ильича..." ...Одним словом - стахановец! А ганцер - я тебе дам! Премировали путевкой в санаторий, в Крым... Что?.. Хорошо?

Хана. Так вы проездом?

Шварц. Нет. Мне предложили на выбор - или путевку в санаторий или деньги. Я предпочел деньги. Для Крыма у меня нет белых штанов и купального халата. Мало шика и много лет!

Давид. Папа!..

Хана засмеялась.

Шварц (весело). Она смеется, ей смешно!.. Ну-с, так я взял деньги и приехал в Москву. А на складе меня замещает Митя Жучков... Ты помнишь, Давид, моего Митю? Кладовщика? Того самого Митю, с которым мы когда-то занимались всякими комбинациями...

Давид (стиснув зубы). Папа!

Шварц. Что? Это же было давно, милый. Мы крутились и комбинировали, крутились и комбинировали, а потом я его как-то вызвал и сказал - хватит! Кого мы обманываем? Самих себя!.. Зачем нам не спать ночей? Зачем нам прятать глаза? Попробуем жить так, чтобы наши дети нас не стыдились! Очень интересный был разговор, можете мне поверить!.. Почему вы не кушаете чернослив? Кушайте все... Это для всех поставлено... Кушайте, товарищ, простите, не знаю вашего имениотчества!

Чернышев. Иван Кузьмич Чернышев.

Шварц (припоминая). Чернышев, Чернышев... Где я слышал эту фамилию? Вы не из Херсона?

Давид. Папа!

Чернышев. Нет.

Шварц. Впрочем, там был не Чернышев, а этот...

Давид (яростно). Папа!

Шварц. Погодите, минутку - я все понял... Вы же тоже Шварц! Вы меня понимаете?! Чернышев - это Шварц!.. Вы приятель Давида?

Давид. Иван Кузьмич - секретарь партийного бюро Консерватории!

Шварц. Ах, вот как?! (Вскочил, протянул Чернышеву руку.) Извините, будем знакомы - Шварц Абрам Ильич... Папа Давида!

Чернышев (улыбнулся). Об этом я уже догадался.

Шварц. Я очень рад с вами познакомиться, товарищ Чернышев. Очень рад. Что вы скажете про Давида? Как он учится?

Чернышев. Хорошо учится.

Шварц. Да? И его ценят? К нему хорошее отношение?

Давид. Папа, перестань!

Шварц. Почему? Почему я должен перестать? (Покачал головой.) Нет, друзья мои, когда всю жизнь ты думаешь только о том, чтобы твой сын вышел в люди, так ты имеешь право спросить - стоило тебе думать, и работать, и мучаться - или не стоило?! Пришла, как говорится, пора - собирать пожитки и кончать ярмарку. И вот я хочу знать - с пустыми руками я уезжаю или нет?! Понимаете?

Чернышев. Понимаю.

Шварц (взволнованно). Нет, товарищ Чернышев, извините, конечно, но этого вы никогда не поймете как следует! Чтобы такое понять - нужно родиться в Тульчине, на Рыбаковой балке. И, как Господа Бога, бояться околоточного надзирателя. И ходить на вокзал смотреть на дальние поезда. И прятаться от погромов. Нужно влюбиться в музыку за чужим окном и в женский смех за чужим окном. Нужно купить на базаре копилку, глиняную копилку, на которой фантазер вроде тебя написал красивую цифру - миллион! И положить в эту копилку рваный рубль! На эти деньги ты когда-нибудь будешь учить сына, если Бог позволит тебе иметь детей!.. А-а-а! (Махнул рукой.) Можно, я поцелую тебя, Давид?