Автор неизвестен - Европейская поэзия XVII века Страница 14

ДЖОРДЖ ГЕРБЕРТ

Когда стихи сравнялись с небесамиТаинственностью, нежно побежавПричудливости пенными волнами,Мой мозг стал пышен, буен, величав,Метафор драгоценными камнямиРазубран и цветами запылав,

Вились, лились, переливались мысли,На пиршество спеша, хоть я был сыт,Иные я отбрасывал: прокисли,Прогоркли или плакали навзрыд,Но не было единственной — в том смысле,Что солнце и судьбу она затмит.

Как буря ветра, пламени и пепла,Меня завьюжил вихрь моих забот,Но друг шепнул: «Рука твоя ослеплаИ золота любви не признает. Черпни!Любовь в поэзии окрепла,А та пускай предъявит дивный счет!»

До звезд молитва превознесена.Стареют ангелы, а человекЮнеет; пусть душа изъязвлена,Но небо завоевано навек.

Машины против Бога. Власть греха.Христовы раны вновь кровоточат.Отброшен старый мир, как шелуха,От стольких перемен трепещет ад.

Всё: нежность, радость, доброта и мир,Ждет манны с неба, славит чудеса,Предвидя в будущем роскошный пирИ райских птиц. Ветшают небеса.

Над звездами гремят колокола.Душа в крови, но разум обрела.

О Господи, мой грешный стихНе пир, не сладостный напев,Не милый абрис или штрих,Не меч, не лютня и не хлев;

Он не испанец, не француз,Он не скакун и не танцор,Презрев забот житейских груз,Он рвется на морской простор:

Не холст, не слов набор пустой,Не биржа; он — мои крыла,Он — способ пребывать с Тобой,Тебе извечная хвала.

Тот, кто устал, пусть отдохнет,А ты, душа,Отверзи кладезь тайных вод,Пой не спеша —Уставший силы обретет.Как угль, пылает человек,Он не звезда.Желаньем сладострастных негОбъят всегда,Но вот в скорбях проводит век.Он жаждет лучшего. В трудахИ в суете,Забыв, что обратится в прах,Плоды тщетеПриносит он — насилье, страх.Жизнь —торжище, дом пыток, ад.Здесь все товар.Лучи ласкают спящий сад,Полдневный жар,А звезды заговор таят.О, если б деревом я стал! —Мне б пел ручей.Я странникам плоды б раздал,А меж ветвейНочами б соловей свистал.Покамест жив, не забывай —Ты прах и тлен.Коль одарен — трудись, дерзай,Верь, что взаменПогибели обрящешь рай.

Кто б мог, но не в мечтах,Здесь, на земле, воздвигнуть дивный храмИ пребывать привольно в нем?Какой рукотворенный домСравнится с храмом тела? Верь слезам:Все обратится в прах.

Вокруг — цветущий рай!Ты — яблоня под бременем плодов,Но знай, что лишь тебе даныИ речь и разум. ПопугайНе ведает произносимых слов —Его слова смешны.

Как ладно скроен, сшит,Как крепко сделан человек! Рука,Плечо — весь мир ему под стать!И даль становится близка,Когда шагают ноги, ум не спит,На сердце благодать,

И пустоту сумел,Как мышь, поймать всесильный человек,Средь множества небесных телУзреть звезду, в песчинке — мир.Нас травы лечат, продлевая век,И радует эфир.

Ласкает ветерок,Луг нежит, и слагает песнь поток,Но мы спешим насытить чрево,Наш бог — оно, ему кажденьяДавно утратив райские напевы,Влечемся к наслажденью.

Слагает хор светилНам колыбельную, но поутру,Когда ты бодр и полон сил,Пусть устремится мысль твояК познанию законов бытия,К извечному добру.

Природа наш должник:Хлопочет, по весне ломая лед.Она суда по рекам шлет,Росой омоет утром лист,Подарит дождь. О, как прекрасен ликПрироды, как он чист!

Повсюду столько слуг!Взгляни, они таятся под листвой,На тропке, мы же топчем их.В лесу тоска стихает вдруг.Мир в человеке! Рядом мир другой,Он так послушен, тих,

О Господи, с тех пор,Как Ты воздвиг сей храм, в нем чудно жить,Вести с Тобою разговор,Страдать, неистово любить.С природою послушной наравнеДай потрудиться мне!

Матф., 13

Мне ведом путь познанья: почемуБессонный ум печатным прессом движет;Что от природы явлено ему;Что сам открыл и домовито нижетНа нить законов; в чем секрет светил;В чем пыл огня природу укротил;Недавние и давние открытья;Итог, в причине видящий себя,—Все мне доступно, все могу открыть я.Но я люблю тебя.

Мне ведом путь отваги, по душеЗадор и ум, схлестнувшиеся в споре,Хоть разобраться — оба в барыше,Когда влеченью к славе сердце вторитИ, в свой черед, ревнует к славе делТого, кто в мире славу углядел,Плоды ее беря себе в заслугу.В метаньях духа молодость губя,Я доверялся недругу и другу.Но я люблю тебя.

Мне ведом путь страстей, соблазн утех,Блаженного восторга трепетанье,Горячей крови неуемный бег,Любви с рассудком вечное ристаньеНа протяжении двух тысяч лет,Музыка, мирт, призывный звон монет.Я — только плоть, а плотью правят чувства.Их целых пять, и я ропщу, скорбя,Что тщетны воли воля и искусство.Но я люблю тебя.

Я все постиг и все в себе ношу.Не наобум — со знанием товараИ фурнитуры я к тебе спешу.Платя по таксе, вовсе не задаром,Твою любовь я, может, получу,Хотя ручаться, право, не хочу.Но мой рассудок слаб и безответен.Лишь нить небес, тобою свитый шелкВедет меня сквозь лабиринты эти,Чтоб я к тебе пришел.

Я мог бы, как мятежник, пасть в боюС оружием в руках, — но власть твоюИ в смерти не признал бы над собой:Мой дух смири!Гордыню покори;Все крепости падут перед тобой.

Но если затаится этот яд,Перебродив он станет злей стократ;И пузырями изойдет душа,—И вихрь любойУмчит ее с собой;Так подави зародыш мятежа!

Страх и Закон свой сердцу передай;Или, пожалуй, новое создай,Раз прежнее так сделалось черство:Ему под статьУж не тебя вмещать,А урной быть для праха моего.

Меня звала Любовь; но я не шел,Жгли душу грех и стыд.Тогда Амур, поняв, как был тяжелМне первый мой визит,Приблизился и ласково спросил,О чем я загрустил.

«Я недостоин!» Но Амур в ответ:«Входи и гостем будь». —«Я? Злой, неблагодарный? Духу нетВ глаза твои взглянуть!»Амур с улыбкой отвечал: «Мой взорТы помнишь до сих пор».

«Но мною суть его извращена;Вели мне прочь идти».В ответ Амур: «Так знаешь, чья вина?»«Я отслужу — прости!»«Сядь, — он сказал, — отведай яств моих!»И я отведал их.

Боже, сдержи твой бич,Кротость твою яви:ВозвеличьИзбранный путь любви!

Ты — моих дум оплот,И к одному тебеСердце льнетВ чистой своей мольбе.

Видимым и мирскимНе обольстить мой взгляд —Я твоимВечным заветам рад.

Сбившийся с ног, в бредуБуду стенать и звать —Я найдуГорнюю благодать.

Боже, сдержи твой гнев.Милость яви, творец,ОдолевЧерствость людских сердец.

Свят ты в любви твоей,Ибо любовь — солдат,Сила в ней,Стрелы ее разят.

Стрелы повсюду те.Ты ради нас страдалНа кресте —Ты нам спасенье дал.

Боже, сдержи твой бич.Грешным любовь яви.ВозвеличьИзбранный путь любви!

Поют ручьи, шумят леса,С землей пирует небосвод,На травах искрится роса —Но все умрет.

Недолго будет пред тобойТа роза, что сейчас цветет.Спеши, любуйся красотой —Она умрет.

Все пробуждая ото сна,Даря цветы, весна грядет.Хоть радости душа полна,Но все умрет.

Кто добродетель возлюбил —Пройдет разливы бурных вод,Рассеет козни темных сил,—Он не умрет.

Помилуй, Боже мой, спаси меня!Сомнениям моим предела нет.Бушуют мысли реками огня,Чудовищ выводя на белый свет.Лишь завершит работу голова,Как вмиг воспламеняются слова.

И вмиг воспламеняются слова.Пронизанные мысленным огнем,Они крушат окрест, как булава,Дыханьем бурным полня все кругом.Но что слова, где похоть, гордость, срам?И волю я даю моим рукам,

И волю я даю моим рукам.И множатся грехи мои, растут,Так Вавилон вознесся к небесамПеред рассеяньем. То там, то тутГрехи плодятся — так день ото дня.Помилуй, Боже мой, спаси меня!

Неужто лишь сурьма да парикиК лицу стиху, а истина убога?Лишь винтовые лестницы легки?Лишь стул с картины, а не от порогаДостоии песенной строки?

Неужто стих — лишь рощи шепотокДа скок теней по вымученным строкам?Лишь для влюбленных пенится поток?А чтение — погоня за намекомИ ловля смысла между строк?

Пусть пастушки потешатся игрой;Они не лгут, а смысл ищи, кто хочет…Мне ни к чему их соловьев настрой.О, мне б сказать всей простотою строчек:«Блажен господь, владыка мой!»

О нежное из нежных! Чуть отчаянье —Исчадье тела — разум свяжет мой,В тебе одном — мое святое чаяньеИ щит души живой.

Плоть отряхая, тлению доступную,Взмываю ввысь, свободен и велик,В твою любовь и правду целокупную,И — «бог хранит отринутых владык».

Да, я умру (и в этом — тайна малая),Едва тебя, блаженное, лишусь,Но, умерев, услышу: зазвучало — иОпять проснусь.

Желанный, где ж ты? Я искать пошелТебя по свету.Я в бездну потаенную сошел,Но бездна вся в крови;Подземный ветер хрипло стонет: «Нету,И не зови!»

Я радуги увидел переливы.«Я узнаюПрообраз Мира — чистый и счастливый,Сияющий добром!»Но тучи скрыли радугу мою,И грянул гром.

Я в сад вошел и там узрел цветок.«О цветик дивный!Ты — Мира благодатного росток!Мир — в каждом лепестке!» —Увы! из них тянулся червь извивныйК моей тоске.

И наконец я встретил человека!«Ответь, старик,Где Мир, который ищем мы от века?»«Ступай, поэт, за нимТуда, где он когда-то был велик,—В Ерусалим!

В Ерусалиме правил мудрый Князь,Но злостью вражьейЗамучен был, убит и втоптан в грязь.Двенадцать колосковПроизрастают из могилы Княжьей,В них — Мир Миров!»

«Произрастают? Разве все земноеНе подлежитПерерожденью в страшное Иное,Что означает смерть?И те колосья разве охранитОт смерти Твердь?»

«Не веришь? Но найдешь в моем садуТакие зерна.Я лишь тебя, мой ревностный, и жду.Тебе, кто слаб и сир,Открою средство от напасти черной —Извечный Мир!»

И я пошел, пошел я наугадЗа идеалом.И в жар пошел, и в хлад.Я медлил над Отчаянья Провалом,А наверху вздымалась, как беда,Спеси Гряда.

И вышел я на Луг Воображенья.Он весь в цветах.О, дивное виденье!Но тут же, рядом, в десяти шагах — Врата Заботы.Я прокрался теньюПод адской сенью.

И страсть легла пустыней предо мной!В Пустыне Страсти,Земной и неземной,Лишился я последней жалкой частиМоих богатств, но ангела обрел.Тот вдаль повел.

И вот он, вот он, Холм Святой Надежды!Вот Холм Души!Я открываю вежды —Но мрак вокруг, и слышится в тишиЛишь озерца замшелого шептанье.О, упованье!..

И пали слезы из ослепших глаз!И так воззвал я:«Ах! И на этот разЯ своего не вижу идеала!Ужель моя заветная мечта —Только тщета?»

Холм обойдя, я двинулся и дале…Чу! Слышу крик:«Идешь путем печали,Идешь туда, где сгинешь через миг!»«Что ж, — отвечаю, — смерть — в Юдоли Дрожи—Лучшее ложе!»

РОБЕРТ ГЕРРИК