Уильям Шекспир - Гамлет Страница 14

Ах, так вы порядочная девушка?

Милорд!

И вы хороши собой?

Что разумеет ваша милость?

То, что если вы порядочная и хороши собой, вашей порядочности нечего делать с вашей красотою.

Разве для красоты не лучшая спутница порядочность?

О, конечно! И скорей красота стащит порядочность в омут, нежели порядочность исправит красоту. Прежде это считалось парадоксом, а теперь доказано. Я вас любил когда-то.

Действительно, принц, мне верилось.

А не надо было верить. Сколько ни прививай нам добродетели, грешного духа из нас не выкурить. Я не любил вас.

Тем больней я обманулась!

Ступай в монастырь. К чему плодить грешников? Сам я – сносной нравственности. Но и у меня столько всего, чем попрекнуть себя, что лучше бы моя мать не рожала меня. Я очень горд, мстителен, самолюбив. И в моем распоряжении больше гадостей, чем мыслей, чтобы эти гадости обдумать, фантазии, чтобы облечь их в плоть, и времени, чтоб их исполнить. Какого дьявола люди вроде меня толкутся меж небом и землею? Все мы кругом обманщики. Не верь никому из нас. Ступай добром в монастырь. Где твой отец?[50]

Дома, милорд.

Надо запирать за ним покрепче, чтобы он разыгрывал дурака только с домашними. Прощай.

Святые силы, помогите ему!

Если пойдешь замуж, вот проклятье тебе в приданое. Будь непорочна, как лед, и чиста, как снег, – не уйти тебе от напраслины. Затворись в обители, говорю тебе. Иди с миром. А если тебе непременно надо мужа, выходи за глупого: слишком уж хорошо знают умные, каких чудищ вы из них делаете. Ступай в монахини, говорю тебе! И не откладывай. Прощай!

Силы небесные, исцелите его!

Наслышался я и про вашу живопись. Бог дал вам одно лицо, а вам надо завести другое. Иная и хвостом, и ножкой, и языком, и всякую божью тварь обзовет по-своему, но во что ни пустится, все это одна святая невинность. Нет, шалишь. Довольно. На этом я спятил. Никаких свадеб. Кто уже в браке, пусть остаются в супружестве. Все, кроме одного. Остальные пусть воздержатся. Ступай в монахини!

(Уходит.)

Какого обаянья ум погиб!Соединенье знанья, красноречьяИ доблести, наш праздник, цвет надежд,Законодатель вкусов и приличий,Их зеркало… все вдребезги. Все, все…А я? Кто я, беднейшая из женщин,С недавним медом клятв его в душе,Теперь, когда могучий этот разум,Как колокол надбитый, дребезжит,А юношеский облик бесподобныйИзборожден безумьем! Боже мой!Куда все скрылось? Что передо мной?

Король и Полоний возвращаются

Любовь? Он поглощен совсем не ею.К тому ж – хоть связи нет в его словах,В них нет безумья. Он не то лелеетПо темным уголкам своей души,Высиживая что-то поопасней.Чтоб вовремя беду предотвратить,Пришел я к следующему решенью:Он в Англию немедля отплыветДля сбора недовыплаченной дани.Быть может, море, новые краяИ люди выбьют у него из сердцаТо, что сидит там и над чем он самЛомает голову до отупенья.Как думаете вы?

Что ж – это мысль.Пускай поплавает. Но я, как прежде,Уверен, что предмет его тоски –Любовь без разделенья. – Ну, дочурка?Не повторяй, что Гамлет говорил:Слыхали сами. – Что же, ваша воля.Я думаю, когда пройдет спектакль,Устроим встречу принца с королевой,Пусть с ним поговорит наедине.Хотите, я подслушаю беседу?А если не узнаем ничего,Сошлите в Англию иль заточите,Куда рассудите.

Быть по сему.Влиятельных безумцев шлют в тюрьму.

Уходит.

Сцена 2

Там же. Зал в замке.

Входят Гамлет и несколько актеров.

Говорите, пожалуйста, роль, как я показывал: легко и без запинки. Если же вы собираетесь ее горланить, как большинство из вас, лучше было бы отдать ее городскому глашатаю. Кроме того, не пилите воздух этак вот руками, но всем пользуйтесь в меру. Даже в потоке, буре и, скажем, урагане страсти учитесь сдержанности, которая придает всему стройность. Как не возмущаться, когда здоровенный детина в саженном парике рвет перед вами страсть в куски и клочья, к восторгу стоячих мест, где ни о чем, кроме немых пантомим и простою шума, не имеют понятия. Я бы отдал высечь такого молодчика за одну мысль переиродить Ирода.[51] Это уж какое-то сверхсатанинство. Избегайте этого.

Будьте покойны, ваша светлость.

Однако и без лишней скованности, но во всем слушайтесь внутреннего голоса. Двигайтесь в согласии с диалогом, говорите, следуя движениям, с тою только оговоркой, чтобы это не выходило из границ естественности. Каждое нарушение меры отступает от назначения театра, цель которого во все времена была и будет: держать, так сказать, зеркало перед природой, показывать доблести ее истинное лицо и ее истинное – низости, и каждому веку истории – его неприкрашенный облик. Если тут перестараться или недоусердствовать, несведущие будут смеяться, но знаток опечалится, а суд последнего, с вашего позволения, должен для вас перевешивать целый театр, полный первых. Мне попадались актеры, и среди них прославленные, и даже до небес, которые, не во гнев им будь сказано, голосом и манерами не были похожи ни на крещеных, ни на нехристей, ни да кого бы то ни было на свете. Они так двигались и завывали, что брало удивление, какой из поденщиков природы смастерил человека так неумело, – такими чудовищными выходили люди в их изображении.

Надеюсь, у себя, принц, мы эти крайности несколько устранили.

Устраните совершенно. А играющим дураков запретите говорить больше, чем для них написано. Некоторые доходят до того, что хохочут сами для увеселения худшей части публики в какой-нибудь момент, существенный для хода пьесы. Это недопустимо и показывает, какое дешевое самолюбие у таких шутников. Подите приготовьтесь.

Актеры уходят.

Входят Полоний, Розенкранц и Гильденстерн

Ну как, милорд, желает ли король посмотреть эту пьесу?

И королева тоже, и как можно скорее.

Велите актерам поторопиться.

Полоний уходит.

Вы б не пошли вдвоем поторопить их?

Немедленно, милорд.

Розенкранц и Гильденстерн уходят.

Горацио!

Входит Горацио.

Здесь, принц, к услугам вашим.

Горацио, ты изо всех людей,Каких я знаю, самый настоящий.

О, что вы, принц!

Не думай, я не льщу.Зачем мне льстить, когда твое богатствоИ стол и кров – один веселый нрав?Нужде не льстят. Подлизам предоставимУмильничать в передних богачей.Пусть гнут колени там, где раболепьеПриносит прибыль. Слушай-ка. С тех порКак для меня законом стало сердцеИ в людях разбирается, оноОтметило тебя. Ты знал страданья,Не подавая виду, что страдал.Ты сносишь все и равно благодаренСудьбе за гнев и милости. Блажен,В ком кровь и ум такого же состава.Он не рожок под пальцами судьбы,Чтоб петь, что та захочет. Кто не в рабствеУ собственных страстей? Найди его,Я в сердце заключу его с тобою,В святилище души. Но погоди.Сейчас мы королю сыграем пьесу.Я говорил тебе про смерть отца.Там будет случай, схожий с этой смертью.Когда начнется этот эпизод,Будь добр, смотри на дядю не мигая.Он либо выдаст чем-нибудь себяПри виде сцены, либо этот призракБыл демон зла, а в мыслях у меняТакой же чад, как в кузнице Вулкана.[52]Итак, будь добр, гляди во все глаза.Вопьюсь и я, а после сопоставимИтоги наблюдений.

По рукам.А если вор уйдет неуличенным,Я штраф плачу за скрытье воровства.

Они идут. Я вновь больным прикинусь.Займем места.

Датский марш. Трубы.