Эдгар По - Лирика Страница 14

Through the grey chambers to my song

Shall be the accompaniment.

In June she died - in June

Of life - beloved, and fair;

But she did not die too soon,

Nor with too calm an air.

From more than fiends on earth,

Helen, thy soul is riven,

To join the all-hallowed mirth

Of more than thrones in heaven

Therefore, to thee this night

I will no requiem raise,

But waft thee on thy flight,

With a Paean of old days.

(1831-1836)

47. ПЭАН

Как реквием читать - о смех!

Как петь нам гимн святой!

Той, что была прекрасней всех

И самой молодой!

Друзья глядят, как на мечту,

В гробу на лик святой,

И шепчут: "О! Как красоту

Бесчестить нам слезой?"

Они любили прелесть в ней,

Но гордость кляли вслух.

Настала смерть. Они сильней

Любить посмели вдруг.

Мне говорят (а между тем

Болтает вся семья),

Что голос мой ослаб совсем,

Что петь не должен я

И что мой голос, полн былым,

Быть должен, в лад скорбей,

Столь горестным - столь горестным,

Что тяжко станет ей.

Она пошла за небосклон,

Надежду увела;

Я все ж любовью опьянен

К той, кто моей была!

К той, кто лежит - прах лучших грез,

Еще прекрасный прах!

Жизнь в золоте ее волос,

Но смерть, но смерть в очах.

Я в гроб стучусь - упорно бью,

И стуки те звучат

Везде, везде! - и песнь мою

Сопровождают в лад.

В Июне дней ты умерла,

Прекрасной слишком? - Нет!

Не слишком рано ты ушла,

И гимн мой буйно спет.

Не только от земли отторг

Тебя тот край чудес:

Ты видишь больше, чем восторг

Пред тронами небес!

Петь реквием я не хочу

В такую ночь, - о нет!

Но твой полет я облегчу

Пэаном древних лет!

(1924)

Перевод В. Брюсова

Русские переводы (1878-1988)

3а. СОН ВО СНЕ

В лоб тебя целую я,

И позволь мне, уходя,

Прошептать, печаль тая:

Ты была права вполне,

Дни мои прошли во сне!

Упованье было сном;

Все равно, во мгле иль днем,

В дымном призраке иль нет,

Но оно прошло, как бред.

Все, что в мире зримо мне

Или мнится, - сон во сне.

Стою у бурных вод,

Кругом гроза растет;

Хранит моя рука

Горсть зернышек песка.

Как мало! Как скользят

Меж пальцев все назад...

И я в слезах, - в слезах:

О боже! как в руках

Сжать золотистый прах?

Пусть будет хоть одно

Зерно сохранено!

Все ль то, что зримо мне

Иль мнится, - сон во сне?

(1924)

Перевод В. Брюсова

12а. К***

Не жду, чтоб мой земной удел

Был чужд земного тленья;

Года любви я б не хотел

Забыть в бреду мгновенья.

И плачу я не над судьбой

Своей, с проклятьем схожей:

Над тем, что ты грустишь со мной,

Со мной, кто лишь прохожий.

(1924)

Перевод В. Брюсова

13а. ФЕЙНАЯ СТРАНА

Долы дымные - потоки

Теневые - и леса,

Что глядят как небеса,

Многооблачно-широки,

В них неверная краса,

Формы их неразличимы,

Всюду слезы, словно дымы;

Луны тают и растут

Шар огромный там и тут

Снова луны - снова - снова

Каждый миг поры ночной

Озаряется луной,

Ищут места все иного,

Угашают звездный свет,

В бледных ликах жизни нет,

Чуть на лунном циферблате

Знак двенадцати часов,

Та, в которой больше снов,

Больше дымной благодати,

(Это чара в той стране,

Говорит луна луне),

Сходит ниже - сходит ниже

На горе на верховой

Ставит шар горящий свой

И повсюду - дальше - ближе

В легких складках бледных снов

Расширяется покров

Над деревней, над полями,

Над чертогами, везде

Над лесами и морями,

По земле и по воде

И над духом, что крылами

В грезе веет - надо всем,

Что дремотствует меж тем

Их заводит совершенно

В лабиринт своих лучей,

В тех извивах держит пленно,

И глубоко, сокровенно,

О, глубоко, меж теней,

Спит луна, и души с ней.

Утром, в свете позолоты,

Встанут, скинут страсть дремоты,

Мчится лунный их покров

В небесах, меж облаков.

В лете бурь они носимы,

Колыбелясь между гроз

Как из жерл вулканов дымы,

Или желтый Альбатрос.

Для одной и той же цели

Та палатка, та луна

Им уж больше не нужна

Вмиг дождями полетели

Блески-атомы тех снов,

И, меняясь, заблестели

На крылах у мотыльков,

Тех, что, будучи земными,

Улетают в небеса,

Ниспускаются цветными

(Прихоть сна владеет ими!),

Их крылами расписными

Светит вышняя краса.

(1911)

Перевод К. Бальмонта

14а. К ЕЛЕНЕ

Елена! Красота твоя

Никейский челн дней отдаленных,

Что мчал меж зыбей благовонных

Бродяг, блужданьем утомленных,

В родимые края!

В морях Скорбей я был томим,

Но гиацинтовые пряди

Над бледным обликом твоим,

Твой голос, свойственный Наяде,

Меня вернули к снам родным:

К прекрасной навсегда Элладе

И к твоему величью, Рим!

В окне, что светит в мрак ночной,

Как статуя, ты предо мной

Вздымаешь лампу из агата.

Психея! край твой был когда-то

Обетованною страной!

(1924)

Перевод В. Брюсова

15а. ИЗРАФЕЛИ

...И ангел Израфели, чье сердце

лютня и чей голос - нежней, чем голоса

всех других созданий бога.

Коран

Есть дух небесных келий,

"Чье сердце - лютни стон".

Нигде в мирах не пели

Нежней, чем Израфели;

Все звезды онемели,

Молчали, в сладком хмеле,

Едва запел им он.

Грезя в высоте,

Вся любви полна,

Покраснев, луна

Звуки те

Ловит через темь;

Быстрые Плеяды

(Коих было семь)

С ней полны услады.

И шепчут, в сладком хмеле,

Хор звезд, все духи в мире,

Что сила Израфели

В его напевной лире;

И он вверяет струнам,

Всегда живым и юным,

Чудесный гимн в эфире.

Но ангел - гость лазури,

Где строй раздумий - строг,

Любовь - предвечный бог;

И взоры светлых Гурий

Полны той красотой,

Что светит нам - звездой.

Да, там, в лазури ясной,

Ты прав, о Израфели,

Презрев напев бесстрастный.

Наш лавр, бард светлокудрый,

Прими, как самый мудрый!

Живи среди веселий!

С экстазами эфира

Твои согласны звуки.

Страсть, радость, скорбь и муки

Слиты с палящей лирой.

Молчите, духи мира!

Лазурь - твоя! у нас

Тоска, несовершенство;

Здесь розы, - не алмаз;

Тень твоего блаженства

Наш самый яркий час.

Когда б я жил,

Где Израфели,

Он, - где мне Рок судил,

Быть может, струны б не звенели

Его мелодией веселий,

Но смелей бы полетели

Звуки струн моих до области светил.

(1924)

Перевод В. Брюсова

16а. СПЯЩАЯ

То было полночью, в Июне,

В дни чарованья полнолуний;

И усыпляюще-росистый

Шел пар от чаши золотистой,

За каплей капля, ниспадал

На мирные вершины скал

И музыкально, и беспечно

Струился по долине вечной.

Вдыхала розмарин могила;

На водах лилия почила;

Туманом окружая грудь,

Руина жаждала - уснуть;

Как Лета (видишь?) дремлют воды,

Сознательно, в тиши природы,

Чтоб не проснуться годы, годы!

Вкусила красота покой...

Раскрыв окно на мир ночной,

Айрина спит с своей Судьбой.

Прекрасная! о, почему

Окно открыто в ночь и тьму?

Напев насмешливый, с ракит,

Смеясь, к тебе в окно скользит,

Бесплотный рой, колдуний рой

И здесь, и там, и над тобой;

Они качают торопливо,

То прихотливо, то пугливо,

Закрытый, с бахромой, альков,

Где ты вкусила негу снов;

И вдоль стены, и на полу

Трепещет тень, смущая мглу.

Ты не проснешься? не ужаснешься?

Каким ты грезам отдаешься?

Ты приплыла ль из-за морей

Дивиться зелени полей?

Наряд твой странен! Ты бледна!

Но как твоя коса пышна!

Как величава тишина!

Айрина спит. О если б сон

Глубок мог быть, как долог он!

Храни, о небо, этот сон!

Да будет святость в этой спальне!

Нет ложа на земле печальней.

О боже, помоги же ей

Не открывать своих очей,

Пока скользит рой злых теней.

Моя Любовь, спи! Если б сон

Стал вечным так, как долог он?

Червь, не тревожь, вползая, сон!

Пусть где-то в роще, древней, темной,

Над ней восстанет свод огромный,

Свод черной и глухой гробницы,

Что раскрывал, как крылья птицы,

Торжественно врата свои

Над трауром ее семьи,

Далекий, одинокий вход,

Та дверь, в какую, без забот,

Метала камни ты, ребенком,

Дверь склепа, с отголоском звонким,

Чье эхо не разбудишь вновь

(Дитя греха! моя любовь!),

Дрожа, заслыша долгий звон:

Не мертвых ли то слышен стон?

(1924)

Перевод В. Брюсова

17а. БЕСПОКОЙНАЯ ДОЛИНА

_Прежде_ мирный дол здесь был,

Где никто, никто не жил;

Люди на войну ушли,

Звездам вверив волю пашен,

Чтоб в ночи, с лазурных башен,

Тайну трав те стерегли.

Где, лениво скрыт в тюльпаны,

Днем спал солнца луч багряный.

Видит каждый путник ныне: