ЛЕФ 1923 № 2 - Коллектив авторов Страница 14

играет несколько партий в бридж, читает вечернюю газету, две-три главы хорошего здорового романа о ковбоях, если у него есть вкус к литературе, и, может быть, у него есть соседи, которые придут и они будут сидеть и беседовать о друзьях и на темы дня. Потом он идет в постель, счастливый, с спокойной совестью, отдав свою лепту благосостоянию города и своему счету в банке.

В политике и религии здравый гражданин самый обычнейший человек в мире, в искусстве у него неизменный природный вкус, который позволяет ему во всякое время брать только лучшее. Ни в какой стране в мире вы не найдете столько репродукций с известнейших художников, как у нас, ни одна страна не имеет столько граммофонов, сколько имеем мы, и не только с пластинками танцев и комическими, но и научных опер, как Верди, напетых артистами, оплаченными по самой высокой цене.

В других странах искусство и литература – достояние кучки жалких задниц, живущих на чердаках, и питающихся водкой и макаронами, но в Америке известного автора или художника совершенно не отличишь от всякого другого приличного делового человека. И я только рад, что человек, у которого редкое дарование выпускать ходовые литературные товары, имеет возможность зарабатывать свои пятьдесят тысяч в год, вести знакомства и быть на равной ноге с крупнейшими воротилами и иметь свой дом или авто, не хуже чем генерал от индустрии.

Наконец, и это самое главное, наш Стандартизированный Гражданин, даже если он холостяк, всегда любит детей и тем укрепляет семейный очаг, этот самый необходимый фундамент нашей цивилизации, который выгодно отличает нас от приходящих в упадок народов Европы.

Я никогда не путешествовал по Европе и, право, не знаю, – стоит ли мне плакать, – раз у нас самих есть все, что нужно видеть – большие города и горы. Но многие из нашего сорта, я представляю, были там и они скажут сами, что за океаном наши братья управляются журналистами и политиками, тогда как современный американский деловой человек знает, как защищать свои права, знает как ясно показать, что он хочет быть у колеса. Он не взывает к какому нибудь высокомерному наймиту, когда ему нужно ответить на извращенную критику его здоровой и деятельной жизни. Он не глух и нем – как коммерсант старого времени, у него есть и крепкие слова и кулаки.

Со всей скромностью я все же смею здесь стоять представителем такого делового человека и вежливо указать: вот кто мы! Здесь вы видели все особенности Стандартизированного Образцового Американского Гражданина. Здесь новое поколение американцев-людей с волосами на груди, улыбками на устах и счетными машинками в своих конторах. Мы не хвастаемся, но мы нравимся себе, как люди первого сорта, а если мы вам не нравимся, лучше спрячьтесь поскорее, иначе вас сметет ураган.

Так, в моей топорной речи я пытался набросать вам картину Настоящего Мужчины, человека с Энергией и Кулаком. И потому что таких людей в Зените много, он величайший и самый устойчивый из городов. Нью-Йорк конечно имеет тысячи Настоящих Людей, но Нью-Йорк переполнен бесчисленным количеством иностранцев, тоже Чикаго и Сан-Франциско. О, у нас есть города на золотой доске. Детруа и Кливленд с их вновь восстановленными заводами, Цинцинати с огромным машинным и мыловаренным производством. Питсбург и Бирмингам с их сталелитейными. Канзас, Минеанолис, Омаха, которые раскинули свои широкие прекрасные улицы на лоне подобных океану пшеничных полей, и бесконечное число других братских городов, потому что по последней переписи есть не менее 60 славных американских городов с населением свыше ста тысяч. Все эти города стоят вместе, защищая право и порядок против иностранных идей и коммунизма. Атланта с Харфордом, Рочестер с Денвером, Мильвоки с Индиаполисом, Лос-Анжелос с Орегоном…

Но только здесь в Зените, городе мужественных мужчин и женственных женщин и веселых детишек, только здесь вы найдете самое большое количество Настоящих Собратьеви это ставит наш город сразу на его настоящее место, с которым он перейдет в историю: город, сделавший шаг вперед в ту цивилизацию, которая настанет тогда, когда день настоящей деловой жизни заблестит над всем миром. Я верю что в конце концов настанет день, когда из'еденная молью и старая Европа выйдет в тираж, и будет оценен дух Зенита – его твердое решение добиться успеха, сделавшее бывший маленький городишко знаменитым повсюду, где только потребляют сгущенное молоко. Поверьте мне, жизнь давно покинула эти изношенные страны, которые производят только ваксу, пейзажи и спиртные напитки и у которых одна ванна на сто человек и которые не могут отличить блок-нота от чековой книжки. Пришло время, когда зенитцы должны выпрямиться и показать, что они такое!..

Зенит и другие братские города, я утверждаю, рождают новый тип цивилизации; здесь много сходства между Зенитом и другими городами и я рад этому. Чрезвычайная и все возростающая стандартизация заводов, контор, улиц, отелей, одежды, газет по всей Америке показывает какой мы крепкий и устойчивый тип.

Я всегда люблю вспоминать вещь Чема-Фринка, напечатанную в газетах, в его воспоминаниях. Она без сомнения многим знакома из вас, но все-таки разрешите мне воспользоваться случаем и прочесть ее. Это одна из классических поэм, похожих на «Если» Киплинга или на поэмы Уилькопса – я всегда ношу ее в своем блок-ноте.

Когда я выхожу на дорогу-путь,

поэт с котомкою разнощика,

я песни распеваю, жую табак, иду вперед,

торгую мелочью в разнос,

вручая красные словечки

и смех мой публике кругом –

я чувствую что не похож на дураков.

Тогда ко мне подходит Сатана,

как лютый пес всегда готовый подстеречь,

вертит хвостом и принимается за грязную работу. –

Наводит на меня хандру,

ерошит волосы и одиночеством собачьим окружает,

в воскресный день когда и так все пусто вкруг меня.

Тогда, ей Богу, не хотел бы быть ни лектором,

повсюду раз'езжающим в вагонах пульманских,

куря так центов пять сигары,

ни проповедником-скитальцем, хотел бы дома быть

и есть котлеты, ветчину, пирожное из яблочного теста

    в обществе людей своих.

И вот когда со мной припадок одиночества такой,

я попросту ищу гостиницу получше,

неважно в городе каком: Сен-Поле, Вашингтоне иль Лузвиле.

И здесь я чувствую, как будто дома я!

И если бы на миг я стал перед отелем, наверное

    попал в тупик –

в каком же городе сейчас я нахожусь –

ответить бы не смог!

Все та