Владимир Набоков - Стихотворения Страница 15

10. «Я незнакомые люблю вокзалы…»

Я незнакомые люблю вокзалы,Люблю вагоны дальних поездов.Свист паровоза — властный зов.Ночь. Мелкий дождь. Спешу я, запоздалый.

И в полночь вновь у чуждых городовВхожу один, взволнованно-усталый,В пустынные, тоскующие залы,Где нет в углу знакомых образов.

Люблю вокзалов призраки: печаль,Прощаний отзвук, может быть, обманы…Зеленый луч кидает семафор;

Газ бледен; ночь черна; безвестна даль.Там ждут, зовут, тоскуют великаны.Но будет миг: метнется алый взор.

11. «Вечный ужас. Черные трясины…»{*}

Вечный ужас. Черные трясины.Вопль, исполненный тоски ночной.Бегемота с шеей лебединойСилуэт над лунною водой.

Тех существ — чудовищ без названья —Кто тебе позволил пережить?Кем тебе дано самосознанье,Белый зверь, умеющий грешить?

Может быть, я эту знаю тайну:Поутру, бродя в лесной глуши,Острый камень ты нашел случайноИ впотьмах младенческой души

Боязливо, как слепой, пошарил,Камень прочно к палке прикрепил,Подстерег врага, в висок ударилИ задумался, когда убил.

12. «У мудрых и злых ничего не прошу…»

У мудрых и злых ничего не прошу;       Гляжу, улыбаясь, в окноИ левой рукою сонеты пишу       О розе… Не правда ль, смешно?

И всё, что написано левой рукой,       Весенним прочтут вечеркомКакой-нибудь юноша с ватной душой       И девушка с ватным лицом.

Я тихо смеюсь, беззаботный левша.       Кто знает, что в сердце моем?О розе, о грезе пишу не спеша       В цветной, глянцевитый альбом.

Но та, что живет у ворот золотых,       У цели моей огневой,Хранит на груди мой единственный стих,       Написанный правой рукой.

ГРОЗДЬ{*}

I. ГРОЗДЬ

13. «Кто выйдет поутру? Кто спелый плод подметит…»{*}

Кто выйдет поутру? Кто спелый плод подметит!          Как тесно яблоки висят!Как бы сквозь них, блаженно солнце светит,          стекая в сад.

И сонный, сладостный в аллеях лепет слышен:          то словно каплет на песоктяжелых груш, пурпурных поздних вишен          пахучий сок.

На выгнутых стволах цветные тени тают;          на листьях солнечный отлив…Деревья спят, и осы не слетают          с лиловых слив.

Кто выйдет ввечеру? Кто плод поднимет спелый?          Кто вертограда господин?В тени аллей, один, лилейно-белый,          живет павлин.

14. «Придавлен душною дремотой…»

Придавлен душною дремотой,я задыхался в черном сне.Как птица, вздрагивало что-тонепостижимое во мне.

И возжелал я в буйном блескесвободно взмыть, — и в сердце былтяжелый шорох, угол резкийкаких-то исполинских крыл.

И жизнь мучительно и чудновся напряглась и не моглаосвободить их трепет трудный —крутые распахнуть крыла.

Как будто каменная сила, —неизмеримая ладонь —с холодным хрустом придавилаих тяжкий шелковый огонь.

Ах, если б звучно их раскинуть,исконный камень превозмочь,громаду черную содвинуть,прорвать глухонемую ночь, —

с каким бы громом я воспрянул,огромен, светел и могуч!Какой бы гром в ответ мне грянулиз глубины багряных туч!

15. «Есть в одиночестве свобода…»{*}

Есть в одиночестве свобода,и сладость — в вымыслах благих.Звезду, снежинку, каплю медуя заключаю в стих.

И еженочно умирая,я рад воскреснуть в должный час,и новый день — росинка рая,а прошлый день — алмаз.

16. «Из блеска в тень и в блеск из тени…»

Из блеска в тень и в блеск из тенис лазурных скал ручьи текли,в бреду извилистых растенийовраги вешние цвели.

И в утро мира это было:дикарь еще полунемой,с душой прозревшей, но бескрылой, —косматый, легкий и прямой, —

заметил, взмахивая луком,при взлете горного орла,с каким густым и сладким звукомосвобождается стрела.

Забыв и шелесты оленьи,и тигра бархат огневой, —он шел, в блаженном удивленьииграя звучной тетивой.

Ее притягивал он резкои с восклицаньем отпускал.Из тени в блеск и в тень из блескаручьи текли с лазурных скал.

Янтарной жилы звон упругийнапоминал его душепризывный смех чужой подругив чужом далеком шалаше.

И это было в утро мира,и угасая, и горя,казалось, призрачная лиразвенит в руках у дикаря.

17. «Я на море гляжу из мраморного храма…»

Я на море гляжу из мраморного храма:в просветах меж колон, так сочно, так упрямо,бьет в очи этот блеск, до боли голубой.Там — благовония, там — звоны, там — прибой,а тут на вышине — одна молитва линийстремительно простых; там словно шелк павлиний,тут целомудренность бессмертной белизны.О муза, будь строга! Из храма, с вышины, —гляжу на вырезы лазури беспокойной, —и вот, восходит стих, мой стих нагой и стройный,и наполняется прохладой и огнем,и возвышается, как мраморный, и в немсквозят моей души тревоги и отрады,как жаркая лазурь в просветах колоннады.

18. «Туман ночного сна, налет истомы пыльной…»

Туман ночного сна, налет истомы пыльной        смываю мягко-золотой,тяжелой губкою, набухшей пеной мыльной,        благоуханной и густой.

Голубоватая, в купальне млечной-белой,        вода струит чуть зримый пар,и благодарное я погружаю тело        в ее глухой и нежный жар.

А после, насладясь той лаской шелковистой,        люблю я влагой ледянойлопатки окатить… Мгновенье — и пушистой        я обвиваюсь простыней.

Чуть кожа высохла — прохлада легкой ткани        спадает на плечи, шурша…Для песен, для борьбы, для сказочных исканий        готовы тело и душа.

Так мелочь каждую — мы, дети и поэты, —        умеем в чудо превратить,в обычном райские угадывать приметы,        и что ни тронем — расцветить…

19. «На черный бархат лист кленовый…»{*}

На черный бархат лист кленовыйя, как святыню, положил:лист золотой с пыльцой пунцовоймежду лиловых тонких жил.

И с ним же рядом, неизбежно,старинный стих — его двойник,простой и радужный и нежный,в душевном сумраке возник;

И всё нежнее, всё смиреннейон лепетал, полутаясь,но слушал только лист осенний,на черном бархате светясь…

20. «Нас мало — юных, окрыленных…»{*}

Нас мало — юных, окрыленных,не задохнувшихся в пыли,еще простых, еще влюбленныхв улыбку детскую земли.

Мы только шорох в старых парках,мы только птицы; мы живемв очарованье пятен ярких,в чередованье звуковом.

Мы только смутный цвет миндальный,мы только первопутный снег,оттенок тонкий, отзвук дальний, —но мы пришли в зловещий век.

Навис он, грубый и огромный,но что нам гром его тревог?мы целомудренно бездомны,и с нами звезды, ветер, Бог.

21. «Садом шел Христос с учениками…»{*}