Николай Клюев - Стихотворения Страница 15

(1921)

* Я — посвященный от народа, *

Я — посвященный от народа,На мне великая печать,И на чело свое природаМою прияла благодать.

Вот почему на речке-ряби,В ракитах ветер-АлконостПоет о Мекке и арабе,Прозревших лик карельских звезд.

Все племена в едином слиты:Алжир, оранжевый БомбейВ кисете дедовском зашитыДо золотых, воскресных дней.

Есть в сивке доброе, слоновье,И в елях финиковый шум, —Как гость в зырянское зимовьеПриходит пестрый Эрзерум.

Китай за чайником мурлычет,Чикаго смотрит чугуном…Не Ярославна рано кычетНа забороле городском, —

То богоносный дух поэтаНад бурной родиной парит;Она в громовый плащ одета,Перековав луну на щит.

Левиафан, Молох с Ваалом —Ее враги. Смертелен бой.Но кроток луч над Валаамом,Целуясь с ладожской волной.

А там, где снежную ПечоруПолою застит небосклон,В окно к тресковому поморуСтучится дед — пурговый сон.

Пусть кладенечные изломыВрагов, как молния, разят, —Есть на Руси живые дрёмы,Невозмутимый, светлый сад.

Он в вербной слезке, в думе бабьей,В богоявленье наяву,И в дудке ветра об арабе,Прозревшем Звездную Москву.

<1918>

ТРУД

Свить сенный воз мудрее, чем создать"Войну и мир" иль Шиллера балладу.Бредете вы по золотому саду,Не смея плод оброненный поднять.

В нем ключ от врат в Украшенный чертог,Где слово — жрец, а стих — раджа алмазный,Туда въезжают возы без дорогС билетом: Пот и Труд многообразный.

Батрак, погонщик, плотник и кузнецДавно бессмертны и богам причастны:Вы оттого печальны и несчастны,Что под ярмо не нудили крестец,

Что ваши груди, ягодицы, пяткиНе случены с киркой, с лопатой, с хомутом.В воронку адскую стремяся без оглядки,Вы Детство и Любовь пугаете Трудом.

Он с молотом в руках, в медвежьей дикой шкуре,Где заблудился вихрь, тысячелетий страх,Обвалы горные в его словах о буре,И кедровая глубь в дремучих волосах.

<1918>

МАТРОС

Грохочет Балтийское море,И, пенясь в расщелинах скал,Как лев, разъярившийся в ссоре,Рычит набегающий вал.

Со стоном другой, подоспевший,О каменный бьется уступ,И лижет в камнях посиневший,Холодный, безжизненный труп.

Недвижно лицо молодое,Недвижен гранитный утес…Замучен за дело святоеБезжалостно юный матрос.

Не в грозном бою с супостатом,Не в чуждой, далекой земле —Убит он своим же собратом,Казнен на родном корабле.

Погиб он в борьбе за свободу,За правду святую и честь…Снесите же, волны, народу,Отчизне последнюю весть.

Снесите родной деревушкеПосмертный, рыдающий стонИ матери, бедной старушке,От павшего сына — поклон!

Рыдает холодное море,Молчит неприветная даль,Темна, как народное горе,Как русская злая печаль.

Плывет полумесяц багровыйИ кровью в пучине дрожит…О, где же тот мститель суровый,Который за кровь отомстит?

<1918>

ИЗ "КРАСНОЙ ГАЗЕТЫ"

1

Пусть черен дым кровавых мятежейИ рыщет Оторопь во мраке, —Уж отточены миллионы ножейНа вас, гробовые вурдалаки!

Вы изгрызли душу народа,Загадили светлый божий сад,Не будет ни ладьи, ни пароходаДля отплытья вашего в гнойный ад.

Керенками вымощенный проселок —Ваш лукавый искариотский путь;Христос отдохнет от терновых иголок,И легко вздохнет народная грудь.

Сгинут кровосмесители, проститутки,Церковные кружки и барский шик,Будут ангелы срывать незабудкиС луговин, где был лагерь пик.

Бедуинам и желтым корейцамНе будет запретным наш храм…Слава мученикам и красноармейцам,И сермяжным советским властям!

Русские юноши, девушки, отзовитесь:Вспомните Разина и Перовскую Софию!В львиную красную веру креститесь,В гибели славьте невесту-Россию!

2

Жильцы гробов, проснитесь! Близок Страшный судИ Ангел-истребитель стоит у порога!Ваши черные белогвардейцы умрутЗа оплевание Красного бога,

За то, что гвоздиные раны РоссииОни посыпают толченым стеклом.Шипят по соборам кутейные змии,Молясь шепотком за романовский дом,

За то, чтобы снова чумазый РаспутинПлясал на иконах и в чашу плевал…С кофейником стол, как перина, уютенДля граждан, продавших свободу за кал.

О племя мокриц и болотных улиток!О падаль червивая в божьем саду!Грозой полыхает стоярусный свиток,Пророча вам язвы и злую беду.

Хлыщи в котелках и мамаши в батистах,С битюжьей осанкой купеческий род,Не вам моя лира — в напевах тернистыхПусть славится гибель и друг-пулемет!

Хвала пулемету, несытому кровьюБитюжьей породы, батистовых туш!..Трубят серафимы над буйною новью,Где зреет посев струннопламенных душ.

И души цветут по родным косогорамМалиновой кашкой, пурпурным глазком…Боец узнается по солнечным взорам,По алому слову с прибойным стихом.

<1918>

* Зурна на зырянской свадьбе, *

Зурна на зырянской свадьбе,В братине знойный чихирь,У медведя в хвойной усадьбеГомонит кукуший псалтирь:

"Борони, Иван волосатый,Берестяный семиглаз…"Туркестан караваном ватыПосетил глухой Арзамас.

У кобылы первенец — зебу,На задворках — пальмовый гул.И от гумен к новому хлебуВетерок шафранный пахнул.

Замесит Орина ковригу —Квашня семнадцатый год…По малину колдунью-книгуЗалучил корявый Федот.

Быть приплоду нутром в Микулу,Речью в струны, лицом в зарю…Всеплеменному внемля гулу,Я поддонный напев творю.

И ветвятся стихи-кораллы,Неявленные острова,Где грядущие КалевалыБуревые пожнут слова.

Где совьют родимые гнездаФламинго и журавли…Как зерно залягу в бороздыНовобрачной, жадной земли!

1918 или 1919

* Печные прибои пьянящи и гулки, *

Печные прибои пьянящи и гулки,В рассветки, в косматый потемочный час,Как будто из тонкой серебряной тулкиВ ковши звонкогорлые цедится квас.

В полях маета, многорукая жатва,Соленая жажда и сводный пот.Квасных переплесков свежительна дратва,В них раковин влага, кувшинковый мед.

И мнится за печью седое поморье,Гусиные дали и просырь мереж…А дед запевает о Храбром Егорье,Склонив над иглой солодовую плешь.

Неспора починка, и стёг неуклюжий,Да море незримое нудит иглу…То Индия наша, таинственный ужин,Звенящий потирами в красном углу.

Печные прибои баюкают сушу,Смывая обиды и горестей след."В раю упокой Поликарпову душу", —С лучом незабудковым шепчется дед.

1916 (?)

* Вылез тулуп из чулана *

Вылез тулуп из чуланаС летних просонок горбат:"Я у татарского ханаБыл из наряда в наряд.

Полы мои из БухарыРод растягайный ведут,Пазухи — пламя СахарыВ русскую стужу несут.

Помнит моя подоплекаЖелтый Кашмир и Тибет,В шкуре овечьей ВостокаТеплится жертвенный свет.

Мир вам, Ипат и Ненила,Печь с черномазым горшком!Плеск звездотечного НилаВ шорохе слышен моем.

Я — лежебок из чуланаВ избу зазимки принес…Нилу, седым океанамУстье — запечный Христос".

Кто несказанное чает,Веря в тулупную мглу,Тот наяву обретаетИндию в красном углу.

1916 или 1917