Иван Котляревский - Энеида Страница 15

Часть пятая

Беда не по деревьям ходит.Еe отведает любой.Беда беду с собой приводит.Она — устав судьбы людской.Эней в беде — как птичка в клетке;Запутался, как рыбка в сетке,Теряясь в мыслях, молодец.Как будто целый свет сплотился,На горемыку напустился,Чтоб сокрушить его вконец.

Неслась война зловещей тучейНа стан троянцев, и ЭнейГрозы страшился неминучей,Свою погибель видя в ней.И как волна волну сменяла,Так дума думу прогоняла.Он духом был изнеможен,Его надежды были бренны,И, опасаясь перемены,К Олимпу обращался он.

Спала беспечным сном ватага,Эней лишь потерял покой.Всё думал о войне бедняга,Бродя по берегу с тоской.Сердешный обессилел с горя,Улегся на песке у моря,Но долго не смыкал он глаз.И впрямь, легко ли сном забыться,Когда теснит судьбы десница,Когда фортуна против нас?

О сон, мы у тебя во власти.Усталым придаешь ты сил,Ты прогоняешь прочь напасти,Нам без тебя и свет не мил.Приносишь слабым подкрепленье,В тюрьме невинным утешенье,Злодеев муками страшишь.Влюбленных сводишь ночью поздней,К добру приводишь злые козни.Тот жалок, от кого бежишь!

Энея мысли одолели,Но сон таки свое берет!Когда иссякнут силы в теле,В нем непременно дух замрет.Энею снится старичище:В колтун свалялись волосища,Обшито тело тростником.Седой, взлохмаченный, кудлатый,С косматой бородой, горбатый.Он подпирался посошком.

«Не ужасайся, сын Венеры, —Промолвил камышовый дед. —Не огорчайся свыше меры!Ты натерпелся горших бед.Войны не бойся, жди подмоги:С тобою — олимпийцы-боги.Они опасность отвратят.Моим словам поверку сделай:Ищи свиньи под дубом белой,С ней — тридцать белых поросят.

Промчится тридцать лет отныне,И заведешь с Юноной лад.На месте, где ютятся свиньи,Иул построит Альбу-град.Но ты и сам не просчитайся!С аркадянами побратайся!У них с латинцами вражда.На помощь призовешь аркадян —И Турн пропал, будь он неладен!Всё войско перебьешь тогда.

Настало время пробужденья.Вставай с молитвой и не трусь!Меня ты знаешь, без сомненья:Я Тибром издавна зовусь.Я водами от века правлю.Тебя в несчастье не оставлю!Я не упырь, не черный дух.Здесь будет град над городами!Так предначертано богами!»Промолвил дед и в реку — плюх!

Эней проснулся, встрепенулся.Он после ночи стал бодрей.Водою тирбской всполоснулся,Прочел молитву поскорей.«Челны, — сказал он, — снаряжайтеИ сухарями нагружайте!»К подножью дуба бросил взгляд,И дрожь по телу пробежала:Там белая свинья лежала,С ней — тридцать белых поросят!

Их заколоть велел он: свиньиПойдут Юноне на обед,И, жертву принеся богине,Эней избавится от бед.На два челна троянство село.Пустились вниз по Тибру смелоК Эвандру — помощи просить.Леса, луга, пески и водыДивились: что за мореходы?Отколь у них такая прыть?

Как долго плыл Эней — не знаю.Однако в праздник наш геройК желанному причалил краю.Шел у Эвандра пир горой.В ту пору, будучи под мухой,Трудился царь над варенухой,И хмель бродил уж в головах.Все были в опьяненье сладком,Но перетрусили порядком,Троян увидя на челнах.

«По воле или по неволе?Из горных или дольних стран?Вы — с миром или биться в поле?» —Аркадский крикнул им горлан.«Троянец я, Эней отважный,Как вы — латинцам враг присяжный, —С челна последовал ответ. —С дружиной издалёка едуК царю Эвандру на беседу.О нем наслышан целый свет».

Паллант, Эвандра сын красивый,Навстречу гостю поспешал;Поклон отвесивши учтивый,К отцу радушно приглашал.Смышлен царевич был аркадский.Эней Паллаита обнял братски,С ним общий отыскал язык.Эвандра увидав с попами,Со старшиною и панами,Троянец брякнул напрямик:

«Мол, так и так, — ты справедливый,Достойный царь, хотя и грек!Тебе я друг, пока мы живы,Латинцам недруг я навек.Просить хочу твою особу.Не дашь ли войска мне в подсобу.Чтоб нашим насолить врагам?Я, кошевой Эней Троянец,Как бесприютный оборванец,По всем скитаюсь берегам.

К тебе пришел не без отваги:Не знал, какой найду привет?Отведаю медку иль браги?Брататься будем или нет?Я руку дам тебе в задаток.Она, поверь, не трусит схватокИ злейших не щадит врагов.Со мной геройская дружина.Ей довелось терпеть безвинноЛюдские козни, месть богов.

Меня ужасно допекаетРутульский Турн, собачий сын:Латина к битве подстрекает.Грозит сожрать меня, как блин.Я затяну очкур на шееИль утоплюсь в пруду скорее,Чем пану Турну покорюсь.Не у него в горсти фортуна!Еще в кулак зажму я Турна!Дай рать — с постылым поборюсь!»

Эвандр Энею молчаливоВнимал и ус крутил, добряк.С усмешкой, поглядев пытливо,Троянцу отвечал он так:«Эней Анхизович, присядьте!Здоровья попусту не тратьте.Господь наш милостью богат!Вам войско снаряжу в подмогу,Дам провианту на дорогу,Отсыплю и мешок деньжат!

Не погнушайтесь хлебом-солью.Галушки кушайте, борщок!Не церемоньтесь, ешьте вволюИ — на подушки, на бочок.За мной не будет остановки:Мы на заре, без жеребьевки,Полки сколотим — и в поход!Даю — на дружеской основе,Не ставя никаких условий,Люблю я крепко ваш народ!»

Уж для голодного троянстваНа всех столах стояла снедь.Иные поостыли яства,Пришлось их снова разогреть.Рассольник подали с гренками,Рубцы, похлебку с потрохами,И куры с фаршем были тут,Еще язык лежал говяжий;Столешницы ломились дажеОт изобилья вкусных блюд.

Где смачно естся, там и пьется —Так слышал я от земляков.В утробе уголок найдетсяВсегда для лакомых кусков.Эней со свитой не дремали,Во здравье чары поднимали,А также и за упокой.Все гости выпили чин чиномЗа процветанье батьки с сыном,«Ура» крича наперебой.

Троянцы спьяну разбрехалисьИ, небывальщину плетя,С аркадянками женихались,Кто — так, а кто и не шутя.Эвандр ударился в рассказыПро Геркулесовы проказы:Как злого Кака он убил,Какие Как чинил всем бедыИ, в честь Геракловой победы,Какой устроен праздник был.

Все крепко залили за ворот,Едва держались на ногах.Эней побрел с Эвандром в город,Дорогу щупая впотьмах.Он спать остался на ступеньках,А царь пополз на четверенькахИ в хате под прилавком лег.Там было старику вольготно.Он в бурку завернулся плотноИ захрапел, как только мог.

Окутал сумрак пеленоюРавно и трезвых и хмельных.Троянцы спали с перепою,Забыв о горестях своих.Венера, соскочив с полатей,Простоволосая, в халате,К Вулкану кралась босиком,Как будто с ним и не венчалась,А скрытно по ночам встречаласьИ в кузню бегала тайком.

На то и женская уловка,Чтоб нас новинкой приманить:Куда как хороша плутовка,А ей охота — краше быть!Венера устремилась к мужу.Все прелести у ней наружу.Косынку сорвала сама,Обтянут стан донельзя, воротЧуть не до пояса распорот.Кто поглядит — сойдет с ума.

Кузнец Вулкан, суровый с виду,Ковал для Зевса молний пук,Но задрожал, узрев Киприду,И молот выронил из рук.Венере мигом стало ясно,Что потрудилась не напрасно.Она Вулкана в губы — чмок!На шею кинулась, повисла,Отяжелела и раскисла.Глаза уперла в потолок.

Вулкан и сам размяк, что кваша;Венера — ну мотать на ус:Скорей на приступ! Ломит наша!К нему теперь я подобьюсь.«Вулканчик, миленький, красивый,Мой друг надежный, справедливый,Ты крепко любишь ли меня?»— «Люблю со всей сердечной страстью,Клянусь тебе кузнечной снастью!» —Сказал поспешно бог огня.

Хитрец к Венере с миной сладкойПрильнул умильно, не дыша;Так льнет к просителям украдкойПисец, чернильная душа.Венера начала мздоимцаМолить за своего любимца:«Энею моему, Вулкась,Доспехи скуй из меди, стали, —Ни меч, ни пуля чтоб не брали, —И чистым золотом укрась!»

«Ох, для тебя, моей утехи, —Вулкан с одышкой молвил так, —На диво сделаю доспехи:Палаш, и панцирь, и шишак.Щит супротив клинков рутульских,Не хуже табакерок тульских,Покрою золотом я сам;Там будет и насечка с чернью(Фигурки, притчи, изреченья)И побрякушки по краям».

Кто станет осуждать Венеру?Все жены так морочат нас.Иная, по ее примеру,Дня просьбы выбрав добрый час,К супругу на колени вскочит,Целует, ластится, щекочет,Голубит, гладит, жмется, льнет,Лепечет: «Родненький, красавчик…»И, каждый развинтив суставчик.По-свойски дело повернет.

Летит на тучке втихомолкуВенера в Пафос отдохнуть;Торопится в свою светелку,Чтоб на защелку дверь замкнуть,Красу измятую расправить,Щипцами пряди раскудрявить,Примочки к пятнам приложить.Киприда для сынка родногоСобой пожертвовать готоваИ в кузнице с Вулканом жить.

Хромой Вулкан подручных будит.Собрав свинец, железо, медь,Он кузнецов работать нудит,Велит металлы разогнуть.Меха раздули попроворней,Заполыхало пламя в горне.Вулкан без устали кует,Потеет, злится, смотрит зверемИ колотушки подмастерьям,Чтоб не ленились, раздает.

Уж солнце верх взяло над, мракомПробило шесть, и кто-нибудьУже закусывал со смаком,Успев как следует хлебнуть.Трещали воробьи, сороки,Багрила потаскуха щеки,Открылись лавки и лари.Укладывался спать картежник,И молотком стучал сапожник,Спешили в суд секретари.

А наши харкали, стонали.Их разбирал вчерашний чад.Они похмелье проклинали.Никто и жизни был не рад!Вздыхая, льдом протерли очи,Чтоб освежиться после ночи,И стал бодрей троянский род.Хлестнув горелки духовитой,Собраньем Речи ПосполитойРешили двинуться в поход.

По сотням тотчас рассчиталиАркадских резвых пареньков.Их числить ратниками стали,Им дали в сотники панов,Значки с хоругвью войсковою,Бунчук с пернатой булавою,Запас недельный сухарей,Мушкеты, пики с палашами,Бочонок серебра — рублями.Муки, пшена, колбас, коржей.

Палланта подозвал родитель:«Доколе в бабки, мол, играть?Ты будешь войска предводитель.Я снарядил Энею рать.Иди, служи на бранном поле,Чем с девками гонять на волеДа голубей таскать у всех!Ты с нынешнего дня начальник.Запомни: батька — твой печальник!Ленивый сын — отцовский грех.

Ступай! Послушен будь Энею.Не прячься под его крылом.Он славен доблестью своею,Владеет ратным ремеслом.Не бойтесь недругов, аркадцы!Хлещите в ус и в рыло, братцы!Ваш атаман — Паллант, он — хват.Деритесь храбро, умирайте,Врагов Энеевых карайте!Вам гетманом — Эней, мой сват.

Прошу, Анхизович, покорно:За хлопцем присмотрите там!Он — малый с головой, бесспорно,Читать обучен по складам,Да дурень — молодой, горячий,Неосторожный, нетерпячий…Легко ему попасть в беду.Не дай господь — убьют беднягу!Я заживо в могилу лягу,Как рак на суше, пропаду.

Берите рать, ступайте с богом!Зевеса воля такова».Все угостились за порогом,Эвандра слушая слова.«Радушно встретят вас лидийцыИ против Турна-кровоиийцыПойдут с охотой воевать.Мезентий ими помыкает,Теснит, на чинш не отпускает,Они готовы бунтовать».

Взвилось над головами знамя,Геройски зашагала рать.Пошли иные со слезами.Кто покидал жену, кто — мать,У третьего была зазноба.Судьба следит за ними в оба,Отнять заветное грозя.Для милой мы терять готовыКлейноды, животы, обновы,Но чести нам терять нельзя!

Итак, бойцы глаза утерли,Питейным славно подкрепясь;Они под марш унылый перли,А во главе — троянский князь.И за ближайшим буеракомРасположились бивуаком;Эней порядки наводил.Паллант по армии дежурил,Очей ни разу не зажмурил;Троянец по лесу бродил.

Но в полночь самую глухуюЭней, желая задремать,Увидел тучку золотую,На ней свою родную мать.Бела, румяна, круглолица,Кровь с молоком, как говорится,А носик вздернутый слегка;Благоухая, возлежала,Доспехи чудные держалаВенера, глядя на сынка.

«Эней, надень скорей доспехи!Их выковал тебе Вулкан.Теперь получат на орехиРутульский Турн, Бова, Полкан!Булат ломается и гнется,Как только панциря коснется,Егo и пули не берут.Рубись, коли, сражайся, бейсяИ на Юпитера надейся.Тебе уж носа не утрут!»

Приятный запах испустила:Амбре и мяту, базилик;На тучке в Пафос покатила.Эней издал восторга крик!Надел Вулкановы доспехи,Любуясь ими без помехи,Привесил к поясу палаш.Насилу поднял шит чудесный(Нелегок был презент небесный)И загляделся витязь наш:

На том щите посередине,Где чернь с насечкой золотой,Томилась муха в паутине,Паук толкал ее ногой.Поодаль плачущий ТелешикИз миски уплетал кулешик.К нему по гладкому щитуЗлодейски крался змей крылатый.Он семиглавый был, рогатый,А хвост — без малого с версту.

Набор отменный на заломах,Чеканка дивная была:Фигуры витязей знакомыхИ, в назиданье, их дела.Всё так искусно, живо, с толком:Иван-царевич с серым волком,Катигорох, Кузьма-Демьян,Кашей, дурак со ступой новой, —В семье последыш непутевый, —И славный рыцарь Марципан.

Троянец, натянув доспехи,Готовил недругам подвох;Он пана Турна для потехиНадумал захватить врасплох.Но, замысел Энея зная,Ирисю шлет Юнона злаяК его сопернику в шатер:Рутула пробудить от спячки,Разбередить его болячки,Чтоб он в табак Энея стер!

Пан Турн, зевая, ждал вертепа.К нему Ирися как шмыгнет!Ночной порой рутул свирепыйС тоски хлестал ахтырский мед.Любя Лависю, был он в горе,Печаль топил в питейном море,Армейский соблюдал закон:Кто в карты не на ту поставил,Хвать пунша — и беду поправил!И точно так же — кто влюблен!

«Ты что? — Ирися щебетала. —Сидишь без дела и клюешь?Напала лень? Ума не стало?Добро троянцам отдаешь?Отъелся кот— и не до мышки!Знать, не поймет Панько Оришки.Уж если ты такой байбак,Куда тебе с Энеем биться!С Лавинией не лезь любиться.Ты годен лишь гонять собак.

Не дремлет настоящий воин;Как ты, без просыпу не пьет,Смекает, мыслит, — будь спокоен! —Такой всех недругов побьет!К чертям! Живей опохмеляйся!Подмогой спешно заручайся!Ты новой Трои не щади!Эней подался на чужбину,Лихую сколотил дружину.Не оплошай теперь, гляди!»

Пихнула столик; вся посуда —Бутылки, чарки — кувырком!Осталась лишь осколков груда.Турн отшвырнул ее пинком.Все страсти в голову толкнулись,Любовь и злоба в нем проснулись.Он бушевал, осатанев.Рычал, троянской жаждал крови,Ревел: «На штурм!» — и в этом зовеСливались ненависть и гнев.

Собрав немедля пеших, конных,Для битвы Турн построил рать.Головорезов беспардонныхПослал под крепость — задирать.А сам верхом на БелоглазомДва корпуса на приступ разомПовел, — верней сказать, помчал.Отряд с Галесом и Мезапом,Чтоб укрепленье взять нахрапом,Вдоль Тибра двинулся на вал.

Троянцы заперли ворота,Энея терпеливо ждут.Познав превратностей без счета,Не стали унывать и тут.В предвиденье осады скорой,Давай везде крепить затворы,Колоды громоздить плашмя.Глядели в башенные щели,А носа высунуть не смели.Шептались, трубками дымя.

И порешили всей громадой,Когда рутул на них напрет.Отсиживаться за оградой, —Пускай он штурмом вал берет.Троянцы так и поступили.Свинец проворно растопили;Живица начала бурлить;В котлах кипели деготь, масло.Смола, — гостям незваным назло.Кто сунется — чтоб сверху лить.

Ко рву приблизившись вплотную,На Белоглазом Турн скакал.Пустивши конных врассыпную,Как оглашенный, выкликал:«Сюда, трусливые троянцы!На бой, шкодливые поганцы!Зарылись в норы, как кроты.А где Эней ваш — бабий праздник?Сидит за прялкой, безобразник?Наколобродил — и в кусты?»

Pутулы под командой ТурнаСрамили, лаяли троян;Врагов ругали нецензурно.Честили хуже, чем цыган.К ним тучами пускали стрелы,И всадники, не в меру смелы,Пытались перепрыгнуть ров.Трояне уши зажимали,Обидной брани не внимали,Но каждый биться был готов.

Пан Турн заскрежетал зубами:Сидят себе — и ни гугу!Как быть? Таранить стены лбами?Не выйдет, хоть согнись в дугуНе зря, наверно, говорится,Что злоба — сатане сестрица.С ней впрямь не расстается бес.Со зла придумал Турн уловкуПод сатанинскую диктовку.В башку его сам черт залез!

Велит раздуть огонь гигантскийПан Турн у тибрских берегов.Он хочет флот зажечь троянскийИ доконать своих врагов.За дело принялись вояки(Вредить другому склонен всякий),Готовят гибель кораблям.С трутом древесным, с фитилями,С лучиной, с жаром, с головнямиБегут, неся огонь к волнам.

Сперва затлело, закурилось,И пламень голубой взвился,А там и солнце закоптилось, —Такой дымище поднялся!От нимфы Турновой, в тревоге,Чихали на Олимпе боги;Угар богиням в ноздри лез;Они метались, точно козы,Дым ел глаза, бежали слезы;Как винокур был сам Зевес.

Венеру за душу щипало,Что с флотом поступили так,И сердце горько замирало:Ведь сядет сын на мель, как рак!В слезах печали и уныньяВскочила в тарантас богиня.На облучке сел Купидон,И на кобыле сухопаройК Цибеле поспешили старой —К яге помчались на поклон.

Цибела, — знают в каждой школе, —Была родная мать богов.Она смирилась поневоле,Когда осталась без зубов.Тихонько на печи сидела,С кулешиком лепешку ела,Не лезла в Зевсовы дела.В знак уваженья из корчагиСливал ей Зевс остатки брагиТой, что Юнона лишь пила.

Брехней недаром докучалаВенера Зевсу много раз:Такая вышла ей опала,Что показать нельзя и глаз.Теперь Цибеле поклониласьИ за услугу посулиласьКупить ей сбитню на алтын.Лишь просит-молит: «Поищи тыУ Зевса для троян защиты,Чтоб флота не лишился сын!»

Любила сладости старуха,Как перед сбитнем устоять?Была к тому же стрекотуха,Охотница язык чесать.Едва стащив Цибелу с печи,Взял Купидон ее на плечи,В хоромы Зевсовы понес.Зевес, узрев такую гостью,Сгреб молча оселедец горстью,Насупил брови, сморщил нос.

С дороги покряхтев маленько,Цибела кашлять начала,В подол сморкнулась хорошенькоИ дух пять раз перевела.«Сатурнович, помилосердствуй!Своей родимой поусердствуй! —Слезливо шамкала она. —Бессмертных смертный унижаетИ только что не бьет, а лает.Гора моя посрамлена.

Мою ты знаешь гору Иду,Где лес и с капищем алтарь.Я из-за них терплю обиду,Какой не снес бы твой свинарь!На сруб я продала Троянам(Твоей молельни прихожанам)Дубков и сосен — строить флот.Уста Юпитера велели,Чтоб эти брусья не истлели,Переходя из рода в род.

Взглянув теперь на Тибра воды,Ты видишь — корабли горят?Их палят Турновы уродыИ крепко всех богов костят.Еще не то тебе подстроят!Спусти им — власть твою присвоят.Дадут нам киселя тогда!Расхитят лес, разроют Иду,Меня раздавят, словно гниду,Тебя прогонят навсегда».

«Не беспокойтесь, пани матка! —Зевес с досадою сказал. —Всех проучу, и будет гладко;Ваш Турн, анафема, пропал!»Взглянул, мигнул, махнул рукоюНад Тибром, чудною рекою, —И врозь поплыли корабли;Как гуси, в воду окунулись,В сирен проворно обернулись,А те и песни завели.

Войска рутульские в испугеДрожали от таких чудес.И стон прошел по всей округе.Мезап дал драла и Галес.Тут порскнули и рутуляне,Как от дождя в шатер цыгане.Обратно повернула рать.Один лишь Турн совался всюду,Давая толкованье чуду,Бегущих силясь перенять:

«Ребятушки, мол, не робейте!То божье знаменье для нас.Свой страх откиньте и рассейте.Пришлось сказать Энею — пас!Чего мы с вами не спалили,То боги сами потопили.Теперь троянцы в западне.Живьем их в землю втопчем, вдавим,Всех разом на тот свет отправим.То воля божья, верьте мне!»

Но велики у страха очи.Спасался каждый, кто как мог,И возвращаться не охочи,Летели все, не чуя ног.На поле Турн один маячит,А войско врассыпную скачет.Пан Турн огрел коня хлыстомИ шапку на глаза насунул,Во все лопатки в лагерь дунул,Конек лишь завертел хвостом.

Глядеть на бегство пана ТураТроянцам было по нутру;Дивились оборотням бурноИ толковали всё к добру.Ума, однако, не терялиИ Турну зря не доверяли:С врагом воюешь — не плошай!Он побежал — ты не гоняйся,Он струсил —ты остерегайся.Разок скиксуешь и — прощай!

Двойную стражу выставляютНа башнях для ночной порыИ фонари уж заправляют,Чтоб их повесить на шнуры.Вдоль вала ходят караулы.Всё стихло. Улеглись рутулы.Лишь кое-где блестит огонь.Как видно, в Турновом обозеНе помышляли об угрозе.Храпеть оставим этих сонь!

На страже возле главной башниСтояли Низ и Эвриал.Не сыщешь удальцов беcстрашней!Их черт веревочкой связал.Хоть были крови не троянской, —Иной какой-то, басурманской, —Но знали службу казаки.Молодцеваты, крепки, ловки,Пошли к Энею по вербовке;Водили дружбу земляки.

«Забраться бы сейчас к рутулам! —Так Эвриалу Низ шепнул. —Хоть перережь их всех огулом —Никто б ногой не шевельнул!Храпят, как видно, с перепою.К ним тайной подкрадусь тропою,Энею доблесть покажу.Покруче заварю я кашу,Разинь хранящих ошарашу,На нож я сотню посажу!»

«Как! Ты — один? Меня оставишь? —Спросил у Низа Эвриал. —Сначала ты меня удавишь,Чтоб я от земляка отстал!С тобой не расставался сроду —С тобой пойду в огонь и воду!Не побоюсь и смертных мук.Трусливый — дружбы не достоин!Мне говорил: «Умри как воин!» —Покойный батька мой, сердюк».

«Потыкай пальцем в лоб сначала!Oт рыцарства с ума не спять! —Прикрикнул Низ на Эвриала. —Есть у тебя старуха мать!Ей, бедной, немощной и хворой,Не сын ли должен быть опорой?Ты для нее обязан жить!Легко ль ей будет без приюта,Под гнетом лет и скорби лютой,Скитаясь в людях, слезы лить!

Вот я, к примеру, сиротина.Расту, что во поле горох,Такая у меня судьбина:Эней — отец, а матерь — бог.Хоть пригожусь чужой отчизне.А если б я лишился жизни —Кому от этого печаль?Тебя убьют — родимой горе.Сойдет она в могилу вскоре.Ужель тебе ее не жаль?»

«Разумно, Низ, ты рассуждаешь,А все-таки не прав кругом!Меня в одном ты убеждаешь,Умалчиваешь о другом.Где общее добро в упадке —Отца и мать покинь для схватки!Ты долг обязан исполнять.Энею дали мы присягу,И за нею костьми я лягу!Над этим разве властна мать?»

Низ увидал, что спор напрасен.Обнявшись крепко с земляком,Он тут же вымолвил: «Согласен!»И в ратушу пошли молчком.В палату, где со старшиною,Готовясь к завтрашнему бою,Сидел Энеев сын Иул,Явились пареньки честные,Врата покинув крепостные,Когда сменился караул.

«Стояли под одной из башенМы с Эвриалом на часах.У недругов огонь погашен.Спокойно спят они впотьмах.Мы можем по тропе укромнойПрокрасться в лагерь ночью темной,Насквозь пройти рутульский станИ срочно донести Энею,Что злобный Турн с ордой своеюСуется в крепость, как шайтан.

Пускай дозволит нам громада!Мы дернем — счастья попытать.Пока не встало солнце, надоЭнея-князя повидать».— «В столь смутное для Трои времяПолно отваги наше племя!» —Раздался одобренья гул.И все троянцы, без изъятья,Раскрыли смельчакам объятья.Братину им поднес Иул.

Как сын Энея и наследник,Похвальную сказал он речьИ Низу подарил «победник»(Так величал Иул свой меч).Дня дорогого ЭвриалаНе пожалел того кинжала,Что у вдовы стащил отец.Чины сулил им за услугу,Обоим обещал по плугу,Земли под пашню и овец.

Был Эвриал дружка моложе:Ему двадцатый шел годок;Не ус темнел на белой коже,А первый мягонький пушок.Но воин был — храбрей не надо,Силач и рыцарского склада.А прослезился наш казак:Ведь он с родимой разлучался,Шел умирать и не прощался.Он, сердцу покорясь, размяк.

«Иул Энеевич! Не дайтеЗагинуть матушке моей.В нужде, в несчастье помогайте,Заместо сына будьте ей.Вы маменьку любили тоже.Я у своей —одна надежа! —Промолвил нежный Эвриал. —Вверяю вам покой мамашин!Мне смертный бой теперь не страшен.Умру за вас, как обещал!»

Иул в ответ: «Напрасно тужишь!Твой труд, поверь, не пропадет.Ты, Эвриал, нам честно служишь,Не зря кладешь за нас живот.Считай меня роднее брата!Старушку сберегу я свято.Довольствие назначу ей,Паек, одёжу и квартиру;Пшена, муки, яиц и сыруВ избытке — до скончанья дней!»

Давайте-ка с отважной паройОтправимся в рутульский стан!Зашел за тучи месяц ярый,И на равнину пал туман.Порой полночной всем рутулам —И сотникам и есаулам —Уснуть сивуха помогла.Себя заботой не тревожа,Вблизи костров потухших лежа,Беспечные не ждали зла.

Там часовые на мушкетахВалялись, будто напоказ.Храпели пьяные в пикетах.Встречая свой последний час.И, стражу сняв передовую,Пошли друзья наудалую.«Из рутулян повыбью блох! —Промолвил Низ. — Управлюсь духом,А ты к земле приникни ухом,Чтоб не застигли нас врасплох».

Сперва Рамента он проведал,Башку отсек в один момент,Составить завещанья не дал;К чертям навек пошел Рамент.Кто сколько проживет на свете,Он по руке гадал, — заметьте, —Не мысля о конце таком.Мы часто ворожим, пророчим, —Да только не себе, а прочим, —К цыганкам бегая тайком.

На Рема и его героевОбрушился отважный Низ.Передушил он ложкомоевИ прихлебателей-подлиз,А их начальника, облома,Притиснул, как Фому Ерема;Затем, подняв дареный меч,Схватил за бороду густуюОн супостата и пустуюМакитру отделил от плеч.

Серран в сорочке, без кафтана,Покушав досыта, уснул.Низ ворвался в шатер Серрана,Мечом по пузу полоснул.И вслед за этим, словно в ступе,Зад сплющил с головою вкупе.Из мужа получился рак:Торчала голова конфузноМеж ног, и поднималось гузно.Картинно умирал бедняк!

И Эвриал, попав к рутулам,Без дела тоже не стоял.Подобно земляку, огуломПостылых в пекло отправлял.Нигде не встретивши отпора,Колол и резал без разбора,Трудился, как в овчарне волк.Косил подряд простых, вельможных,И выборных, и подпомощных.Кого сгребет, того и — щелк!

А Регус прискакал с пирушки,Разделся, жженки выпил онИ повалился на подушки,Егo уже клонило в сон.Но Эвриал кинжал ИулаВоткнул в раскрытый рог рутулаИ горемыку приколол,Ни дать ни взять, как цветик алыйПрикалывает к покрывалуДня украшенья женский пол.

Остервенясь, в шатер к МезапуРванулся было Эвриал,И тот его зажал бы в лапу, —Да земляка он повстречал.Хоть Низ был сорванец немалый,Лихой, запальчивый, удалый,Однако удержал дружка:«Врагам пустили кровь нехудо!Пopa улепетнуть отсюда,Чтоб не намяли нам бока».

Как волк в овчарне втихомолкуСмиренных потрошит ягнят,Как хищный хорь, подобно волку,Терзает в темноте цыплят,Как, накуривши дымом серным,В ночи с нахальством беспримернымБез шуму крадут бурсакиГусей, индюшек, уток жирныхИз хлева у гевалов мирных(Чем промышляют и дьяки),

Так наши смелые вояки,В рутульский стан сумев залезть,От крови красные, как раки,Энея защищали честь.А где любовь к отчизне светит —Там вражья сила гибель встретит.Там сердце крепче, чем свинец.Не властна там судьба-злодейка.Там жизнь — алтын, а смерть — копейка.Там рыцарь, хват —любой птенец.

Итак, задав рутулам жару,Бродили Эвриал и Низ,Как музыкан ты по базару,Хотя от крови грунт раскис.Поляк, об этом беспокоясь,Жупан бы подоткнул по пояс,А наши перли напролом.Спешили удальцы к Энею —Похвастать храбростью своеюИ рассказать о Турне злом.

Уже из лагеря счастливоУшли два дюжих молодца:Лаптишки хлюпали, и живоСтучали смелые сердца.Явился месяц из-за тучи,Рассеялся туман летучий,Всё предвещало добрый путь.И вдруг навстречу из долиныС полком латинские дружины —Волсент! Как нашим улизнуть?

Они, попавши в передрягу,Бегут быстрее гончих псов.Бедняги к лесу дали тягуОт супостатов, от врагов;Так пара горлинок невинныхЛетит — спастись в лесах пустынныхОт хищных ястреба когтей.Но если суждено быть худу —Оно тебя найдет повсюду.Не скроешься за сто морей!

Наездники и пехотинцыПустились догонять вояк.Опушку окружив, латинцыИм не дают уйти никак.Часть войска по лесу шнырялаИ выследила Эвриала.Проворный Низ на вербу влез.Попался, как волкам овечка,От вербы этой недалечкоДружок его, головорез.

И Низ увидел Эвриала,Над коим тешились враги.Душа его затосковала.Зевесу крикнув: «Помоги!» —Копье в латинцев он пускает,Сульмону сердце пробивает,Тот сразу валится, что сноп.Как будто не было Сульмона!Не охнув, не издавши стона,Зевнул в последний раз и — хлоп.

Стрела со свистом полетелаИ Тагу врезалась в висок.Его безжизненное телоНа желтый падает песок.Волсент, бойцов утратив пару,Клянет невидимую каруИ в ярости, как вол, ревет:«За кровь моих Сульмона, ТагаОтветишь головой, бродяга!Ступай за ними «обормот!»

Без лишних слов на ЭвриалаОн замахнулся палашом.Вся храбрость Низова пропала,И сердце стало кулешом.К Волсенту мчится что есть силы:«Творишь пеккатум, фратер милый,Ты морс невинному несешь:Я — стультус, лятро, нечестивец,Злодей, неквиссимус, убивец!Постой! Ты кровь напрасно льешь!»

Рука Волсента не сдержалась:Головку с плеч срубил он вмиг,И кавуном она каталась.Невнятно лепетал язык.Кораллы губ уже синели,И щеки алые бледнели.Густых кудрей свалялся шелк,Померкли молодые очи,Покрывшись мглою вечной ночи,И голос навсегда умолк.

При виде трупа ЭвриалаРассвирепел его земляк,И, выпуская злости жало,К Волсенту ринулся смельчак.Как молния летит сквозь тучу,Промчался сквозь латинцев кучу,Врага настиг в один момент.Схватил его за чуб рукоюИ в сердце меч всадил другою —Дыханье испустил Волсент.

Как искра с порохом зажженнымДолжна исчезнуть заодно,Так Низу с ворогом сраженнымПогибнуть было суждено.Осатаневшие латиныНе пощадили казачиныИ голову ему снесли.Так Низ и Эвриал дружили,Так жизнь отважно положили,Посмертно славу обрели.

Из крепких сучьев и брезентаНосилки смастерив, латыньПоволокла на них Волсента,Которому пришел аминь.А две казацкие головкиС собой помчали, как дубовки,Швырнув их попросту в мешок.Но в лагере об эту поруЗастали, как на бойне, горуПеченок, легкого, кишок.

Как только небосклон зарделся,Светильник Феба запылал,Пан Турн покушал, огляделсяИ снова биться пожелал.Ударить приказал в клепало,Чтоб войско сразу выступало,И прихватить велел с собойКазачьи головы для смеху,Чтоб за недавнюю потехуТроянцам отплатить с лихвой.

Но в крепости, по уговору,Молчком сидел троянский род;Запрятались, как мыши в нору,Когда вблизи мяучит кот.При этом были все готовыПогибнуть ради Трои новойИ чашу смертную испить,Чтоб отстоять свою свободу,Не покориться сумасброду,Затрещину ему влепить.

Рутулы налетели бурно.Троянцы сдачи дали так,Что брюхо скорчило у ТурнаИ расчесал икру вожак.Велит он, вне себя от злости,На глум поднять убитых кости,Чтоб лютых недругов кольнуть:На жерди перед самым валомНесчастных Низа с ЭвриаломГоловки буйные наткнуть.

Троянцы с вала различали,Чьи головы вблизи торчат,И горькой предались печали,Утративши таких ребят.Ужасный слух про их кончинуПотряс троянскую дружину,И слезы проливала рать.Оцепенев от скорбной вести,Едва не умерла на местеСтаруха, Эвриала мать.

Как будто разум потеряла:Седые волосы рвалаИ в грудь со стоном ударяла,Лицо щипала и скребла.Вдоль вала бегала бабуся.Когда же голову ЭврусяОна узнала на колу —Еще сильнее заметалась:Вопила, ерзала, каталасьИ распростерлась на валу.

Истошным голосом завыла:«Сыночек, свет моих очей!На то ль тебя я породила,Чтоб сгинул от лихих людей?Чтоб ты в недобрую годинуУвел старуху на чужбинуСвой век в сиротстве коротать?Моя ты радость и отрада!Моя заслона и ограда!Ты на кого покинул мать?

Куда идти убогой, хворой?Кто злую долю облегчит?Кто будет мне в беде опорой?Кто участь горькую смягчит?Теперь прощайте все поклоны,Что получала во дни оныОт вдов, девчат и молодицЗа брови дивные собольи,За очи ясные сокольи…Ты был красою вечерниц!

Найти бы мне твой труп казацкийИ тело белое обмыть.Назло дружине супостатскойВ могилу с честно проводить.О боги!Я ли в том повинна,Что вы единственного сынаДозволили обречь на смертьИ молодецкую головкуНад бедной матерью в издевку,Как тыкву, насадить на жердь?

Недолго наживет на свете,Рутулы, ваш собачий род!Пусть вас казнят родные дети!Пускай издохнет ваш приплод!Как жаль, что я не зверь, не львица,Не кровожадная волчица,Чтоб вас, убийцы, растерзать!Чтоб, исторгая рев из пасти,Рвать сердце с требухой на части,Мослы с рычаньем разгрызать!»

Тут не один троянский воинСочувственные слезы лил.Прощаньем горестным расстроен,Асканий нюни распустил.Сильнее всех сморкался, хлипал,На недругов проклятья сыпалЭнея доблестный сынок.С поклоном подступивши, бабкуСхватил Энеевич в охапку,В землянку с вала уволок.

А тут кричат и трубят в трубы,В свистелки дуют и в рога,Вопят, брат брата лупит в зубы,Враг налетает на врага.Тут — ржанье конское и топот,Там — гомон, стукотня и ропот,Смятенье, сто напастей злых!Так сбитень пенится горячий,Так в кабаке шумит подьячий.Хоть, вправду, выноси святых!

—Гей, муза! —к панночке стыдливойВзмолюсь. — Приди, хоть на часок!Прошу тебя, не будь спесивойИ помоги сложить стишок.Ты дай мне силу и уменье,Чтоб мог я описать сраженье.Здесь должен твой звучать язык!Ты, девка, слышно, не брыклива,Да жаль, от старости сварлива.Прости! я брякнул напрямик,

И в самом деле провинился:Девицу старой объявил,Хоть с ней никто и не любился,Не женихался, не шутил.Ох, сколько муз таких на свете,Во всяком городе, в повете!Покрыли б доверху Парнас.Я музу кличу не такую:Веселую и молодую;А старых — залягай Пегас!

Рутулы кинулись на стены,Карабкаются, как жуки.Свирепый Турн, покрывшись пеной,Кричит: «Дружнёнько, казаки!»Троянцы тоже не зевают,Швырять каменья поспе