Рабиндранат Тагор - ...Это не сон! (сборник) Страница 15

– Ну как там все? – спросил он.

– Зачем ты ушел из дому?

– Теперь у нас часто ночные дежурства, а ездить из дому неудобно.

– Раньше тоже бывали дежурства, но я что-то не помню, чтобы ты уходил.

– У тебя, кажется, какие-то подозрения? – рассмеялся Мохендро.

– Я не шучу, тебе нужно сейчас же возвратиться домой.

Всего минуту назад Мохендро и сам так думал. Но после слов Бихари он вдруг решил убедить себя, что ему вовсе не нужно возвращаться.

– Что ты, Бихари, – возразил он, – тогда у меня пропадет целый учебный год.

– Мохим! Я знаю тебя с детства, и не пытайся обманывать меня! Ты поступаешь нехорошо.

– А что я делаю, господин судья?

Бихари потерял терпение:

– Послушай, Мохим, ты всегда говоришь о своем сердце, о своих чувствах, но где сейчас оно, твое сердце?

– Сейчас оно здесь, в больнице.

– Перестань, Мохим, довольно! Ты со мной шутки шутишь, а там Аша места себе не может найти, все плачет.

Мохендро словно кто-то толкнул. Он не думал, что еще кто-то, кроме него, может страдать или радоваться. Опомнившись, он спросил:

– Почему же Аша плачет?

– Ты не знаешь? По-твоему, я должен об этом знать? – сердито спросил Бихари.

– Тебе угодно сердиться на то, что твой Мохим не всеведущ, но в этом следовало бы винить не меня, а создателя.

Тогда Бихари подробно рассказал ему о том, что видел. В памяти Бихари так ясно всплыло залитое слезами личико Аши, прильнувшей к груди Бинодини, что голос его дрогнул.

Заметив волнение Бихари, Мохендро изумился. Он всегда был уверен, что у Бихари не может быть никаких увлечений. Когда же это началось? Неужели с того дня, когда друзья приходили смотреть на Ашу в дом ее дяди? Бедняга Бихари! Но хотя Мохендро про себя и назвал Бихари «беднягой», жалости к нему он не испытывал, ему даже стало весело. Уж он-то знал, кому навсегда отдано сердце Аши. «Те, что для других желанны, но недоступны, сами льнут ко мне», – подумал Мохендро, и гордость переполнила его сердце.

– Что ж, тогда поедем, – наконец сказал он. – Пойди найми экипаж.

Глава 22

Стоило Аше увидеть Мохендро, и все ее страхи рассеялись как дым. Она вспоминала свои письма и от стыда не смела поднять глаз.

– Как ты могла писать мне такие обидные письма? – с укором сказал ей Мохендро и вытащил из кармана три читаные и перечитанные послания.

– О, пожалуйста, порви их! – взмолилась Аша. Она хотела вырвать листки из рук Мохендро, но он спрятал их в карман.

– Ведь я покинул дом ради занятий, – сказал он, – а ты этого не поняла! Как ты могла усомниться во мне?!

– Прости. – На глазах у Аши выступили слезы. – Это никогда больше не повторится!

– Никогда-никогда?

– Никогда.

Мохендро привлек ее к себе и поцеловал.

– Дай мне письма, я порву их, – попросила Аша.

– Нет, нет, ни за что!

Аша смиренно подумала, что письма он сохранил ей в наказание. Из-за всей этой истории Аша несколько охладела к Бинодини. Она не только не поспешила поделиться с подругой радостным известием о возвращении мужа, но стала избегать ее.

Бинодини заметила это и под тем предлогом, что у нее дела по хозяйству, не появлялась совсем.

«Странно! – размышлял Мохендро. – Я думал, что теперь буду особенно часто видеть Бинодини, а получилось наоборот. К чему же тогда были письма?» И он решил, что не станет пытаться проникнуть в тайну женского сердца. «Если даже Бинодини и будет стремиться к сближению, я навстречу ей шага не сделаю», – говорил он себе. Но потом ему стало казаться, что он поступает неправильно. «Можно подумать, что между нами действительно что-то есть, – пожалуй, лучше восстановить прежние непринужденные отношения и положить конец этой натянутости».

– Что-то подруги твоей не видно, – сказал он как-то Аше.

– Не знаю, почему она не показывается… – равнодушно ответила Аша.

В это время вошла заплаканная Раджлокхи и сказала, что Бинодини просит непременно отпустить ее.

– Почему, ма? – спросил Мохендро, пытаясь скрыть тревогу.

– Откуда мне знать? Но только на этот раз она непреклонна. Ты не умеешь быть внимательным! – воскликнула она. – Как может уважаемая женщина оставаться в чужом доме, если ты не проявляешь по отношению к ней родственных чувств?

Бинодини сидела у себя в спальне и вышивала покрывало, когда вошел Мохендро.

– Песчинка! – окликнул он молодую женщину.

– Что угодно, господин Мохендро? – сухо отозвалась Бинодини.

– С каких это пор Мохендро стал «господином Мохендро»?

– Как же мне называть вас?

– Так же, как и свою подругу, – Песчинка.

Но Бинодини не откликнулась на шутку и продолжала молча шить.

– Мне кажется, это самое подходящее обращение? – вопросительно проговорил Мохендро.

Бинодини наклонилась и, спокойно откусив нитку, сказала:

– Не знаю, вам виднее. – Затем, словно стремясь поскорее закончить этот разговор, проговорила: – Так, значит, вы все-таки вернулись из колледжа!

– Сколько же можно резать мертвецов!

Бинодини снова откусила нитку и, не поднимая головы, проронила:

– А теперь вам, кажется, понадобились живые?

Мохендро подумал было, что сейчас самое время вставить какое-нибудь шутливое замечание. Но на него так подействовала серьезная невозмутимость Бинодини, что он не мог найти нужных слов. Мохендро понял, что Бинодини решила держать его на расстоянии, и это еще больше распалило его. Ему захотелось во что бы то ни стало разрушить возникшую между ними стену. Не ответив на последнюю колкость Бинодини, он сел рядом с ней и спросил:

– Почему вы хотите уехать от нас? В этом виноват я?

Бинодини слегка отодвинулась, подняла голову и, глядя прямо в лицо Мохендро своими огромными лучистыми глазами, сказала:

– У каждого есть свои обязанности. Никто не виноват, что вам пришлось уехать в колледж. Почему бы мне тоже не уехать? Разве у меня не может быть обязанностей?

Мохендро помолчал, не зная, что сказать.

– Что же это за обязанности, – спросил он наконец, – ради которых вы покидаете нас?

– Что за обязанности, это уже мое дело, – заметила Бинодини, осторожно вдевая нитку. – Я не должна давать вам отчет.

Мохендро не ответил и долго сидел в задумчивости, глядя в окно на верхушку пальмы. Бинодини молча шила. Было так тихо, что казалось, иголка упадет – будет слышно. После долгого молчания Мохендро вдруг заговорил снова:

– А если очень вас попросить, вы не уедете?

Бинодини вздрогнула от неожиданности и уколола палец. Слизнув капельку крови, она сказала:

– Зачем просить? Уеду или останусь, не все ли вам равно!

В голосе ее звучала горечь. Низко склонив голову, Бинодини делала вид, что всецело поглощена рукоделием. В уголках ее глаз блестели слезы. Пасмурный день кончился, спускались сумерки. Мохендро вдруг схватил руку Бинодини и, сжав ее в своей, спросил прерывающимся голосом:

– А если мне не все равно, тогда ты останешься?

Бинодини торопливо вырвала руку и отодвинулась. Мохендро стало стыдно своего порыва. Последние слова будто в насмешку все еще звучали в его ушах. Он прикусил язык и умолк.

В комнате воцарилась тишина. Но когда неожиданно вошла Аша, Бинодини, словно продолжая ранее начавшийся разговор, со смехом обратилась к Мохендро:

– Ну, вы достаточно потешили мою гордость, и теперь мне придется выполнять каждое ваше желание. Пусть будет по-вашему, – я останусь в этом доме, пока вы меня сами не выгоните.

Обрадованная тем, что мужу удалось уговорить Бинодини, Аша обняла подругу и сказала:

– Значит – решено! Ну-ка, повтори три раза: «Пока не выгонят, останусь, останусь, останусь!»

Бинодини повторила.

– Но если так, зачем ты просила тебя отпустить? – продолжала Аша. – Ведь все равно пришлось покориться моему мужу.

Тогда Бинодини, улыбаясь, проговорила:

– Ну, уважаемый родственник, как вы считаете, я покорилась или вас покорила?

Мохендро остолбенел. Ему показалось, что вся комната кричит о его вине, и стыд охватил его. Как он теперь сможет спокойно разговаривать с Ашей? Как обратить в шутку свою ужасную растерянность? Дьявольская сеть опутала его, он не знал что сказать.

– Да, поражение потерпел я, – мрачно заметил наконец Мохендро и вышел из комнаты.

Через некоторое время он вернулся и сказал, обращаясь к Бинодини:

– Простите меня.

– Вы ни в чем не виноваты.

– Я не имел права насильно удерживать вас здесь.

– Почему «насильно»? Разве вы применили силу? Я что-то не заметила, – рассмеялась Бинодини. – Вы так ласково, так нежно упрашивали меня остаться. Разве нежность и насилие одно и то же? – обратилась она к Аше.

– Конечно нет, – ответила Аша, принимая ее сторону.

– Я исполняю ваше желание, Мохендро, – продолжала Бинодини. – Мое счастье, что вы не можете обойтись без меня! Таких чутких людей мало на свете! Если уж нашелся такой, который разделяет все мои радости и печали, то зачем же мне самой бежать от него?