Валентин Коровин - Поэты пушкинской поры Страница 16

Современник А.С. Пушкина. Свободолюбивые мотивы его ранней лирики в духе декабристкой поэзии в 1830-е годы исчезают. Основные жанры – романс, лирический монолог, философско-дидактическая баллада. В романтическом ключе с характерной для романтизма экзотикой разрабатывает «восточную тему».

Погиб тиран! Возденем к небу длани!Давно ли мы, с поникшею главой,Несли ему уничиженья дани,Омытые кровавою слезой?Давно ли меч, в крови ненасытимый,В руке убийц властительных сверкал?Виновник бед и язв неисцелимых,Давно ли он народы пожирал?Всевышний внял сынов своих моленью —И нет его! меч гордый преломлен;Конец бедам, конец уничиженью,И иго в прах с страдальческих рамен!Столетний кедр, воспитанник Ливана,Воздвигнулся ветвистою главой,Возвеселясь погибелью тирана.«Он пал, – гласит, – он пал, властитель мой!Ликуй, Ливан! Под острием железа,Свободный днесь, уж не падет твой сынИ, опершись на рамена утеса,Возвысится, как мощный исполин!Смерть варвара смутила мрачны сени:Узрев его, содрогся хладный ад;Воспрянули из мрака сильных тени,И, на него вперивши робкий взгляд,Они рекли: «И ты, царь Вавилона,Познал и ты ничтожества удел!»Давно ли он с блистательного тронаВеличием, гордынею гремел?Днесь труп его, источенный червями,Лежит во мгле, осклабив тусклый взор;Заутра вихрь с поблекшими листамиСнесет его надменности в укор…Денницы сын, блестящее светило,Чья длань тебя низринула с небес?Чье мщение в единый миг сразилоМогучего, как вековый утес?Не ты ли рек: «Сравняюся с богами,Превыше звезд поставлю мой престол,К моим стопам падут цари рабами…»Ты рек – и пал, главой склонясь на дол!Угаснет день – и путник утомленныйЗайдет сюда – и труп увидит твой.«Вот смертный тот, – он скажет, изумленный, —Кто управлял Вселенныя судьбой,Кто услаждал свой слух цепями рабства,Под чьей стопой являлась степь кругом,Пред кем в плену дымились царства,Стенал народ под варварским жезлом!»Чудовище, природой отчужденный,Проклятие с забвеньем твой удел!Твой труп, один, лежит непогребенный,Лишь хищный вран крылом его одел!Где замыслы гордыни величавы?Как сорванный ветрами лист сухой,Исчез и след твоей гремевшей славы…Дрожи, тиран, не дремлет мститель твой!

Посвящено Алексею Романовичу Томилову

День упадал во глубь лесов;В долине вечер воцарялся,И меж высоких береговСпокойно Волхов разливался.Над ним нависнувши стеной,Твердыни праздные[3] дремали,Вблизи синел курган крутой,И тени на водах лежали.

Воспоминанья прошлых днейНа сих местах в моей душе теснились:Так – здесь толпы богатырейС пришельцами за кров родимых бились;Правдивым мщением кипела русских грудь,Свободу жизни ограждая, —И часто Волхова багр　овел светлый путь,Враждебных трупы увлекая.Быть может, богатырь на камне сем острилСвой меч, притупленный щитами;Иль, обессиленный, склонясь над ним, просилОн у Небес победы над врагами.Теперь всё смолкло здесь! Лишь в бурю вранкричит,

Гнездяся в башне позабытой;На ржавых вереях дверь дряхлая скрыпит,И свищет ветр в стене разбитой.Иль время иногда рушительной рукойС вершины камни обрывает, —И Волхов с шумом поглощаетПотомков древности святой.Так старец, ослабев от бед,Теряет ветхие седины,И алчной вечности пучиныУносят их минутный след!..

О Волхов! берегов твоихНе оглашает днесь ни голос грозной битвы,Ни тяжкий стон последния молитвы,Ни вопли дев с полей родных.К тебе певец идет с довольною душой:Он любит с башни зреть, задумчивости полный,Как ты волнуешься сребристою струей,Колебля рыбарей разбросанные челны;И перед ним цветущее село

Склоняется над тихими водами,Любуяся в их светлое стекло;Здесь берег обнялся зелеными лугами,Там он стеной песчаною обвис,И ели древние над ним шатром сплелись!

Мне не забыть тех томных впечатлений,Питавших мысль мою при Волховских струях.Картинные брега, я помню вас в мечтах,Как помнят призраки веселых сновидений!..

Не отравляй моей тоскиУлыбкой, ласкою притворнойИ сердца снова не влекиК мучениям любви упорной!Невинный жар твоих ланит,Очей веселое сиянье, —Всё помню я, – но не слетитКо мне любви очарованье.Нет, не слетит оно назадК моей душе полузабытой:Так оставляет ароматСосуд, небережно разбитый!..

Федор Антонович Туманский

1799–1853

Современник А.С. Пушкина, который принимал участие в подготовке издания стихотворений Пушкина. Был дружен с А.А. Дельвигом и Е.А. Баратынским. Писал удачные стихи в духе элегической лирики 1820-х годов. Самое знаменитое стихотворение – «Птичка». Оно ценилось современниками даже выше одноименного пушкинского.

Есть на земле безвестный уголок,Уединенный, неприметный:Знакомый луг, знакомый лес, поток,И в них дух добрый и приветный.Он издавна живет в том уголке,Летает птичкой по дубравам,Шумит в бору, купается в рекеИ улыбается забавам.Сберется ль в луг красавиц хоровод —Он между ними невидимкой,И под вечер он в сумраке поетЛюбовь с пастушеской волынкой.Я не видал его в стране родной,Но с ним почувствовал разлуку,Когда, в очах с прощальною слезой,Я посох странника взял в руку.Он вкруг меня в унынии шептал:«Куда? не я ль тебя взлелеял?»Он за рубеж отчизны провожалИ грустью на меня повеял.Казалось мне, покинут детства друг,Который вместе рос со мною.Недаром же с тобой разлуку, добрый дух,Зовут по Родине тоскою!

Невидимо толпятся годы,В их бездне исчезают дни,Как в море льющиеся воды,Как миг блестящие огни.За тайной мглою кроет времяДень улетающий за днем,И тяготеет жизни бремя,А годы кажутся нам сном.Иного память утомилась,Считая ряд прожитых лет;Ей жизнь как будто бы приснилась,Минувшее – как дымный след.Но там, в толпе полупрозрачной,Мелькают памятные дни,Как сквозь туман долины мрачнойБлестят приветные огни;На них ли радости сиянье,Иль скорби черная печать, —Они живут в воспоминанье,Их любит сердце отличать;Их время от него не спрячет,И старец, покидая свет,И улыбнется и заплачет,Взглянув на жизнь минувших лет.

Вчера я растворил темницуВоздушной пленницы моей:Я рощам возвратил певицу,Я возвратил свободу ей.Она исчезла, утопаяВ сияньи голубого дня,И так запела, улетая,Как бы молилась за меня.

Еще в младенческие лета

Любил он песен дивный дар,

И не потухнул в шуме света

Его души небесный жар.

Не изменил он назначенью,

Главы пред роком не склонял,