Алла Кузнецова - Живучее эхо Эллады Страница 16

Как хищные стервятники – орлы,

Стихии жертвам наносили раны.

Когда же наступил кромешный мрак,

Островитяне завершили дело.

Причалил тут же к острову Геракл

И сразу в ход пошли мечи и стрелы.

Воитель кровью остров окропил,

Убив царя, нисшедшего до свинства:

Сын Посейдона, глупый Эврипил,

Не чтил святой закон гостеприимства.

Мечом привычно опоясав стан,

Геракл принял верное решенье:

Он силой покорил островитян

И предал остров Кос опустошенью.

Когда же Зевс проснулся наконец,

В неистовство пришёл, виня себя же:

– Мой сын страдал – какой же я отец?..

Выходит, только Геру и уважил?!

Переживая страшную вину,

Он недоволен был своей семьёю,

И тут же заковал свою жену,

Подвесив между небом и землёю.

В оковы золотые обрядив,

Лишил богиню голоса и нимба,

И каждого, кто к Гере подходил,

Сам низвергал с высокого Олимпа.

Причислив Геру к истинным врагам,

И чтобы мстить другие не желали,

Зевс привязал к наказанной ногам

По наковальне из тяжёлой стали.

– Виси до лучшей для тебя поры

За беды, что Гераклу сотворила!

Зевс и Гипноса сбросил бы с горы,

Да жаль, богиня Ночь его укрыла!

Геракл сражается с гигантами

Послал великий Зевс на остров Кос

Воительницу – дочь свою Афину:

– Чтоб нам лишиться трона не пришлось,

Скорее призови на помощь сына!..

… Гигантов породила Гея – мать

Из капель крови звёздного Урана,

Низвергнутого Кроном. Что с них взять?

Чудовищами были великаны!

Пугающие ноги в виде змей,

Что ползали в бою довольно прытко…

Гиганты злы, они богов сильней!

Их волосы – стальные струны-нитки!

Вдоль тела ниспадая, не дают

Разить мечами хищников незваных.

Они богам нарушили уют —

Взалкали миром править великаны.

В боях, гордясь могуществом своим,

Как будто бы играли страшной силой!

Недоброе предчувствовал Олимп,

В богов обличьях ненависть сквозила.

Гигант. С античной камеи.

Зато была счастливой Гея-мать,

Снабдив гигантов снадобьем зелёным:

Сыны умели противостоять

Ударам копий и мечей калёных.

Их только смертный мог бы победить!

Страдала Гея, понимая это…

Всё громовержец смог предупредить,

Особой силой выведав секреты

Богини Геи. Значит, не бывать

Тому, чтобы она собрала травы,

Что защитят от смертных. «Ты бы, мать,

Сварила для сынов таких отраву!..»

Он приказал на землю не светить

Ни Гелиосу, ни Селене полной,

Ни лёгкой Эос! В темени пути

На ощупь шёл сквозь травяные волны.

Светили богу Зевсу светлячки,

Он, обойдя леса, поля, дубравы,

Сам выщипал и уложил в мешки

Необходимые богине Гее травы.

«Выходит, я для Геи – лютый враг!

Перетерплю атаку слов капризных,

Зато теперь мой смертный сын Геракл

Перетолчёт гигантов ненавистных!

Запомнят все Флегрейские поля

Халкиды – полуострова Паллены!» —

И сам себя надеждой веселя,

Поил бог Зевс коней из Гиппокрены.

Вражды жестокой был исход таков,

Когда глупцы желают доминанты.

И с криком «Нет нам смерти от богов!»

На олимпийцев ринулись гиганты.

Летели скалы и обломки гор,

Стволы деревьев, что вовсю пылали!..

И битвы гром, и стонов жуткий хор

Пугали мир, расшатывая дали.

С богинею Афиною Геракл

Включились в битву, заявившись вскоре, —

И поняли гиганты, кто их враг!..

Богиня Гея онемела в горе!

Вот зазвенела тонко тетива,

Метнув стрелу с лернейской гидры ядом,

И бросила похвальные слова

Афина, что стояла с Зевсом рядом.

Гигант Алкионей был ранен в грудь

(Среди собратьев слыл он самым крепким).

– О Гея-мать!.. В беде со мной пребудь!

И глянул на Геракла взглядом цепким.

На землю рухнул и вошёл на треть,

Но выбрался и снова стал могучим!

Не мог он на Паллене умереть,

Бессмертен был, хоть и угрюм, как туча.

Геракл взвалил на плечи и унёс

Гиганта прочь за дальние пределы.

Погиб Алкионей – решён вопрос

С гигантом первым – ни души, ни тела!

Гигант Порфирион, как ураган,

Мечом сорвал с Афины покрывало,

Хотел схватить… Но пал к её ногам

Под Зевса молнией.

– Теперь не будет мало! —

Вскричал Геракл, послав ему стрелу:

– Привет от гидры, что жила под Лерной!..

Бог Аполлон, вонзивший, как иглу,

Гиганту Эфиальту (выстрел верный!)

Зевс поражает гигантов молниеносными стрелами.

С античной камеи.

Стрелу златую точно в левый глаз,

Гераклу крикнул: – Доконай отравой!..

Получше целься!..

– Так не в первый раз!..

И тут же поразил гиганта в правый.

Огромного Эврита Дионис

Сразил не чем-нибудь, а просто тирсом,

Эврит обмяк и рухнул сверху вниз,

Геракл и здесь успел, не поленился.

Гиганта Клития зажарил бог Гефест

Под глыбой раскалённого железа,

Но Клитий и дымящийся воскрес.

Геракл метнул стрелу: – Держи для веса!..

Как ветром с поля боя унесло

Трусливого гиганта Энкелада,

Да только беглецу не повезло:

Сицилию подняв с воды, Паллада

С размаха навалила на него:

– О брат Геракл, яд гидры здесь не нужен!

Не обновится злое существо,

А захлебнётся в море, будто в луже!

Гигант же Полибот решить вопрос

Желал, как Энкелад, но только морем.

Бог Посейдон ударил остров Кос

Трезубцем – и, бегущему на горе,

Схватил кусок отбитый и швырнул,

Взревев, как море, прямо в Полибота!

Обломок этот не пошёл ко дну —

Лёг островом Нисиросом на воды.

Гиганта Ипполита с длинных ног

Свалил Гермес. Богиня Артемида

Гиганту Гратиону свой урок

Преподнесла, напомнив про обиды.

Богини Мойры гибкостью умов

Загнали в пропасть Агрия с Фооном.

Всех остальных бог Зевс без лишних слов

Убрал с пути, не поделившись троном.

Смеялись боги (это добрый знак!),

Сразив гигантов на полях Паллена,

Которых в смерть поверг один Геракл,

Сын громовержца и земной Алкмены.

Смерть Геракла и принятие его в сонм олимпийских богов

Три года и три месяца прошло

С тех пор, как был Геракл Омфале продан.

Всё чаще Деянире сердце жгло

Молчание его – как канул в воду!

Тиринф оставить довелось и ей,

Хоть ни она, ни дети не повинны

(Царь фессалийский дал своих коней

Семью Геракла привезти в Трахину).

Перестрадала тягостные дни,

Отмерявшие горечь их разлуки,

Но до сих пор не встретились они —

За что послали боги эти муки?!

И жив ли он? Пошёл четвёртый год…

Забыл ли?.. Но она же не забыла!

И если даже дел невпроворот,

Послал бы весть с послом, как раньше было!

И Деянира сына призвала

К себе в покои и сказала строго:

– О сын возлюбленный, плохи мои дела,

Коль муж Геракл забыл ко мне дорогу!

Но и твои не лучше! Кинь свой взор

Сам на себя: тебе весь мир – жилище.

Так вот что я хочу сказать: позор,

Что дни бегут, а ты отца не ищешь!

Ответил Гилл: – Ты строго судишь, мать!

Да, не ищу, о чём не сожалею…

Есть слухи (ты не можешь их не знать),

Что после рабства взял отец Эвбею.

Он войском шёл Эвриту отомстить

За то, что не отдал ему Иолу…

– Ты не дорос ещё отца судить!

– Но это всё подобно произволу!

– Молчи, я не хочу те слухи знать!..

На выдумки завистники горазды!

Ты не имеешь права не искать,

Ты сын – иди!.. Все разговоры – праздны!

Покорный воле матери своей,

Гилл поиски решил начать с Эвбеи.

И надо же!.. Спустя немного дней,

Посол Геракла, с устали слабея,

Но ликом выражая суть души,

Где пели струны сладкозвучной лиры,

Сказал: – Хвала богам, воитель жив!

И речь повёл на радость Деяниры:

– Властитель твой по-прежнему могуч,

Отпраздновать готовится победу!

Широк в плечах, прямой, как солнца луч,

Хоть пережил бесправие и беды.

Велел тебе пленённых привести,

Распоряжайся, как дарёной силой!

Устали все с далёкого пути…

И Деянира Лихаса спросила:

– Я вижу, как в печаль погружена

Та, что и в горе может быть прекрасной…

Не скажешь ли мне, Лихас, кто она?..

С какой семьи и кто отец несчастной?

– Не знаю я, царица, не спросил…

Но думаю, что не простого роду,

Печаль её других лишает сил:

С Эвбеи слёзы скорби льёт, как воду!

– Несчастная!.. Обид к тебе не йму

(Сама познала тягость испытаний).

Под этим кровом к горю твоему

Я не прибавлю никаких страданий!..

Веди же, Лихас, пленных во дворец,

А я пойду сейчас за вами следом!

Ушёл посол с пленёнными. – Наглец! —

Сказал слуга. – Отец ему неведом?!

Отец её – Эврит, и царь к тому ж,

Убитый ныне (боле не воззрится)…

Не как рабу Иолу взял твой муж,

А для того, чтобы на ней жениться!

… Печаль!.. Желанье лечь и умереть!..

Конец всему, что создавали годы!

Как жить теперь? К чему стремиться впредь?

Не проще ли – с крутой скалы да в воду?!

Что толку в этом – Лихаса корить?