Андрей Дементьев - Азарт (сборник стихов) Страница 17

Уходят годы

Ю. Папорову

Я иногда спохватываюсь вдруг:Уходят годы —Сделано так мало.А жизнь меня и била и ласкала.Но оглянуться вечно недосуг.

И суета —Что океан за бортом…У каждого из нас такой режим,Что мы сперва принадлежим заботам,А уж потом себе принадлежим.

И как бы ни сложилась жизнь вначале,И что б ни ожидало нас потом, —Благословляю все её печали,Рассвет и вечерЗа моим окном.

Низами

Твоя душа всегда с людьми,Великий брат наш — Низами…Не оттого ли ты велик,Что мудрость времени постиг,Что слёзы бедных осушал,От злобы сильных не бежал?

Не оттого ли ты велик,Что был надеждой для людей.И от твоих бессмертных книгИ мы сильней, и мы добрей?

Поэт не может не страдать,Когда страдал его народ.Ни лесть, ни ложь, ни благодатьЛишь правда за сердце берёт.

Твоя душа в стихах болит…И — давний слышится мотив. —Ты жил средь горя и обид,Судьбу стихами оплатив.

Не потому ли ты велик,Что мудрость времени постиг…

Утраты

Евг. Богату

Мы что-то утратилиВ жизни своей…Хотя так же материЖдут сыновей.

По-прежнему детиНас учат добру.По-прежнему светелМой лес поутру.

И те же красотыУ белой зимы…И все-таки что-тоУтратили мы.

Утратили что-тоВ других и в себе.По сердцу работа,А мысль о рубле.

По сердцу невеста,Но будущий зятьС ней теплое местоНадеется взять.

Мы были добрее.Наивней подчас…А может быть, времяМеняется в нас?

Но так же доверчивыТе, что пришли.Делить-то нам нечего.Кроме души.

Обида

Я этой истиной избитойКого сумею поразить?

Слова, рождённые обидой,Не торопись произносить.

Не торопись обидеть другаНесправедливостью своей,Загнать его внезапно в угол,Хоть он нисколько не слабей.

Он просто чуточку добрее.Он молча ярость переждёт.И чем остынешь ты скорее,Тем горше будет твой отход.

И стыд тогда в тебе проснётся.С ним расставаться не спеши.А друг лишь грустно усмехнётся.Как слёзы,Кровь смахнет с души.

Женщины

Видел я, как дорогу строили.В землю камни вбивали женщины.Повязавшись платками строгими,Улыбались на солнце жемчугом.

И мелькали их руки медные,И дорога ползла так медленно.

Рядом бегал прораб довольный,Руки в брюках, не замозолены.— Ну-ка, бабоньки! Paз-два, взяли! —И совсем ничего — во взгляде.

Может, нет никакой тут сложности?Человек при хорошей должности.Среди них он здесь вроде витязя…Ну а женщины — это ж сменщицы,Не врачи, не студентки ГИТИСа.Даже вроде уже не женщины,

А простые чернорабочие,В сапожищи штаны заправлены.А что камни они ворочают,Видно, кто-то считает правильным.

Всё рассчитано у прораба:Сдаст дорогу прораб досрочно.Где-то выше напишут рапорт.Вгонят камень последний бабы,Словно в рапорт поставят точку.

Но из рапорта не прочтутНи газетчики, ни начальство,Как тяжёл этот женский труд,Каково оно, бабье счастье.

Как, уставшие насмерть за день,Дома будут стирать и стряпать.От мозолей, жары да ссадинРуки станут как старый лапоть.

Мы вас, женщины, мало любим,Если жить вот так позволили.Всё должно быть прекрасно в людях.Ну, а в женщинах и тем более.

Не хочу, чтоб туристы гаденькоВслед глядели глазами колкими,Аппаратами вас ощелкивали:"Вот булыжная, мол, романтика…"

Мы пути пролагаем в космосе,Зажигаем огни во мгле.И порою миримся с косностьюНа земле.

У могилы Н. Н. Пушкиной

"Здесь похоронена Ланская…"Снега некрополь замели.А слух по-прежнему ласкаетСвятое имя — Натали.

Как странно, что она — Ланская.Я не Ланской цветы принёс,А той, чей образ возникаетИз давней памяти и слёз.

Нам каждый день её был дорогДо той трагической черты,До Чёрной речки, за которойНастало бремя суеты.

Как странно, что она — Ланская.Ведь вслед за выстрелом самаОборвалась ее мирская,Её великая судьба.

И хорошо, что он не знает,Как шли потом её года.Она фамилию сменяет,Другому в церкви скажет "да".

Но мы её не осуждаем.К чему былое ворошить.Одна осталась — молодая.С детьми, а надо было жить.

И всё же как-то горько это.Не знаю, чья уж тут вина,Что для живых любовь поэтаТак от него отдалена.

Из прошлого

О друге своём узнаю от других.Он мечется где-тоМеж дел и свиданий.И дружба моя —Как прочитанный стих —Уже затерялась средь новых изданий.

О друге своём узнаю из газет.Он мимо глядитС популярной страницы.Ну что же, на «нет»И суда вроде нет.Не пивший вовек,Я хочу похмелиться.

О друге своём вспоминаю порой.Читаю открытки его и записки.Но кто его тронет —Я встану горой,Поскольку священны у нас обелиски.

* * *

В нас любящие женщины…

В нас любящие женщиныПороюНаходят добродетелей запас.Мы в их глазахТо боги, то герои…А их сердца —Как пьедестал для нас.

Как будто мы и вправду так красивыИ так мудры.Скорей, наоборот,Но никакие доводы не в силахСтолкнуть насС незаслуженных высот,Пока не сгонит разочарованье —И всё в обычном свете предстаёт.А бывший «бог»,Улегшись на диване,Других высотУже не признаёт.

О, как же надо и любить и жить,Чтоб пьедесталы не давали трещин,Чтобы высоты в сердце заслужитьИ быть достойнымЗаблуждений женщин.

Другой отсчет

Нельзя небрежно жить.Забывчиво дружить.Небрежность — это лень.Душевная бестактность.

Уже который деньВхожу с тобой в контакты.

А ты со мной небрежна.Как будто даришь мнеПоследнюю надеждуПобыть наедине.

Среди прекрасных комнат,Как старенький мотив,Меня случайно помнят,Умышленно забыв.

Придет иное времяИ все перечеркнет.И старой дружбы бремяНачнет другой отсчет.

Запретная зона

Весенний рябиновый запахТревожит мне душу порой.Хотел бы попастьЯ в твой замок,Да сердцеЗабыло пароль.

Запретная зона обидыНаш мир поделила опять.Уж лучшеКороткая битва,Чем сноваВ осаде стоять.

Но мчится к намСтранный гонецПоведать.Что сказке конец.

Начало апреля

Сквозь снегопадПробилось утро.Деревья тихие стоят.Как бы догадываясь смутно,Что скороИм менять наряд.

И средь пленительного бегаМы общей радости полны.Из царства трепетного снегаВступаем в царство тишины.

А ты летишь на быстрых лыжахВ безмолвье леса —Наугад.И я тебя уже не вижуСквозь снегопад.Сквозь снегопад.

Взрослые и дети