Марлена Рахлина - Собрание стихотворений. Роман в стихах (сборник) Страница 17

«Мой долгий день! Он начался…»

Мой долгий день! Он началсяс шести часов утра.Он вырвался! Он начистозабыл, что есть «вчера».

И он летит, разбрасываясебя во все концы,и он транжирит, празднуя,что нажили отцы.

И вот, летящий, полный,неутолимый весь,он замечает к полудню,что надо бы присесть,одеться нужно – холодно,а он раздетый, голый,и надо бы поестьто, что припас, что есть…

Тут хочется – не хочется,а все-таки живешь,всю жизнь свою по строчечке,по корочке жуешь.И бьешься так, что пот блестит,на горьких тех хлебах,и не хватает подлостиуйти, не расхлебав,

что спутано, накручено,похоже – не спасти,а надо как-то к лучшемунасильно привести.

А поседеют прядки,остынет голова –останутся в тетрадкеслова, слова, слова.

Примите их, примите,не дайте им сгореть,уронят – поднимитееще раз посмотреть.

Случай

Когда меня не будет,лет через двести,смотрите сами, люди:этот садик будетна этом самом месте.

И будет случай:на склоне дня,снегом увенчана,выйдет женщина,такая, как я,только лучше,счастливей меня.

Выйдет, посмотрит,выдохнет тихо.Мех на ней мокрый,в перчатке льдинка,брови дрогнутпод белым платком,лед она потрогаеттеплым языком.

Глаза ее большиеполны серебра,глаза ее решиливесь сад забрать.В каждом – по деревцу,маленькому-маленькому,в каждом – по девочке,в каждом – по мальчику.

А снег по воздухутак тихо ползает.Смех и возглас:«Гляди-ка, скользанка!»

И она думает:«Лет через двестиваши умные,красивые детина этом самом месте,быть может, ответят,хотя бы отчасти,что такое счастьеи как жить на свете».

А метель крутити губы студит…Вот так и будет,когда меня не будет.

«Страна, где каждый сам за себя»

«Глазами, по мне скучающими…»

Глазами, по мне скучающими,посмотрел и сказал:«Ну, ладно, налейте чаю:уже пора на вокзал».

Я знаю, как мучит жажда,глаза миражом слепя,но мы в Стране, Где Каждый,Где Каждый Сам За Себя!

«Я говорю Вам братски…»

Я говорю Вам братски:со мною было то же.Проделать путь обратныйникто Вам не поможет:лицом бросаться в ворохстрастей, но не прощать,и душу взяв за ворот,«тащить» и «не пущать».

Как вылить воду горстью?Вода бунтует вешняя!Как выдернуть тот гвоздик,на чем любовь повешена?

Смотри, гляжу я браво,рубцы, где были раны,плечам опять – до брани,ногам опять добратьсядо шпор и до сапог…

Я говорю Вам братски,что больно до сих пор!

«Небитых двух за битого…»

Небитых двух за битогодают, а Вы забыли.Живите Вы. Любите Вы,не как меня любили.

Я ж не просила полночии шепота до света,а я просила помощи,покоя и совета.Не надо слов любовных,не надо «обожать»,и – нет, я не виновна,не надо обижать!

«Ты прав: зачем опять твердить, что молод…»

Ты прав: зачем опять твердить, что молодты, и твой шаг упруг, и мускулы грубы,и мне ль не знать, что неустанен молот,долбящий жертву у тебя в груди.

От униженья отряхни колени,и пылью всех дорог глаза запороши,не видь, не слышь, не помни, не колеблись,и песен не слагай, и писем не пиши.

«Прощайте! Ну, прощайте!..»

Прощайте! Ну, прощайте!Я не желаю счастья:прохлады и пощады,как это дно песчаное,как темный лес с ключами,как озеро с лещами,как облако с дождями…

Ну, выходи с вещами!

«Меняю кожу, как змея…»

Меняю кожу, как змея,и подымаюсь, не своя,вся новая и вся чужая,забыв себя и унижая.

Но машет прошлое хвостом:«Я не о том, я не о том!Как здесь не прибрано, как зябко…Молчу! Не бей меня, хозяйка!»

«Да» или «нет»

«Нет!» Неистовый приветразрушения и бунта,он врывается, как будтов темноту – фонарный свет.

На единственной струнепесню тонкую заводити гуляет по стране:по полям и по заводам.

Напевает и манитзло, и яростно, и слепо«Нет», бумажник без монет,закром в засуху без хлеба…

«Да!» Холодная водаи горячая похлебка.Разделенная беда.Знак заботливый и робкийвмиг проникнет сквозь огоньи сквозь запертые двери«Да!», творящая ладонь:кто полюбит – тот поверит.

«Куда тебя запрятали…»

Куда тебя запрятали –в далекий уголок,сожгли, сожгли, истратилигорячий уголек.

Как будто голос вынули:ни крикнуть, ни запеть.Куда тебя задвинули!Как бабушку за печь…

Усталая и праздная,едва-едва дыша,в графу под грифом «разное»ты списана, душа.

Гаси надежды проблески,гаси, ведь суть не в них,когда пробиться пробуешьсквозь пыль забот дневных,

ослабшая, пасующая,зачеркнута судьбой,сама себя спасающая,спасаемая собой!

Робость

Грызешь меня, робость.Средь белого днясчитаешь мне ребра,свергаешь меня.Ах, долгие ночис тобою вдвоем,да звон одиночествав пенье твоем!Зачем меня душишь,свиваешь в клубок?Я ж помню, как душумне вылепил Бог!Без платья, без грима,горячая голь,презренная глина –да вечный огонь.А лепет, а ропотне слышит никто.Все ты, моя робость:«не так» да «не то».Я ж знаю, как Пушкин,что значат слова…

Безудержный путникна век и на два,застывшая люто,иду к январю,но – с робостью – людямсвое говорю.

Поехали, поехали…

– Поехали, поехали… поедем далеко,туда, где реки быстрые приносят молоко,где манна с неба сыплется, где каждый цвет – в меду?где мы бывали, помнится, в котором-то году…В дороге отоспимся мы, в дороге отдохнем,а там, куда приедем мы, все сызнова начнем,все сызнова и новое, и с нами не шути,поскольку все готовое… Готовое… Почти…

Почти-почти готовое… Но стойте! Как же быть?Здесь ничего не новое! Здесь нечего любить!И надо нам немедленно, не счесть до десяти,понять все, что скрывается за этим вот «почти»…– Смотри, какие яблоки на яблонях висят!– А знаешь что? Поехали… поехали назад!В дороге отоспимся мы, в дороге отдохнем,а дома все мы сызнова, все сызнова начнем!

– Но если все такое вот, как ты поведал нам,Зачем, зачем же ехать нам, и что нам делать там?

– А вот зачем: дорога! Дорога далека!И новая надежда! И новая тоска!В дороге отоспимся, в дороге отдохнем,а там, куда приедем – все сызнова начнем!

О нежности к друзьям

Вот опять ты от нуди, от лжи, от усталости валишься,вот опять он, сгоревший, свой дом предает топору.Нет, не надо, не надо, мои дорогие товарищи,мои братья родные, не надо, я вам говорю.

Глажу я ваши раны. Гляжу на них с грустью и робостью,на горячую кровь я холодный снежок порошу.Моей родины радость! А радость без боли не родится.Ради радости – боль принимаю и «больше!» прошу.

Наши дети заглянут в холодные очи учебников,чьи слова им ответят? Чьи лица? И чьи голоса?Кто? Чиновник заклятый? Делец? Солдафон?                                                 Или честные,повидавшие правду и зрячие наши глаза?

Расскажи им, поведай (а если не можешь – проваливай!)Прозвени в свою медь, протруби в свою злую трубу,как мы жили на свете. Как собственной кровью                                                      кровавиликрасный цвет на плакатах и красные сукна трибун.

Вот и все. Разве мало? Разве мы умирать не приучены?Разве грустен роман? Разве дешев конец? Разве плох?Что ушла наша жизнь и вошла в эти песни плывущие,в полыханье полотен и в плотную детскую плоть.

Растерянность

Бежать? Не выйдет!Пред небом – крыша,порожек – в сенцах,стекло – в окне:есть очи – видят,есть уши – слышат,прибавьте сердце,оно во мне.

Была из радости,из вольной воли,цветки срывалав своем лугу,а против рабства,безумья, болия спасовала,я не могу.

Томитесь, любите,огнем горитев крутом снегу вы,в глухую ночь,молчите, люди,не говорите,я не могу вамничем помочь.

Одни приходят,жалеют, учат,летят все выше,сильны, чисты,другие шкодят,

Конец ознакомительного фрагмента.