Александр Блок - Том 1. Стихотворения 1898-1904 Страница 17

27 сентября 1902

«Был вечер поздний и багровый…»

Был вечер поздний и багровый,Звезда-предвестница взошла.Над бездной плакал голос новый —Младенца Дева родила.

На голос тонкий и протяжный,Как долгий визг веретена,Пошли в смятеньи старец важный,И царь, и отрок, и жена.

И было знаменье и чудо:В невозмутимой тишинеСреди толпы возник ИудаВ холодной маске, на коне.

Владыки, полные заботы,Послали весть во все концы,И на губах ИскариотаУлыбку видели гонцы.

19 апреля — 28 сентября 1902

Старик

А.С.Ф.

Под старость лет, забыв святое,Сухим вниманьем я живу.Когда-то — там — нас было двое,Но то во сне — не наяву.

Смотрю на бледный цвет осенний,О чем-то память шепчет мне…Но разве можно верить тени,Мелькнувшей в юношеском сне?

Всё это было, или мнилось?В часы забвенья старых ранМне иногда подолгу сниласьМечта, ушедшая в туман.

Но глупым сказкам я не верю,Больной, под игом седины.Пускай другой отыщет двери,Какие мне не суждены.

29 сентября 1902

«При жолтом свете веселились…»

При жолтом свете веселились,Всю ночь у стен сжимался круг,Ряды танцующих двоились,И мнился неотступный друг.

Желанье поднимало груди,На лицах отражался зной.Я проходил с мечтой о чуде,Томимый похотью чужой…

Казалось, там, за дымкой пыли,В толпе скрываясь, кто-то жил,И очи странные следили,И голос пел и говорил…

Сентябрь 1902

«О легендах, о сказках, о тайнах…»

О легендах, о сказках, о тайнах.Был один Всепобедный Христос.На пустынях, на думах случайныхНачертался и вихри пронес.

Мы терзались, стирались веками,Закаляли железом сердца,Утомленные, вновь вспоминалиНепостижную тайну Отца.

И пред ним распростертые долуЗамираем на тонкой черте:Не понять Золотого ГлаголаИзнуренной железом мечте.

Сентябрь 1902

«Он входил простой и скудный…»

Он входил простой и скудный,Не дыша, молчал и гас.Неотступный, изумрудныйНа него смеялся глаз.

Или тайно изумленныйНа него смотрел в тиши.Он молчал, завороженныйСладкой близостью души.

Но всегда, считая миги,Знал — изменится она.На страницах тайной книгиВидел те же письмена.

Странен был, простой и скудныйМолчаливый нелюдим.И внимательный, и чудныйТайный глаз следил за ним.

Сентябрь 1902

«Явился он на стройном бале…»

Явился он на стройном балеВ блестяще сомкнутом кругу.Огни зловещие мигали,И взор описывал дугу.

Всю ночь кружились в шумном танце,Всю ночь у стен сжимался круг.И на заре — в оконном глянцеБесшумный появился друг.

Он встал и поднял взор совиный,И смотрит — пристальный — один,Куда за бледной КоломбинойБежал звенящий Арлекин.

А там — в углу — под образами.В толпе, мятущейся пестро,Вращая детскими глазами,Дрожит обманутый Пьеро.

7 октября 1902

«Свобода смотрит в синеву…»

Свобода смотрит в синеву.Окно открыто. Воздух резок.За жолто-красную листвуУходит месяца отрезок.

Он будет ночью — светлый серп,Сверкающий на жатве ночи.Его закат, его ущербВ последний раз ласкает очи.

Как и тогда, звенит окно.Но голос мой, как воздух свежий,Пропел давно, замолк давноПод тростником у прибережий.

Как бледен месяц в синеве,Как золотится тонкий волос…Как там качается в листвеЗабытый, блеклый, мертвый колос.

10 октября 1902

«Ушел он, скрылся в ночи́…»

Ушел он, скрылся в ночи́,Никто не знает, куда.На столе остались ключи,В столе — указанье следа.

И кто же думал тогда,Что он не придет домой?Стихала ночная езда —Он был обручен с Женой.

На белом холодном снегуОн сердце свое убил.А думал, что с Ней в лугуСредь белых лилий ходил.

Вот брежжит утренний свет,Но дома его всё нет.Невеста напрасно ждет,Он был, но он не придет.

12 октября 1902

Religio[5]

1

Любил я нежные слова.Искал таинственных соцветий.И, прозревающий едва,Еще шумел, как в играх дети.

Но, выходя под утро в луг,Твердя невнятные напевы,Я знал Тебя, мой вечный друг,Тебя, Хранительница-Дева.

Я знал, задумчивый поэт,Что ни один не ведал генийТакой свободы, как обетМоих невольничьих Служении.

2

Безмолвный призрак в терему,Я — черный раб проклятой крови.Я соблюдаю полутьмуВ Ее нетронутом алькове.

Я стерегу Ее ключиИ с Ней присутствую, незримый.Когда скрещаются мечиЗа красоту Недостижимой.

Мой голос глух, мой волос сед.Черты до ужаса недвижны.Со мной всю жизнь — один Завет:Завет служенья Непостижной.

18 октября 1902

«Вхожу я в темные храмы…»

Вхожу я в темные храмы,Совершаю бедный обряд.Там жду я Прекрасной ДамыВ мерцаньи красных лампад.

В тени у высокой колонныДрожу от скрипа дверей.А в лицо мне глядит, озаренный,Только образ, лишь сон о Ней.

О, я привык к этим ризамВеличавой Вечной Жены!Высоко бегут по карнизамУлыбки, сказки и сны.

О, Святая, как ласковы свечи,Как отрадны Твои черты!Мне не слышны ни вздохи, ни речи,Но я верю: Милая — Ты.

25 октября 1902

«Ты свята, но я Тебе не верю…»

Ты свята, но я Тебе не верю,И давно всё знаю наперед:Будет день, и распахнутся двери,Вереница белая пройдет.

Будут страшны, будут несказанныНеземные маски лиц…Буду я взывать к Тебе: «Осанна!»Сумасшедший, распростертый ниц.

И тогда, поднявшись выше тлена,Ты откроешь Лучезарный Лик.И, свободный от земного плена,Я пролью всю жизнь в последний крик.

29 октября 1902

«Будет день, словно миг веселья…»

Будет день, словно миг веселья.Мы забудем все имена.Ты сама придешь в мою кельюИ разбудишь меня от сна.

По лицу, объятому дрожью,Угадаешь думы мои.Но всё прежнее станет ложью,Чуть займутся Лучи Твои.

Как тогда, с безгласной улыбкойТы прочтешь на моем челеО любви неверной и зыбкой,О любви, что цвела на земле.

Но тогда — величавей и краше,Без сомнений и дум приму.И до дна исчерпаю чашу,Сопричастный Дню Твоему.

31 октября 1902

«Его встречали повсюду…»

Его встречали повсюдуНа улицах в сонные дни.Он шел и нес свое чудо,Спотыкаясь в морозной тени.

Входил в свою тихую келью,Зажигал последний свет,Ставил лампаду весельюИ пышный лилий букет.

Ему дивились со смехом,Говорили, что он чудак.Он думал о шубке с мехомИ опять скрывался во мрак.

Однажды его проводили,Он весел и счастлив был,А утром в гроб уложили,И священник тихо служил.

Октябрь 1902