Александр Клюквин - Архивариус снов Страница 17

ВЫБОРГСКАЯ ФАНТАСМАГОРИЯ

По булыжникам старого городаЯ застенчивым шагом иду.На верхушке осеннего холодаПутеводную вижу звезду.

Приукрашены сумерки тайнами,Пропитавшими стены домов.Моя тень мостовыми случайнымиМельтешит хороводом дворов.

Где-то здесь притаилась историяНаших пращуров, знавших Петра.Очень яркая фантасмагория,Словно всё ещё здесь та пора.

Бой часов на белеющей башнеРаспугает скучающих птиц.С недодуманной мыслью вчерашнейЯ вошёл в этот мир без границ.

Здесь мерцает неоном рекламаВперемешку со звоном мечей.Возле цоколя древнего храмаБродят рыцари уйму ночей.

Мне мерещатся люди в каретах,Затмевая железо авто.Что-то прячут в крахмальных манжетах,Щеголяя в роскошных манто.

Отрешившись от дня настоящего,Наслаждаясь виденьем своим,Я в компании неба неспящегоВглубь былого азартом гоним.

Так и чудятся мне кирасирыНа красивых конях вороных.Подле них без доспехов мундирыВ переливах наград боевых.

На заливе, устав от безделья,Ветер треплет андреевский флаг.А на палубах звуки весельяПосле трудных, но выигранных драк.

В подворотнях под сводами арокЧуть остывшие пушки стоят.За их славу поднятием чарокКабаки городские галдят.

Где-то кузница молотом звонкимВсем победные марши поет.А молочница голосом тонкимЗазывает к бидону народ.

На истёртом дощатом крылечкеМальчуган начал саблю строгать.А в окне, приютившись у печки,Наблюдает с улыбкою мать.

Чуть подальше в ботфортах разбитыхВестовой с порученьем спешит.В переулках сегодня забытыхМежду знатью и людом бежит.

Находясь посреди современности,Окунаюсь в раздолье эпох.В закромах поседевшей нетленностиПонимаю, что мир был неплох.

На палитре из листьев опавшихКак мираж старый город стоит.И чудес его, в душу запавших,Красоту моя память хранит…

ГОРОДСКОЙ ПРОМЕНАД

Седого облака знаменьеПронзает Олафа игла.Венчая неповиновенье,Несётся ввысь её стрела.И под таким надёжным кровомТаится главный наш герой.О нём и будет дальше словоСлагаться рифмою простой.

* * * * *

Шагая ветхою ступеньюСреди замшелых древних стен,Он вниз спускался лёгкой тенью,Покинув сна короткий плен.

Влекомый летним променадом,По залам шествует, спеша.В предчувствии свиданья с градом,Чертог свой мерит чуть дыша.

Каменья северной твердыниЛаскает вскользь его рука.Любовь свежа в ней и поныне,Спустя почтенные века.

Сквозь арки кованых узоровВ молчаньи правит мерный ход.В гранит зелёных косогоровВсё так же бьёт настырность вод.

Он светлым взором обнимаетАбрИс высоких куполов.И, поклонившись, вновь шагаетПо перепутью двух миров.

Даруют глазу наслажденьеКороны изумрудных древ.Залива синь, как наважденье,Ласкает душу нараспев.

Улыбкой красоте ответив,Шагнул на панцирь мостовой.Измену в городе приметивИ, потеряв тотчас покой,

Прошествовал вперёд немного,Всмотрелся в треснувший фасад.Седые брови схмурил строго —Не ведал больших он досад.

Он помнил войны и раздоры,Что посещали этот край.Но даже вражеские сворыАрхитектурный чтили рай.

В раздумьях тяжких устремилсяВ любимый некогда поход.Теперь весь город изменился,Ослеп живущий в нём народ.

Когда-то свежестью блисталаЛепнина эркеров чудных.Теперь мораль совсем упалаВ глазах старинных стен немых.

Покрыта зеленью невзрачнойТоржественность нагих скульптур.Всё тлеет паутиной мрачнойПришедшей худшей из культур.

С потухшим и слезливым взглядомИдёт щербатой мостовой.Разруха и упадок рядомВзывают к совести людской.

В соседстве с памятью историйНадменно вычурность стоит.Не зная затхлости задворий,Мерцаньем фальши глаз манит.

Смятённый пафосом двуличным,С вопросом смотрит на людей.Пытаясь к варварству привычнымВнушить страдание очей.

Но только дикость эгоизмаОтветом бьёт по правде дней.Не чтят прислужники цинизмаВеличье Родины своей.

Бессилье города родногоПеред глухонемой толпойНесёт крестом уже так многоНадежды лет своей тропой.

И он, обидой сокрушённый,Рыдая сердца не жалел.Людьми без душ любви лишённый,Вернулся в замковый удел.

И там никем не лицезримыйСидел на пенном берегу.Печальный и неповторимый,И превратившийся в слугу.

Никто вовеки не узнает,Кто сердцем в камень здесь застыл.Лишь в подсознании витает,Что это город сам и был…

SIDDHARTHA IN OMNIBUS NOBIS

(По мотивам повести Германа Гёссе «Сиддхартха»)

Он осмелился против теченья,Против правил, застывших в умах.Устремился к себе без сомненья,Не нуждаясь в попутных ветрах.

Отказался от отчего дома,Где томился неясной тоской,Где всё было предельно знакомо,Где в печаль превратился покой.

Невозможна свобода для тела,Если чахнет в темнице душа.И поэтому твёрдо и смелоОн отправился в путь неспеша.

Вместе с другом беспечного детстваУстремился за давней мечтой,Что, казалось, живёт по соседствуИ давно ждёт его на постой.

Они шли под косыми дождями,Шли томимые летней жарой.Коротали маршруты полямиИ гуляли по чаще лесной.

Миновали блестящие луны,Много солнц укатилось в закат —Как и прежде душевные струныНе звучат на желаемый лад.

Вот однажды в полУмрачной рощеПовстречался им с другом мудрец.Хоть, казалось бы, с мудрыми проще,Но в чужом нет отрады сердец.

Невозможно в чужом откровенье,О котором мечтал наш герой.Только друг его принял смиреньеИ пошёл не своею тропой.

Ну а он, распрощавшись с толпою,К своей цели пошёл налегке.Ободрившись прохладой ночною,Подоспел до рассвета к реке.

Через воду паромщик печальныйБезвозмездно его перевёз.Только бросил вослЕд взгляд прощальныйПолный робкой надежды и слёз.

Но вернулся случайный знакомыйЧерез несколько сгинувших лет.Не обрёл он покой столь искомыйСреди множества празднеств и бед.

У обоих глаза потеплели,Хоть и жили взапой да никак.Снова вместе на воду смотрели,Созерцаньем повержен был враг.

Прошлый путь лишь рекой оказался —Нёс вперёд, только не от себя.От себя он всю жизнь и скрывался,Драгоценное время губя.

Как река он остался на месте,Хоть и плыл до сих пор вместе с ней.Но сейчас он до счастья добрался —Оно ждАло внутри много дней…

СЧАСТЬЕ ЕСТЬ