Вадим Андреев - Стихотворения и поэмы в 2-х томах. Т. II Страница 17

«Ты все же думаешь, что дважды два четыре?..»

Ты все же думаешь, что дважды два четыре?Что логике любовь подчинена?Что мы живем с тобой и дышим в мире,Где за волной бежит такая же волна?

Вода, увы, не утолит сердечной жажды.Гармонию, как червь, подточит шум,И то же слово, сказанное дважды,Всегда переиначит расторопный ум.

Жалость («Возьмешь иное слово, а оно…»)

Возьмешь иное слово, а оно,Как теплый воробьеныш, затрепещетВ твоей руке, замрет, — еще одноДвижение, и вот — уже темноВокруг, и ширится во мгле пятноБезмолвия, упрямо и зловеще.

О если б сохранили пальцы следЖивого, словно летний дождь, дыханья,Чтоб в дни преодоленных нами бед,В часы восторга, славы и побед,Мы помнили, что в мире нашем нетПронзительней воспоминанья.

«Вкруг проруби снежком присыпано слегка…»[19]

Вкруг проруби снежком присыпано слегка.Среди кристалликов разнообразныхПетляет клинописная строкаМеж прочих строчек, с нею не согласных.Воронью путанную мысль сравнить нельзяНи с заячьим подскоком прытким,Ни с волчьею строкой, ведущею в поля,Ни с воробьиным стершимся петитом.

На глиняном необожженном кирпичеСвоих богов прославил сумериец,И до сих пор на клинописных матрицах хранитсяНе звук, но смысл его речей.Тот сумериец стал песком и глиной,Стал прахом, как и всякий человек,А мы, пройдя веков и горы и низины,Бесстрашно входим в мир его библиотек.

Но вот — каким вороньим божествамПосвящена в снегу петляющая строчка?Как нам проникнуть в тайну естестваИ не расстаться с нашей оболочкой?

«Солнце зашло…»

Солнце зашло.В полумраке лежит Иудея.Изнемогая от звезд,Глухо вздыхает ночная вода.Ночь как стекло.Чуть мерцая, на камнях белеетТонкая кромка соленого льда.

Ветер принесНа мгновенье дыханье ночное,Запах пустыни и трав,Облако тысячелетнего сна, —И под откос,Точно камни на дно голубое,Падает взрывов тяжелых волна.

Время вдали,Как верблюд, по пустыне шагает,На серебристом пескеВетер слепые заносит следы.Горстью землиИ песка станет сердце. Кто знает, —Может быть, каплей соленой воды.

Рыбы в аквариуме («Осколок подводного мира…»)

Осколок подводного мира,Прозрачный, серебряный шар.Какая у рыб непонятная лира!Как непохожа на нашу душа!

Ты плавные видишь движенья,Магический блеск чешуи,Ты слышишь подводное пенье,Обаянье холодной струи,

И с ритмом беззвучным встречаясь,С дыханьем неслышной строки,Ты чувствуешь, как за плечамиЗолотые растут плавники.

Благовещенье («Две черные кисточки на острые уши…»)[20]

Х. Кафьяну

Две черные кисточки на острые ушиДля красоты прикрепив,Молится белка на лесной опушке,Как на паперти, — лапки сложив.

День благовещенья сегодня, быть может,Первой сосулькой ее озарил,Быть может, слетел к ней посланец Божий,Некий беличий Гавриил.

В знак того, что случится, что будет,Уронила сорока перо:И когда-нибудьБельчонок начнет проповедовать людямНедоступное людям добро.

«Золотое брюшко прикрепив к паутине под крышей…»[21]

L’araignee du jour — amour

Золотое брюшко прикрепив к паутине под крышей,Качался паук на тонком и звонком луче,А лучик другой — мне казалось, он дышитИ поет у меня на плече.В мире много таинственно радостных звуков.Я их слышу, когда ты положишь на плечи моиТвои загорелые руки,Многозвучные руки твои.Ты помнишь — огромное солнце пылало,Твоя золотая дрожала рука,И лучи — всем спектром звенящие жала —Пронзали расплавленные облака.Любимые волосы звенели скрипичным оркестром —Что ни волос, то новый светящийся звук,И в ладонь — точно там для него уготовано место, —Как первая скрипка, спускался паук.

«Все больше тяжести…»[22]

Пусти меня, отдай меня, Воронеж…

О. Мандельштам

Все больше тяжести,Все меньше нежности…

Где ты, бродяжество?И в мире вражескомВсе — уже узкого,Все меньше русского,И слово стиснуто,И горло сдавлено,И тот — неистовый, —В веках поставленный,Меня невинного,Меня в Воронеже…Господь, прости меня,Его — но можешь ли?

О где же он,Тот Антигонин жест —Землей и глиною,Меня невинного,Меня в Воронеже…

«Ваш непоставленный памятник…»[23]

А.А. Ахматовой

Ваш непоставленный памятник…Перед ним — без конца плакатов и криков —Пройдут правдолюбцы, лжецы, равнодушные странники,Пройдет вся Россия — от мала и до велика.Ложь и забвенье — предательства хуже.Забвенье и ложь не лечат в больнице.Пусть сердце сожжет очистительный ужас,Из пепла оно возродится.Анна Ахматова!Ваши стихи — это совесть,Которая снова нас жжет и тревожит,И знаю — от Вашего скорбного словаСтанут новые люди яснее и тверже.

«Сочетанье согласных и гласных…»

Л. Мартынову

Сочетанье согласных и гласных —Кости и мускулы тела,Но тело мертво и безгласно,Пока его кровь не согрела.

Подчиняется каждое словоРитму незримого сердца,Чтоб смогло потускневшее оловоЗолотом вдруг согреться.

О, зачатье стиха непорочно!Взлетает, как иволга, муза,Одевается магией строчка,И звенит оперенная музыка.

Муравей этой музыкой дышит,Звуки на ниточку нижет, —А глухой утверждает — «не слышу!»,А слепой заявляет — «не вижу!»

Эти споры, поверь, никудышны.В ответ на стихи мои русскиеМуравей чуть заметно, чуть слышноСигнализирует усиками.

«Многословья не терпят ни жизнь, ни стихи…»

Многословья не терпят ни жизнь, ни стихи:От рифмы до рифмы, казалось бы, — версты,И, казалось бы, редко кричат петухиПо ночам в полумраке разверстом.

Но от крика до крика молчаньем полнаВ магическом однообразии ночиВся бессмертная жизнь. От звена до звенаПротянулась в безгласии истина строчек.

Эту истину трудно, быть может, найтиИ не соблазниться мгновенным и броским.Только верную рифму наметив в пути,Ты не станешь чужим и пустым отголоском.

«Поспешно дышит человек…»[24]

Океанским берегам свойственны полусуточные приливы.

Географический учебник.