Виталий Каплан - Стихотворения Страница 17

Но не успел докурить папиросы,

Как попросили его из игры.

Вот он без шапки бредет в темноту.

Дай ему руку – он выбрал не ту

Музыку, улицу, обувь и душу.

Он – это я минус сто снежных лет.

…Правил игры я теперь не нарушу

И не достану из шкафа скелет.

Не кандалами – ключами звеня,

Пью поутру ледяную свободу

И, спотыкаясь, бреду на работу,

Где как всегда суетня и грызня.

Мне бы проснуться, да жаль, не умею.

Голову мне закружила метель

И улыбнулась высокая цель -

Вот и ловлю я воздушного змея,

Но поскользнувшись на каверзном льду,

Вдруг поднимаюсь в запретном году,

Где за грехи неположено лето.

…Лишними здесь оказались ключи

И ни к чему проездные билеты -

Зайцем катаюсь в бездонной ночи.

Больше всего опасаясь свалиться,

Мы переходим безумие вброд,

Но от ворот нам дает поворот

Наша седая от снега столица.

…Думалось, молвишь: "Откройся, сезам!" -

И распахнутся в спасение двери.

Вот и построились в очередь звери,

Но не поверил никто их слезам.

Правда, им выбор оставили между

Льдом гробовым и трясиной надежды

(Что не указано в детском стишке).

…Вот я растерянно и выбираю,

Точно кота в полотнянном мешке,

Нужный трамвай, что доедет до рая.

В скучный подвал, где помятые лица,

Падаю я, поскользнувшись на льду.

Но уж коль вляпался в эту беду,

Глупо на собственный вымысел злиться.

В том-то и Замысел, чтобы внизу,

Где осужден ты (пускай и условно),

Видеть свои суковатые бревна,

Не замечая соринки в глазу

У переломанных бревнами ближних.

Ту же тоску и надежду услышь в них,

Что различать научился в себе,

Пусть не на век, пусть всего на минутку.

…Скоро нам всем прогудят на трубе

То ли отбой, то ли все же побудку.

Сжатые губы, пустые глаза…

А притворялись, мол, в сердце тоски нет.

Ждем, что нам кто-нибудь карту подкинет:

Тройку, семерку, а то и туза.

Только иные выходят расклады -

Тьма за окном, тьма в прогнившей душе…

(Грифель кончается в карандаше,

Я дописать не успею балладу).

Долгие, снежные здесь вечера,

Тянется черной веревкой игра,

Все мы в плену у случайности липкой.

…И, написав многозначное "мы",

Вдруг понимаю, что можно с улыбкой

Выйти из этой крысиной зимы.

Как мы отчаянно дуем на воду,

Хоть и привычен наш выбор, и прост.

Строим из сказок о будущем мост,

Не доверяя ни древнему броду,

Ни молодому коварному льду.

…Мне же открылась тропинка другая.

Темной пещерой из льдов убегаю,

А что обратно пути не найду,

Не беспокоит. Что может быть хуже

Вечного льда и бессмысленной стужи?

Разве что скучная грязь октября.

…Впрочем, о Промысле с Богом не споря,

Свечкою в чьих-нибудь пальцах горя,

Вдруг я уменьшу количество горя?

Хватит! Не веря ни против, ни за,

Снежные правила я отодвину.

Хоть не растопит колючую зиму

Ни батарея, ни даже слеза,

Это не значит, что лучше остаться

В плоскости черных и белых слогов.

Я ухожу, не взыскуя долгов

И никому не читая нотаций.

…Там будут тоже и льды, и снега,

Но не такие. И пусть берега

Не отогрелись еще у порога,

Это не страшно, я им помогу.

…Но не судите, пожалуйста, строго,

Что сапоги мои все же в снегу.

Я ухожу из зимы на свободу

И, подгоняя полночный трамвай:

"Ну же, родимый, быстрее, давай!",

Знаю – не будет обратного хода.

Знаю – не примут отступника льды,

Куклу из воска истыкают спицей.

Что мне с того? Тут смогу я напиться

Чашей холодной, живящей воды.

Истина звезд, земляники и сосен

Выше, чем грязью умытая осень,

Больше, чем власть ненасытного льда.

Светит она, потому что живая.

…Жаль одного – что уже никогда

Не прокачусь на гремящем трамвае.

Может быть, ясность морозного дня,

Правда некстати упавшего снега -

Чья-нибудь альфа и даже омега.

Не возражаю, но чур без меня!

Как же мы любим, эпоху кляня,

Строить воздушные замки из снега,

Глазки девицам и планы побега,

Не кандалами – ключами звеня,

Больше всего опасаясь свалиться

В скучный подвал, где помятые лица,

Сжатые губы, пустые глаза…

Как мы отчаянно дуем на воду!

Хватит! Не веря ни против, ни за,

Я ухожу из зимы на свободу.

10.12.2000

X X X

П.Вязникову

Ты – Ахиллес в страшном мире Зенона,

Заполучившего Линию Грез.

Там для (зачеркнуто) нету закона,

Там отвечают пинком на вопрос.

Может, вернешься оттуда под небо

Звезд, незаметных в сыром декабре?

Лучше жевать ломоть черствого хлеба,

Чем говорить что-то черной дыре.

Сколько же можно, как глупые дети,

Hервного хищника дергать за хвост?

Лучше послушай на снежном рассвете

Песню холодных, но правильных звезд.

11.12.2000

Х Х Х

Город, вымокший как мышь

И голодный как собака,

Воет голосами крыш

Песню мусорного бака,

Песню жизни, где и боль,

И любовь, причем до гроба,

Где на тротуарах соль

Разъедает нашу обувь,

Где троллейбусы ползут

Словно овцы на закланье,

Где любого загрызут

С наилучшим пожеланьем.

Стаи серого ворья

В шубах Снежной Королевы…

Это Родина моя,

Растудыть ее налево.

11.12.2000

Х Х Х

Забил я Гимн в мобилу туго

И думал: ублажу я ухо,

Позвонят – не стыжусь!

Еще бы текст принять из разных,

Еще на Кремль бы флаг наш красный,

Все стало бы совсем прекрасно,

Воссоздали б Союз!

В.Булчукей

Hеплохо, коли есть мобила,

Куда рука твоя забила

Усладу всех сердец.

А у меня мобилы нету,

И счастлив я: не слышу ЭТО,

Ведь коль опять придут Советы,

То будет мне… конец.

А Дума властною рукою

Забила в символы такое,

Что, право, не к лицу.

Да, господа, она забила

(Причем используя зубило)

То самое, что раньше было

МузЫкой на плацу.

Когда все мусорно и дымно,

Вот только не хватало гимна

Для всем известных драк.

Hо ваша партия готова

Hас под речевку Михалкова

Погнать туда, где будут снова

И вышка, и барак.

16.12.2000

Х Х Х

Знаток системного реестра

И прочих прелестей винды,

Он называл себя "маэстро"

И брал натурой за труды,

А именно: горячим чаем,

Горячим спором о судьбе

России (в скобках замечаем,

Что крайне редко о себе).

А после шел в ночную вьюгу,

Где воют песьи голоса.

Ему до Западного Юга

Пилить аж полтора часа.

А там не ждет его никто,

И рвется вешалка пальто.

17.12.2000

Х Х Х

Обратился я сердцем моим к тому, чтобы узнать,

исследовать и изыскать мудрость и разум,

Екклесиаст, 7:25

Обратился я сердцем к тому,

Чтоб узнать недоступное сердцу,

Чтоб открылись бумажные дверцы

В потаенную жаркую тьму.

Страшно даже стоять на пороге,

А насколько страшнее идти

Там, где рвутся земные пути

И кончаются черные строки,

Да и сроки все вышли уже

И обратной тропинки здесь нету,

Потому что не дал я монету

И не клялся на ржавом ноже -

Я пошел безрассудней и выше

Тех ущелий, туманов и вод,

Что ловушками служат. И вот

Не познал, чье дыхание слышу.

Может статься, я все же пойму,

Что неведомо единоверцам:

Обратился я сердцем к Тому,

Кто вошел в недоступное сердце.

19.12.2000

Х Х Х

Предательство – нехитрая наука,

Но, дорогой мой, в том-то вся и штука -

Чем опытнее ты в науке сей,

Чем реже обзывают "фарисей", -

Тем лучше изучаешь ты просторы

Своей души. Той самой, о которой

Заботишься, спасение ища,

Как всякий мастер шпаги и плаща.

И странником, забытым и бездомным,

Гуляешь по ее ущельям темным,

Среди когтистых высохших осин

И пузырями дышащих трясин.

Ты знал, на всякий случай уповая,

Что выигрыш без грязи не бывает,

А над собой невесело смеясь,

Ты погружался в собственную грязь.

А там, в глубинах, все отнюдь не просто.

Покрытая гниющею коростой,